На Бертольда и Райнера Порко смотрит сверху вниз, не скрывая презрения — да и не от кого ему прятать эмоции. Пик лишь вздыхает за его спиной и не говорит ни слова. Понимает, в чем дело, и просто держится рядом, словно в постоянной готовности контролировать чужой гнев. Она не разделяет позиции Галлиарда, но не пытается переубедить; позволяет ему прожить каждую эмоцию и поддерживает, за что тот благодарен безмерно. Только вот злости в нем все равно куда больше, чем благодарности.

Он злится — да и как иначе? Стоя у окна, он смотрит, как Райнер и Бертольд на площади внизу о чем-то говорят с Йегером, и сжимает кулаки от невыраженной ярости, когда замечает ладонь Зика на плече Брауна. Тот похлопывает младшего товарища, явно желая подбодрить, но Порко с этим поведением не согласен. Он хочет, чтобы оба почетных воина прочувствовали вину за то, что случилось. За смерть Марселя, за пленение Энни. За бессмысленность этого всего, так как Прародитель так и не вернулся на материк.

«Чертовы неудачники», — хочется сказать Галлиарду. Он готов указать на каждую ошибку в череде поступков, которые привели почетных воинов к краху. «Вы оказались недостойными, так имейте совесть признать это и передать титанов другим, более подходящим кандидатам», — хочет он выплюнуть в лицо Брауну. Тот, конечно, не скажет ничего из того, что хотел бы услышать Порко, но плевать. Главное — высказать. Главное дать понять, что достанься годами ранее Бронированный ему, Порко, всей трагедии можно было бы избежать.

В том, что это действительно так, Галлиард уверен. Он сжимает подоконник пальцами, когда видит, что Зик улыбается — ладно, он не видит этого с высоты многоэтажки, но чувствует. И эта улыбка его раздражает. Два воина, потерпевших крах, улыбок не заслуживают так же, как не заслуживают поддержки и прощения.

— Ты злишься из-за Марселя или из-за отсутствия успеха в целом? — вкрадчиво интересуется Пик и Порко слышит, как скрипит постель под весом ее тела. Ему не нужно оборачиваться, чтобы четко представить себе пронзительный взгляд из-под смоляной челки, под которым он непременно почувствует себя неуютно.

Порко злится из-за самонадеянного вида Райнера и из-за того, что тот не отводит взгляда, когда встречается в коридорах с Галлиардом. Порко злится из-за того, что Браун будто не понимает своей вины и держит себя излишне уверенно. Порко злится из-за того, что получил вместе с Челюстями воспоминания старшего брата — о том, как тот старался уберечь его от чести получить Бронированного; о том, как погиб, спасая тупоголового Брауна; о том, как все пошло под откос.

— Я злюсь из-за всего сразу, — признается Порко и понимает, что если бы на месте Пик был кто-то другой, он бы отрицал свою эмоциональность до последнего. Теперь же он отступает от окна, заставляя себя перестать с одержимостью психопата всматриваться в долговязый силуэт Бертольда и в жилистую фигуру Райнера и мечтать иметь возможность воспламенить одним лишь взглядом.

Он отнимает руки от подоконника и они плетьми бьют его по бедрам. Порко оборачивается и смотрит на Пик — та действительно проницательна, до неприятного очевидно видит его насквозь. Понимающе кивает, едва заметно, и кивает на дверь.

— Теперь ты обладатель одного из девяти титанов, Покко, — спокойствие в голосе очевидно и Порко действительно чувствует себя теперь, стоя перед подругой, провинившимся подростком. Даже не обращает внимания на ненавистное искажение имени, просто опускает взгляд вниз, на носы армейских ботинок, и хмурится сильнее, — Должен вести себя разумно. Все, что хорошо для марлийского народа, хорошо для нас. Те потери, которые мы уже понесли, пойдут во благо. То, что мы еще можем сделать, сделаем непременно. А то, чего исправить не в состоянии…

Пик замолкает, но Порко сам знает, что Фингер хотела сказать и о чем умолчала. То, чего нельзя исправить, недостойно внимания. Думать об этом — тратить время впустую. А его не столь много, пока узурпатор, обосновавшийся на Элдии и укравший Прародителя, крепнет с каждым днем. Потому Порко кивает.

— Мне нужно идти, — его тренировка начнется лишь через час, но разговаривать больше Галлиард не желает. Не с Пик, которая знает о нем сейчас куда больше, чем он хотел бы ей позволить. Фингер пожимает плечами. Она и это поняла прекрасно, а потому отпускает Порко, если тому так угодно.

Галлиард выходит из комнаты, не до конца решив, чего хочет в этот момент больше — провести чуть больше времени наедине с собой, пытаясь выдрессировать собственный гнев и посадить таки его на цепь, или же отправиться прямо к специально оборудованной зоне, чтобы под надзором Зика Йегера провести больше времени, приручая своего монстра. Он не приходит к четкому решению и тогда, когда пересекает длинный коридор и оказывается на лестнице. Чертовски узкой лестнице — не разойтись с первым встречным без столкновения плеч. Потому Галлиард встает столбом на лестничной площадке, когда замечает на нижних ступенях светлую шевелюру Райнера.

Замечает и морщится — разговаривать им еще не приходилось. Порко бросал колкие фразы, когда вокруг были другие люди, и их голоса оказывались громче; Райнер его, конечно, слышал, и в ответ подкидывал взгляды, абсолютно нечитаемые. Но на этом все. Галлиард не получал того самого, необходимого — ответов он не получал, пепла в волосах Брауна не видел. Вины во взгляде, о которой теперь грезил. Отмахивался от мысли, что дело не только в погибшем Марселе — а ведь он любил его, действительно любил, — и не в потерянной Энни. Даже не в том, что Райнер, всегда движущийся на шаг позади, вдруг обошел и забрал Бронированного. Теперь все в прошлом. Теперь Порко это не волнует.

Он никогда не признается в этом, но он злится из-за невозможности изменить все, исправить. И этой невозможностью душит себя, не в силах просто идти дальше, как предлагала Пик. Райнер — тот, кто попадает по случайности под раздачу. Порко этого не признает даже наедине с собой.

— В чем дело, Браун? — подает он голос первым, потому как необходимость нанести первый удар, пусть и словесный, кажется ему первоочередной. Порко делает шаг в сторону и кладет ладонь на гладкий поручень, преграждая путь Райнеру, но всем своим видом показывая — и в мыслях не было, тебе показалось. Склоняет голову и слегка подается вперед, чтобы заглянуть вниз и увидеть следующий лестничный пролет. Пустой, — Не думал, что вы с Бертольдом вообще умеете разделяться. Или ты и его потерял?

Слова срываются с языка до того, как Галлиард успевает подумать о смысле сказанного. Но кровь уже бьет в голову — он не жалеет даже об одном звуке, не говоря уже про целую тираду.

— Теперь-то можешь не строить из себя крутого парня, — фыркает он, — Не со мной. Я все видел.

Порко стучит пальцем по виску.