Вечером четверга в захудалом баре Ист-Энда посетителей было непривычно мало: лишь только несколько матёрых алкашей за столиком в самом углу и сам Эггси, сидящий за стойкой. По помещению тихо и ненавязчиво расползалась попсовая мелодия из старого магнитофона, под самым потолком кружили мухи, а явно уставший от жизни бармен, по закону жанра, полировал и без того блестящие пивные кружки.

Анвин, выпивший уже две бутылки светлого, успел осознать, что, похоже, задержится здесь надолго и послал далеко-далеко обещание самому себе не пить сегодня крепкое.

- Виски, - тихо бросил юноша бармену, устало снимая с головы любимый головной убор. - Любой.

Тот коротко кивнул и, отставив очередной бокал в сторону, потянулся за бутылкой с янтарным напитком. Казалось, он, примерный ровесник самого Эггси, так и ждал, когда клиент начнёт размазывать сопли из-за очередной подружки, но парень молчал. Молчал и пил. Потому что ему было попросту нечего сказать. Как объяснить то, чего сам не понимаешь?

Странное, ужасно приторно-липкое чувство заполняло Анвина изнутри, до самых краев, до натянутых нервов, готовых вот-вот лопнуть.

В какую-то секунду, парень сам не понял, он начинает подпевать играющей попсе.

- Ты узнаешь, я люблю тебя, - промычал себе под нос юноша строки известной песни и тут же с отвращением чертыхнулся. - Тьфу, твою мать!

До финального испытания оставались какие-то пара недель, а он тут сидит. Пьёт. А ведь он не может подвести Гарри. Гарри.. черт. Эггси сильнее сжал опустевший стакан в своей руке.

- Повторите.

Бармен послушно кивнул, с подозрением оглядывая припозднившегося гостя.

Гарри пришёл в себя несколько месяцев назад. После полугодовой комы. Эггси навещал его каждый чертов день. И даже сейчас парень мог думать лишь о своём наставнике. Как его самочувствие, как он адаптируется..

- Проблемы с девушкой? - хмыкает бармен, нарушая тишину.

- Что? - Анвин не сразу понимает, что обращаются к нему. - А.. да.

- Бросила? 

- Да даже не начинала, - не подумав, буркнул Эггси.

Сердце странно екнуло, и юноша залпом осушил новую порцию виски. Компания в углу неожиданно загоготала, Анвин дернулся и обернулся, осознав, что в глазах уже значительно повысился контраст, а помещение потихоньку начинало плыть. Опьянение давало о себе знать, принося вместе с собой незваную решительность. Он должен сказать Харту. Да, точно, он просто вывалит все на агента, и пусть тот разбирается как хочет. Хмыкнув, Эггси бросает на стойку изрядно помятые купюры и сползает с высокого стула, едва не запутавшись в собственных ногах. Плетётся к выходу, не запоминает, как вызывает такси и оказывается около дома «портного».

Судорожно выдохнув, долбит в дверь. Храбрится. Кто-то открывает ему, но осоловелые глаза могут различить лишь силуэт.

- Мне срочно нужно поговорить с мистером Хартом, - язык заплетается, спотыкается о каждую произнесенную букву.

Силуэт уступает, пропуская горе-пьяницу внутрь, и парень, вновь глубоко вздохнув, набрав в легкие побольше воздуха, твёрдо повторяет:

- Мне нужно поговорить с мистером Хартом, - и тут же теряет равновесие, готовится распластаться на ковре, когда вдруг его подхватывают сильные руки.

Мысли пожирают Эггси изнутри, толкаются о стенки черепной коробки, готовые вылиться фонтаном отчаянных слов, но в следующую секунду, вновь открыв глаза, Анвин оказывается уже лежащим на диване, ловит пресловутые «вертолеты» и невпопад вываливает все, что скопилось у него на душе.

- Мне нужно кое-что сказать, - почти проваливаясь в небытие, мямлит юноша. - Кажется, я люблю Гарри, - чувствует, как кто-то подтыкает плед. - Только никому не говорите! - звонко икает и отключается, а где-то на периферии все ещё играет та глупая песня из бара.