Она подходит совсем близко и выглядит так, словно не боится — вот только Фредди слышит биение сердца. Нэнси Томпсон, маленькая врунья, ничуть не изменилась за долгое время, что они вынуждены были провести в разлуке. Фред тянет губы в улыбке. О, уж он-то точно скучал. Он почти готов сделать шаг навстречу, чтобы — обнять? — провести лезвиями по животу своей любимицы с улицы Вязов. Он готов вспороть ткань, а затем и плоть, окропляя — уже не милую и уютную фланель? — дорогую и красивую сорочку.
Ты так выросла, Нэнси, но все еще веришь в чудо.
Фред действительно касается тела Томпсон. Не вспарывает ей брюхо, как опытный мясник, а сжимает запястье руки, которой Томпсон уперлась в его грудь. Сжимает сильно — так настоящие люди едва ли могут. Кость не крошится под давлением, даже не ломается, вот только след останется обязательно и его Нэнси заберет с собой в свой реальный мир. Так же, как когда-то забрала его фетровую шляпу, а затем и его самого. Подарок в честь долгожданной встречи.
— Я похож на фею Динь-Динь, Нэнси? — смеется Крюгер, не размыкая губ, а голос снова доносится до Томпсон отовсюду, и ниоткуда сразу. Фред такой же. Он везде. «Куда бы ты ни пошла, я пойду туда с тобой», — звучит уже в голове Томпсон, когда Крюгер касается обгоревшими пальцами ее седой пряди волос, почти любовно поправляя прическу. А затем добавляет, размыкая губы, как настоящий человек, а не псих из ночного кошмара, — Мне не нужна твоя вера, чтобы убить.
— Нэнси! — голос не принадлежит Фреду и он оборачивается на него тоже, словно не понимает, откуда доносится звук. Возможно, он хороший актер и не более, не сомневайся, милая; не верь в то, что видишь здесь. Не слушай, не смотри, не доверяй. Фред делает шаг назад, открывая обзор для Нэнси, но ничего не происходит.
Там, вдали, все еще виднеется узкая решетчатая дорожка и паровой котел, покрытый каплями испарений. Там нет ничего и никого. Но голос — все еще не хриплый голос Крюгера, но такой знакомый; чей это голос, Нэнси? — звучит отчетливо.
— Проснись, Нэнси! Просыпайся, не позволяй ему лезть в твою голову! — Фред делает еще один шаг, затем еще и еще, постепенно уходя за спину девушки. «Да, не позволяй мне». Его смех снова раздается в голове Томпсон, когда Фред поддакивает неизвестному. Или все же очень даже известному, а?
Что скажешь?
Из-за котла выходит Гленн и он выглядит чертовски испуганным, когда осматривается по сторонам, словно видит это место впервые. Его взгляд шарит по углам котельной, буквально ощупывая каждый угол — и не замечает тонкую фигуру до последней. А затем, все же останавливая свое внимание на Нэнси, Гленн пугается еще больше. Его глаза расширяются в паническом ужасе и он делает несколько шагов вперед, ускоряясь с каждым из них, словно от того, как быстро он доберется до Нэнси, зависит ее благополучие.
Очень реалистичная картина. Он своим маленьким спектаклем действительно гордится. Ты же не поверила, что все по-настоящему, милая? Ну, брось. Только не плачь. Гленн тоже не фея из Неверленда. Он тоже не нуждается в твоей вере.
Он уже ни в чем не нуждается, потому что делает еще шаг. Еще, еще, еще. Шаги замедлятся также стремительно, как и ускорялись.
— Я обещал тебя разбудить, Нэнси, — говорит он, останавливаясь в нескольких шагах от девушки и в тусклом свете кажется, что глаза Гленна блестят вполне натурально, — Пожалуйста, просыпайся сейчас. Просыпайся.
Он вздрагивает — чертовски эффектно! — когда Фредди взмахивает рукой. Между ними с десяток шагов, но каждый раз, когда лезвия разрезают лезвия, на светлой футболке Гленна появляются резаные раны. Снова и снова, пока кровь не начинает струится по подбородку, а слова не растворяются в глухом смехе, эхом разносящимся по котельной.
— Он обещал тебе, Нэнси. Не хочешь исполнить последнюю просьбу своего любимого? — вкрадчиво предлагает Фред, издевательски имитируя сострадание в голосе. Гленн падает на колени и его голова безвольно падает на грудь, когда все вокруг останавливается. Не слышно ни голосов, ни гула в трубах. Ни шагов. Даже капли крови, неестественно падающие на решетку и соскальзывающие вниз, в темноту, делают это беззвучно.
А затем Гленн поднимает голову и улыбается — вот только не своим лицом. Вместо привычного и, к сожалению, совершенно не забытого улыбчивого мальчишки, на коленях перед Нэнси оказывается Фредди.
— Опоздала, — глухо говорит он и вспыхивает ярким, но совершенно не горячим пламенем. Огонь разгорается стремительно, но столь же быстро спадает на нет. И в тот миг, когда от пламени не остается совершенно ничего, становится понятно, что на его месте ничего и не было. Пустота.
«Твой приятель останется со мной навсегда», — отголосок шепота Крюгера снова звучит в голове Нэнси, а затем сменяется глухим и тихим криком, словно доносящимся издалека. Тебе этот крик все еще знаком? «Ты веришь в то, что твой парнишка в безопасности?»
Все снова оживает в следующий миг, когда стены вокруг начинают складываться, будто все это время вокруг было лишь множество хороших картонных декораций. Все превращается в плоский реквизит и падает на пол, где превращается в пепел и разносится легким дуновением ветра, непонятно откуда взявшимся.
Те стены, что вырастали прямо из пустоты, медленно проявляли на себе старые обои в мелкий цветочек; буквально из воздуха трансформировалась лестница, уводящая наверх; полумрак котельной сменился тусклым теплым светом желтого светильника под низким потолком. Фред же исчез, словно его рядом и не было все это время. Только его голос не оставлял, снова звучал из глубин дома и оседал в сознании Нэнси.
Узнаешь?
«Добро пожаловать на улицу Вязов, Нэнси». Ты скучала по этому месту? Оно по тебе скучало. Вернуться в старый дом, говорят, бывает приятно.
— Умирать дома еще приятнее, — женский голос, раздавшийся на втором этаже, оборвал Фреда на полуслове, — Нэнси? Это правда ты?
[nick]Freddy Krueger[/nick][status]ㅤ[/status][icon]https://i.ibb.co/SmSfLd8/image.png[/icon][fandom]nightmare on elm street[/fandom][lz]после остановки сердца мозг человека работает еще семь минут. у нас целых шесть минут, чтобы поиграть.[/lz]
ㅤ
