В болезни короля Утера не было ничего нормального и Мерлин понял бы это, даже если бы ему не приходилось каждый день тратить время по часу у постели короля, заклинаниями поддерживая его в более-менее стабильном состоянии. Мерлин, в конце концов, был учеником Гаюса, когда-то он всерьез метил на место лекаря и хотя Артур существенно сдвинул его жизненные планы, разбираться в болезнях и способах избавления от них без помощи магии Мерлину нравилось. Это правда было тем, чему он мог бы посвятить всю свою жизнь, если бы только не оказалось, что на самом деле она посвящена Артуру.
Так что да, у Мерлина были знания и некоторый опыт и всех их было достаточно, чтобы сказать с уверенностью - внезапное недомогание короля Камелота, его стремительно ухудшающееся состояние и полная глухота к настойкам Гаюса неспроста.

К сожалению, Артур тоже это понял и понял куда раньше, чем Мерлин был готов иметь с этим дело. Чем он придумал бы, как провернуть все, не оставляя принца без присмотра и не бросая короля на растерзание страшной болезни. Но выход Мерлин найти не успел.
На самом деле, он даже не успел начать его искать. В защиту Мерлина можно сказать, что он не ожидал, что Артур сумеет сложить два и два прежде, чем Мерлин найдет решения для всей этой катастрофы. В конце концов, Артур никогда прежде не проявлял особой сообразительности, какого черта именно сейчас ему вдруг вздумалось играть в стратега и притворяться, что он способен увидеть дальше собственного носа?! И ладно, возможно, он был не слишком справедлив к Артуру, но он был в отчаянье, а собственное отчаянье его изрядно раздражало.

- Это оно, Гаюс? Оно может помочь моему отцу? - напряженно спрашивал Артур раз за разом, тыча пальцем в разворот книги, которую он принес с собой. В любой другой ситуации Мерлин был бы горд, что Артур сам читает книги и даже способен что-то из них вынести, но никак не сейчас!

Сейчас у него не было ни сил, ни настроения на гордость, он только стоял за спиной Артура и отчаянно махал головой Гаюсу, надеясь, что у того хватит предусмотрительности соврать Артуру.
К сожалению, еще до того, как Гаюс ответил, Мерлин уже видел по его глазам и упряма сведенным бровям - тот не будет врать Артуру и честное слово, Мерлин никогда не был так зол на Гаюса. Никогда!

- Да, Ваше Высочество. Это может помочь королю, - вздохнул, наконец, тот и Мерлин в ужасе вцепился себе в волосы.

Впрочем, это не имело ничего общего с тем удушающим страхом, который он испытал при следующих словах Артура. На самом деле, он почти прослушал их, он не смог бы воспроизвести их точно, даже если бы стоял на эшафоте. Он помнил только что-то вроде "как хорошо, что Моргана знала об этом растении" и  "слава Богам, что она вернулась" и как бы это не звучало на самом деле, важно было, что эти слова разбили мир Мерлина на осколки.

Моргана. Конечно, он должен был догадаться. Потому что правда была в том, что если какие-то боги и стояли за ее возвращением, то это были злые, безжалостные боги. Такие же, как то, чем теперь была Моргана.
Теперь Мерлин это знал, хотя еще полчаса назад, до прихода Артура, он пытался в этом сомневаться.

Он все время пытался сомневаться в том, что Моргана вернулась врагом Камелота, как и предсказывал Килгарра. Мерлин больше всего в своей жизни раскаивался за то, что сделал и не сделал с воспитанницей Утера. Что бы не говорил Килгарра, как бы не увещевал Гаюс, сколько бы мудрая, рациональная часть не напоминала Мерлину, что у него не было выбора, он знал, что на счет Морганы принимал одни только неверные решения. Ее глаза в тот момент, когда он отравил ее, в тот момент, когда она поняла, что он предал ее, без обвинения и злости, с одним только отчаянным недоверием все еще стояли в его памяти и Мерлин так сильно раскаивался, даже если продолжал держаться с ней, новой, напряженно и подозрительно.
Он не должен был слушать Килгарру тогда.
Он не должен был еще раньше слушать Гаюса.
Он должен был честно ответить ей, когда она однажды ночью в комнате лекаря задала ему свой вопрос. Он должен был помочь ей, рассказать про магию, поддержать, что бы Гай там не говорил.
Как жаль, что он принял столько неверных решений и теперь ничего не могло их исправить.

Но, даже если он все еще и раскаивался во всех своих неверных решениях, теперь, когда Артур отправлялся в одиночку в Гиблые Земли за растением, которое могло стать его погибелью, Мерлин смотрел на одну только Моргану и думал о том, что пришло самое время окончательно и полностью смириться с тем, что воспитанницы Утера, великодушной и отважной, какой она была когда-то, больше не существует. Эта Моргана была злом, она могла была быть убийцей, возможно, она уже практически стала причиной смерти Утера. И, быть может, возможно, Артур тоже...
Нет, об этом Мерлин не позволил себе думать. Он поклялся очень серьезному, более открытому, чем когда-либо прежде Артуру, что не оставит Утера, что будет помогать Гаюсу приглядывать за ним и не мог нарушить это слово. По крайней мере, не тогда, когда он точно знал, что в самом деле поддерживает жизнь в Утере при помощи магии и если он только уйдет из дворца, он приговорит короля к смерти. Быть может, Артур и простит когда-нибудь Мерлину его магию, если узнает о ней, но если он узнает, что его отец умер по его вине, этого Артур Мерлину не сможет простить никогда. Поэтому Артур уходил один, Мерлин вынужден был остаться, а Моргана провожала принца спокойной, довольной улыбкой.

Какое-то время все было спокойно, хотя Мерлин теперь и не спускал с Морганы куда более внимательного, намного более враждебного взгляда. Без короля и Артура, она исполняла обязанности правителя Камелота, она восседала во главе Совета, она принимала прошения, она отдавала приказы, она велела Гаюсу поменьше беспокоить короля и, на самом деле, Мерлин видел к чему все идет.
Он видел, как все будет, если Артур не вернется, он только не позволял себе ни на одно мгновение усомниться в том, что Артур вернется.

Но день сменялся днем, от Артура не было вестей, Моргана все увереннее себя чувствовала, а Мерлину становилось все сложнее и сложнее не думать о самом ужасном развитии событий.
А потом, когда он в очередной раз украдкой от стражи пробрался в покои Утера, - им с Гаюсом было запрещено появляться там чаще, чем проверить короля на несколько минут утром и вечером, - чтобы прочитать над ним заклинания и подпитать его силами, он застал там то, к чему, вопреки всему, готов не был.

Кровать короля была пуста, белье было перестелено и покрывало аккуратно застилало его, словно бы ожидала кого-то другого, кого-то нового. На самом деле, все покои были намного более пустыми, здесь было куда как меньше вещей, чем обычно, стол не был завален свитками, а на тумбочке у кровати не было кубка с водой и склянок с лекарствами. Но даже если этого было мало, даже если бы это не говорила о большем, чем Мерлин хотел бы знать, все по местам расставляла застывшая у зеркала Моргана. В роскошном платье, с распущенным водопадом волос, в драгоценной королевской короне она смотрелась великолепно и величественно, она в самом деле была невероятно красивой, но сейчас Мерлин не находил в себе сил оценить ее красоту.
Он так и застыл у двери, все еще сжимая на ручке пальцы и, невольно сглотнув, хмуро уставился на женщину, которая уже видела себя королевой Камелота.

- Где король Утер? - наконец, с каким-то невероятным усилием, словно бы сквозь скрежет в ушах хрипло спросил Мерлин, словно бы это имело сейчас самое большое значение.