Беги, Эдди, беги. Не оглядываясь. Беги, пока в груди не появится ощущение железных обручей, стискивающих рёбра. Беги, пока дыхание не зястрянет где-то посередине горла, как холодный осколок. Беги, покуда не послышится хрипловатый свист. И только тогда ты можешь на минуту передохнуть и прильнуть к заветному ингалятору. До тех пор не смей останавливаться.

И Эдди Каспбрак бежал. Гравий  под ногами сменился асфальтом, и теперь каждый удар стопы о поверхность отзывался ноющим чувством в коленях. Но Эдс не останавливался. Пока в крови кипит адреналин, пока невесть откуда взявшиеся силы не покинули парнишку, он нёсся не разбирая пути. По сторонам от него мелькали дома и лужайки  родного городка. Однако скоро кончились и они. Впереди уже маячила местная живописная природа. Укрыться в лесу, овраге, старом пересохшем коллекторе — где угодно, лишь бы не на глазах у всех. Эдди не хотел показываться даже перед своими друзьями. Снова слушать колкости Риччи, нравоучения Билла или занудные причитания Стэна. Ну уж нет.

— С-с-сколько уже можно пппп-попадаться, — вслух передразнил воображаемого собеседника Эд. Досада раздирала мальчишку изнутри. И правда. Сколько можно быть объектом для насмешек, вечной нюней, рохлей и «тем придурошным дрищом с тощими коленками». Не столько ныли ссадины и синяки от недавних тумаков, сколько болела душа от чувства собственной никчемности. Маменькин сынок. Сахарный мальчик, дунь-плюнь — растает. В который раз Каспбрак остался без обеда, карманных денег и с подрехтованным лицом.

Наконец городок остался позади. Эдди нашёл укрытие возле небольшого ручейка, скрытого на дне оврага. На уровне земли можно было различить остатки скамейки, вернее, только доску, почти сравнявшуюся с почвой. Всего в двух шагах обнаружился бьющий из земли ключ. Мальчишка поспешил умыться и глотнуть воды. В голове зазвучал противный голос мамы. Эдичка, дорогой, ну ты шо, там же наверняка кишечная палочка, туберкулёз и куча других опасных бацилл. Ты видал, какие тут водятся крысы?. Но он отсек эти мысли. Чёрт с ним. Пусть его вывернет наизнанку, прополощет с обеих сторон и он в конце концов сдохнет от истощения, оставив после себя иссушенный смердящий труп.

Жадными глотками Эд хлебал воду, черпая её ладонями. Постепенно успокаиваясь и приходя в себя, с некоторым удивлением он обнаружил, что совсем не задыхается. Ну разве что чуть похрипывает на особо глубоких вдохах. Стоит окончательно восстановить дыхание и немного отдохнуть. Здесь мальчик по какой-то причине чувствовал  себя в безопасности. Тишина леса, тень оврага и пробивающийся золотистыми кружками свет майского солнца успокаивали и как будто баюкали. Эдди уселся на остатки скамейки, вытянул ноги и закрыл глаза, наслаждаясь покоем. Пусть его отругают вечером за испорченные вещи, за питье из ручья и за то, что сбежал с занятий, а сейчас ему всё равно.

Подпись автора

Подшивка Венере назло

— А? Что? Оу, это ты, Бев… — голос подруги заставил мальчишку встрепенуться. Эдди широко распахнул веки от неожиданности — в тёмных вишенках глаз сверкнули блики. Это были слёзы? Или просто свет на миг заиграл на почти не отличимой от зрачка радужке? Каспбрак поморщился и затараторил, сбиваясь на каждом слове:

— Да, знаешь, я это… ну в общем… такая погода — ты понимаешь, скоро каникулы, хочется поскорее… а мама утром ушла к подруге… она не видела, ну я и… да и физкультура сегодня… я… я..

В глубине души Эдди прекрасно понимал, что его враньё ни на секунду не убедительно. Но продолжал с серьёзным видом, насупившись, как маленький профессор, дирижировать самому себе руками и пытаться сплести всплывающие в голове бессвязные слова в единое целое.  Но в конце концов он исчерпал свой запас и на полуфразе сник, понуро опустив голову и безвольно бросив руки на острые коленки.

С одной стороны, мальчик нервничал от внезапно нарушенного уединения. С другой — был несказанно рад, что именно Беверли, а не кто-то ещё из ребят,  обнаружила его укрытие. Может быть, это от того, что девочки как-то иначе чувствуют, что творится на душе у других людей, более эмпатичны и умеют подобрать слова. Или в конце концов им просто разрешается чувствовать. Сколько раз Эд слышал в свой адрес «что ты как баба», «ноют только девчонки», «тебе что, песок в вагину попал» и тому подобное? Однако он не мог никак взять в толк, почему это вдруг плохо. Плохо быть девочкой? Конечно, перед его глазами было мало женских идеалов, но несмотря на это от внимания парнишки ускользало зерно идеи об ущербности женского пола.

Вообще часто юный Каспбрак ловил себя на том, что думает как-то не так, как все. И часто бывал бит не только потому что «слабак», а потому что «самый умный что ли» и «какого лешего рот открыл». Этими мыслями Эд загнал себя в ещё большую  эмоциональную яму и готов был на самом деле расплакаться. Но всё же собрался с силами и только протяжно всхлипнул.

— Извини меня, Бев. Я не знаю, зачем тебе всё это наговорил сейчас. У меня выдалось тяжелое утро, и я не хотел, чтобы меня кто-то видел. По крайней мере, ребята. Я… я рад, что здесь оказалась именно ты.

Эдди бросил на Беверли короткий взгляд и молча уткнулся ей головой в плечо. Боялся ли он, что девчушка оттолкнёт его? Безусловно. Опасался ли быть неправильно понятым? Ещё как. Но сейчас ему нужно было чьё-то тепло. Не противные вечно потливые руки матери, которые обжигают как кочерга и от которых хочется провалиться сквозь все слои земли и выскочить в другом полушарии. Не скупые «мужские» объятия друзей.  А настоящее человеческое тепло, пускай лишь на мгновение.

Отредактировано Eddie Kaspbrak (2021-07-25 19:48:01)