У Евы всегда было доброе и чуткое сердце. Девушка, в жилах которой протекали любовь и сострадание к ближнему, не могла пускать всё на самотёк. Не могла пройти мимо нищего, который протягивал ей полупустую кружку с монетами, не отдав ему пригоршню монет; не могла пройти Ева и мимо скулящей от голода бездомной собаки, обязательно увязавшейся за ней, словно чующей не запах еды, исходящий от девушки, а её сердобольность, из-за которой та непременно бросит что-нибудь лакомое в пасть голодающей. Ева была слишком добра к окружающим и мечтала о том, что однажды сможет одарить своей добротой весь мир. Сколько слёз было ею пролито из сострадания к ближнему, сколько переживаний пережито из-за людей, порой и вовсе не знакомых ей.
И обещали Еве ведуньи, что однажды, своим безмерным чутким сердцем она навлечёт на себя беду, но что ей слухи? Ева смотрела на людей и видела в них только хорошее. Ева была одной из тех, кто искренне верил в то, что как относишься к людям, так и они будут относиться к тебе. И, может быть, Ева и впрямь была излишне добра.
Она не ведала, что могло навлечь на неё беду. И отчаянно не желала знаю причину оной. Был ли толк в гадании и выяснении того, кто мог навлечь на неё беду, если с последней следовало бороться. Возможно, число недоброжелателей Евы росло в геометрической прогрессии, и проблема её была лишь в том, что она сама не желала в них видеть то, что они на самом деле из себя представляли. Ведь так не бывает. Не может человек ненавидеть того, кто чист и сердцем и душой. Но то лишь были домыслы Евы.
Тем временем её кошмары из снов переползли в реальность и теперь преследуют её чуть ли не на каждом углу. По крайней мере, ей так кажется. В самом же деле, причина её тревог и беспокойных снов заключается лишь в её покоях. То, чем зачастую пугают детей, нежелающих мирно спать по ночам, сейчас обитало под кроватью Евы. И ей не нужно было заглядывать под кровать, чтобы убедиться в этом. Она остро ощущала его присутствие всякий раз, когда её голова касалась подушки, свет в спальне угасал и вокруг рассеивалась тишина. Казалось, она даже слышит его дыхание. И всякий раз, когда Ева слышала чужое сопение под кроватью, её сердце замирало.
Ева и понятия не имела, как долго это могло продолжаться, но знала наверняка, что рано или поздно это сведёт её с ума. Она начала ощущать тревожность всё чаще, чем любые другие эмоции. В конечном счёте, это начало её пугать, и она стала искать пути решения этой проблемы. Те, которые ей были доступны. Было крайне странно и глупо говорить о том, что покой Евы нарушил подкроватный монстр, которого она не видела в глаза, но она искала помощи, и на её зов откликались люди, которые по-прежнему отстаивались к ней не безразличны. Она говорила им как невероятно ценна их помощь для неё, даже в трудный момент, умудряясь растапливать чужие сердца. Ева привыкла ставить других превыше себя, и сейчас, когда выше других оказывалась она, ей хотелось плакать от переизбытка чувств, разом нахлынувших не неё. Ведь всякое доброе дело делаешь от всей души абсолютно безвозмездно и никак не ждёшь, что однажды то же самое сделают для себя.
Ева со слезами на глазах, благодаря попутно всех и каждого, кто хоть сколько-нибудь был добр к ней, медленно, но верно подбиралась к цели. Она точно не знала, к чему придёт в итоге. Не смотря на то, что слухи не обходят её стороной, она мало что слышала о демонах, способных бороться с себе подобными.
Еву мучали различные мысли. Что, если ей терзал и преследовал вовсе не подкроватный монстр, что, если он был лишь плодом её воображения, что, если он не был демоном, как таковым вовсе, а она - Ева - прибегнет к помощи другого демона за зря. В каком же отчаянии она была, чтобы осмелиться на такое окончательно и бесповоротно. Ева была не из пугливых, и её помыслы всегда были чисты и благоразумны. И она была уверена, что сейчас вовсе не идёт на поводу своих желаний, а поступает правильно. Не для себя, а для других.
Сердце болезненно безжалостно сжималось и замирало, кружа голову бедной девушке. Она была стойкой и наверняка со стороны вовсе не было видно, какие усилия ей приходилось прикладывать, чтобы ровно стоять на ногах. Она сжимает ладони в кулаки, чтобы никто не видел, как они трясутся, она не заметно прикусывает губу, чтобы унять волнение. Не для того, чтобы скрыть свой страх, а для того, чтобы люди видели, что вопреки всему она всё ещё способна оказывать поддержку и опору.
Как же сильно подкосил её этот случай. Пожалуй, она и сама от себя такого не ожидала. Должно быть по этому всё вышло из-под контроля.
Ева замерла и затаила дыхание, услышав своё имя и лишь потом увидев перед собой Спарду. Улыбнуться своей фирменной обаятельной улыбкой уже не хватало сил, но она превозмогла себя и улыбнулась. вежливо и скромно, как подобает настоящей леди.
— Да, Ева, верно, — кивает Ева, излишне подтверждая тот факт, что в её имени не ошиблись. Внутри неё холодеет, когда она понимает, что никакого вопроса о её имени на самом деле и не звучало, но вместо того, чтобы думать об этом, девушка торопится скорее перейти к сути своего визита. — Странное дело, но я почти уверена, что неизвестный мне демон уже который месяц охотится по мою душу, не давая мне покоя ни во сне, ни наяву. И я, право, не знаю, что с этим делать. Вы — моя последняя надежда, — Ева едва ли удержалась от того, чтобы падать ниц.