[nick]Billy Hargrove[/nick][status]ㅤ ㅤㅤ[/status][icon]https://i.ibb.co/sV4y6xy/original.gif[/icon][fandom]stranger things[/fandom][lz]тут какой-то текст. сами придумаете какой[/lz]

Билли попал в тюрьму впервые. Возможно, он был настолько молод, что просто не успел бы провернуть этот трюк еще раз. Речь идет о настоящей тюрьме, а не о паршивом учреждении для трудных подростков, вы же меня понимаете? В любом случае о возрасте его знали только работники этого местечка. Остальные могли лишь гадать о деталях. Но определенно все знали статью, которую приписали парню. Он сидел за убийство. У него хотели угнать машину и Билли забил мудилу гаечным ключом до полусмерти, а в качестве бонуса заставил придурка хлебать бензин, прямо из шланга. Какое-то время Харгров пытался ломать комедию и сойти за невменяемого, списать все на неконтролируемые приступы агрессии, отправиться на принудительное лечение в психиатрическое. Но актером он оказался не важным. Или же доктор был слишком принципиальным. Или же возымело действие его прошлое — еще в школьные годы кулаки Харгрова неимоверно чесались. Словом, Билли оказался здесь. В обществе наркоманов, расистов, насильников, смертников и многих других уродов. Иначе он не называл тех, с кем ему предстояло провести ближайшие года своей жизни. Да и сам был таким же уродом, чего не скрывал. И авторитет отвоевал себе достаточно быстро; Билли привели в блок осенним днем, в середине дня. Прибыл он с противоположной окраины, в середине дня. Сразу же после тюремного обеда, когда все были в своих камерах. Его вели по пустому коридору и из-за решетки за ним уже следили заинтересованные взгляды заключенных. Билли не производил впечатление запуганного, разбитого подобным приговором. Он воспринял свое будущее с твердостью и смирением. Тюрьма не пугала. Это место, где можно существовать, главное уметь выживать. Выживать Билли умел и он решительно шел по коридору, смотря вперед едва ли не с гордо запрокинутой головой. Прекрасно знал, что на него смотрят те, с кем ему предстоит бок о бок существовать, но не окинул их даже взглядом. Словно значили они для него не больше, чем грязь из под ногтей.

Так себя вести не принято. Билли пока еще ничего из себя не представлял, но гнул свою линию. Он вошел в камеру, придирчиво оглядывая тех, кто уже находился здесь. Придирчиво осмотрел сокамерников и прошел вперед, к свободной койке, попутно завязывая оранжевую робу вокруг пояса, словно стремясь избавиться от характерного цвета и выбиться из массы. Может быть, это было не так, но каждый был в праве расценить поведения зарвавшегося щенка по своему усмотрению. И Билли стал объектом внимания. К тому времени как он занял нижний ярус одной из шконок, на него уже положил глаз низкорослый и на вид достаточно рыхлый мужичок. Мужичок этот сидел за наркоторговлю и каким-то волшебным образом таки зарекомендовал себя как человека достаточно серьезного и авторитетного. Он бросил в сторону Билли пару нелицеприятных фраз, а затем, не дождавшись реакции, попытался вступить в драку. Удар Харгров блокировал быстро, а позже схватил с чьей-то кровати первый попавшийся под руку предмет. В итоге урод отправился из камеры прямо в лазарет с вилкой, торчащей из члена. А Билли в изолятор. И пробыл он там двое суток. За вилку, которую какой-то другой идиот притащил в камеру. И за нанесение повреждений своему сокамернику. Но когда Харгров вернулся, на него смотрели уже иначе. Сначала только его сокамерники. А потом уже и многие другие. Билли старался особо не заводить связи. Он научился определять, кто пользуется здесь большим уважением и не лез в бутылку тогда, когда было возможно. Он ходил на прогулки с определенным кругом лиц, с ними же сидел за столом. Они поддерживали его в те моменты, когда надо было в очередной раз отвоевывать свой статус. Но они не были близкими. Возможно, только один. Лукас. Чернокожий, сидящий тут уже два года за вооруженное ограбление. Он слишком много болтал, но это не мешало.

Тюремная жизнь Билли Харгрова шла своим чередом. В ней были разбитые носы, кровь и ругань. Были потасовки, прогулки по периметру и жидкая байда на завтра, обед и ужин. Крашеные в светло-зеленый цвет стены тюремного коридора и черные решетки, вечно холодные и скрипящие не смазанными петлями. Была работа, которую выполнял каждый заключенный. Пыльная и не очень. Были люди, которые бесили. Которые откровенно нарывались. И в меньшей толике те, кому можно доверять. Были надзиратели, которым ничего не стоило пройтись по твоим ребрам своей резиновой дубинкой. Был изолятор, в который Билли попадал все чаще. Были татуировки, которыми тело Харгрова покрывалось все сильнее. Были новые обитатели, привезенные в эту дыру с разных концов штата. Не многие из них подвергались вниманию со стороны парня.

Сегодня был обычный день. Билли прильнул к решетке, когда привезли новеньких, безразлично рассматривая тех, кто не смог обмануть судьбу и правосудие. Ему уже настолько остопиздело то, что здесь происходило изо дня в день, что новое развлечение было необходимо жизненно. И оно шло по коридору, в числе прочих. Билли ткнул Лукаса в бок локтем, кивая на процессию.

— Узнай мне кто это, — пожалуй, именно в этот момент незнакомый заключенный посмотрел на Харгрова. Тот не удержался от улыбки. Растянутой, обнажающей ровные белые зубы. Выглядящей, как улыбка маньяка, если вам угодно руководствоваться стереотипами. Билли ударил ладонью по решетке, заставляя ту загромыхать. Громко. Оглушающе. Устрашающе, может быть. В ту же секунду по решетке прошелся еще один удар резиновой дубинки одного из надзирателей.

— Харгров, мать твою, ты доиграешься, — громогласно заорал тот. Иди к чертовой матери, долбоящер.

Билли полностью проигнорировал выпад, не сводя с новенького красноречивого взгляда. Взгляда, которым он проводил его до следующего поворота. Билли мог поставить все своего имущество на то, что тот чувствовал его спиной. Его — взгляд, от которого у многих могут мурашки по заднице побежать.

<...>

Следующая встреча с незнакомцем произошла в столовой. Харгров уже сидел за столом, выстукивая на металлической поверхности раздражающий такт. Он даже не посмотрел на свой поднос. Жевать дерьмо надоело, поэтому он взял только лишь стакан с чаем. Бодяга, разбавленная водой из под крана, но лучше чем ничего. Жрать все равно не хотелось особо. Взгляд его был устремлен на приятелей, которые что-то бурно обсуждали, но Билли смотрел сквозь них. Изучал оранжевую толпу и... не думал, наверное, совершенно ни о чем. В его голове дельные мысли в последнее время просто не задерживались. Билли сидел здесь уже год и с каждым месяцем становился все более неуравновешенным. И кулаки чесались.

Видимо, поэтому теперь, когда он увидел знакомую мордашку, то не смог не расплыться в улыбке. Билли откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Тот же, казалось, даже не обратил внимания на подобные перемены. И на ногу, которую Билли вытащил из под стола, перекрывая путь новому заключенному.

— Эй, пряник! — позвал он его. Интонация была твердая, а голос чуть громче, чем требовалось. На Билли тут же обратили внимания как минимум несколько заключенных помимо того, к кому он непосредственно обращался. Харгров закинул голову назад и оценивающе взглянул на незнакомца из под опущенных ресниц, — И откуда к нам такой нарядный прибыл?

Он снова улыбнулся. Уже вполне себе спокойно, но... Было в этой улыбке что-то нехорошее. Даже если внешне она казалась вполне приятной.