Дом позади горит, сжигая вместе с собой прошлое — то оседает под каркасом костей прахом и зыбким, — сжигая надежды и мечты, боль и отчаяние, слёзы; честь и гордость Тодороки Энджи, Героя номер один. Языки голубого пламени извиваются вместе с красными, будто змеи, переплетаясь и сталкиваясь, так и не становясь единым целым, но одинаково жадно слизывают сухое дерево, обугливая, обрушая с хрустом и треском: в скором времени от этого места не останется ничего.

Даби не задерживает взгляд и не оглядывается: сам он с прошлым попрощался давно, перечеркнул его и сжёг вместе с кожей, — но задерживает взгляд на Шото. Глупый, наивный Тодороки Шото, ты так отчаянно хотел защитить и уберечь, найти правильное решение, но, как бы ты это не отрицал, копия своего отца в чём-то — непримиримый, не умеешь идти на уступки, дальше собственного носа не видишь и действуешь лишь вбитыми установками: ты всё уничтожил сам, собственными руками. Горечью не сожмёт глотку? Хватит ли сил подняться под тяжестью вины, своих же ошибок? Сможешь посмотреть не отцу — сестре в глаза прямо, брату, дорогой матушке? Даби приподнимает левый уголок губ в усмешке и оставляет его одного, с перебитыми костями, на пепелище, грузом ответственности и собственной беспомощностью — у Даби было ещё одно дело, здесь он закончил.

Что чувствуют, когда вспоминают о семье?
Говорят, что семья — самая важная часть в жизни человека, её значение невозможно переоценить, потому что не может быть ничего важнее этого, потому что, кто, если не она, то кто всегда будет рядом? Это доверие и верность. Забота, уважение и понимание — основные составляющие. Поддержка. Счастье. Так говорят.

Даби не чувствует ничего. 
Отрёкся от семьи в тот момент, когда его собственный квирк сдирал кожу по живому, сжигал и обугливал, когда его квирк заполнил всё пространство вокруг, пожирая всё, к чему прикасалось. Он бы соврал, если бы сказал, что никогда не был счастлив, но воспроизвести те эмоции уже не сможет, не помнит — они воспринимаются сквозь призму, будто экзотическая бабочка, запертая в стеклянной банке: можешь увидеть, знаешь, что она есть, но с каждым мгновением взмах крыльев становится тяжелее, но, в конце концов, она падёт замертво, застынет неподвижная и увековеченная в предсмертной агонии.
Он был счастлив. Был счастлив быть сыном Тодороки Энджи, Эндевора. Был счастлив, окружённый семьёй, хотел заботиться о них, защищать и стать таким же сильным, как отец — превзойти его, превзойти Оллмайта, чтобы отец гордился им. Был, пока у него это не отняли, пока не вышвырнули его, словно сломанную вещь, променяв на другого, идеального, лучшего во всём.

Ненавидит ли Даби их — его — за это?
Уже нет. Уже даже этого нет, только холодная решимость и точное понимание, что он должен сделать и почему.

Даби открывает дверь, тёмное помещение разрезает полоса лунного света, это не его дом и даже не штаб фронта: они не настолько идиоты, чтобы подставлять ключевые места — важно было учитывать любое развитие событий. И Даби знал, как бы он не относился к героям и сколь бы они сейчас не были ослаблены, знал: их нельзя недооценивать.

Тога капризно поджимает губы, говорит, что Даби слишком долго возился, ей надоело: «Эта девчонка скучная. Почему мне нельзя её трогать?» — говорит: «Я возвращаюсь», — Даби лишь взмахивает рукой неопределённо — пусть валит, она ему не нужна, тем более сейчас. Он не позволит никому прикоснуться к Тодороки Фуюми.

Сёдзи отворяются, когда Тоя, сосредоточенно нахмурившись, перебинтовывал руки, она заглядывает робко, топчется на месте, не решаясь войти, не решаясь подать голос. Тоя вздрагивает от неожиданности, но выдыхает облегчённо, когда понимает, что это всего лишь Фуюми, улыбается мягко, поднимая голову и встречая чужой взгляд:

— Ты можешь войти, Фуюми.

Говорит мягко, но в голосе слышится усталость. Отец перестал его тренировать, запретил тренироваться, но Тоя не может, он просто не может отбросить всё то, к чему так стремился и чего так сильно желал. Это потому что он недостаточно сильный? Отец разочарован в нём? Думает, что он не сможет осуществить его стремлений? Тоя докажет, докажет ему обратное. У него почти получилось! Ещё немного, ещё совсем немного и у него получится, и тогда, когда отец увидит это, он поймёт как сильно ошибался, поймёт, что Тоя тот, кто ему нужен, тот, кто способен двигаться вперёд, не смотря ни на что, стать непобедимым героем.

— Только отцу не говори, хорошо? — он улыбается виновато, поднимая перебинтованную лишь наполовину руку, Фуюми мнётся ещё какой-то время, но улыбается, быстренько ныряет внутрь, затворяя за собой сёдзи.

Даби заходит в дальнюю комнату, Фуюми сидит на краю кровати, интересно, о чём она думает? Интересно, схоже ли это с чувством матери, запертой в психбольнице? Закрывает за собой дверь, поднимает руку с пакетом, кажется расслабленным, но губ не касается улыбка.

— Я принёс тебе еды, — но голос звучит непринуждённо, — через три дня ты сможешь вернуться домой, — изгиб губ ломает жёсткая усмешка, — точнее в то, что от него осталось, — Даби не чувствует ничего, по крайней мере, так должно быть: их давно не связывает ничего, да и можно ли вообще назвать то короткое, выжженное прошлое хоть чем-то?

Подпись автора

AU: Inside the Fire [BNHA] Пранк вышел из под контроля [BNHA]

BREAKING THE SILENCE [BNHA]

Личная тема: — элегантный бомж-алкоголик;

Фэндомка, сюжет каста: даби вынеси мусор