Вместо крика — шум воды, который разрывает барабанные перепонки, и все равно она кричит, пока легкие рвутся без воздуха, и пальцы в ярости царапают ржавый металл — каждый миг между смертью и еще одной смертью. Темно, отвратительно темно. Мелкие рачки семенят лапками по холодной коже — бесконечный пир как для орла Зевса из древних мифов, ведь плоть отрастает заново.
Найл вырывается из сна, подскакивает на кровати, сбрасывая одеяло — ей кажется, что оно все еще давит на нее как толща воды. Она выныривает из сна в реальность, садится на край кровати, обнимает себя руками.
"Сон, это просто сон", — повторяет она себе.
А для кого-то — реальность.
Сон, который ее преследует — сон, где она смотрит чужими глазами в бездну. Найл морщится и сплевывает, будто на языке остался привкус морской соли. Отлично, теперь в ее списке фобий наверняка появится боязнь воды. Точно появится, если сны не уйдут.
Как будто ей мало остального дерьма.
Найл прикрывает глаза, глубоко вдыхает воздух их очередного убежища и медленно выдыхает. Недостаточно. Она встает с кровати, принимает упор лежа и быстро отжимается несколько раз — привычка к ежедневным упражнениям никуда не делась, и сейчас должна ее успокоить хоть немного. Потом Найл задумчиво перебирает в пальцах провод наушников, но кладет их обратно.
Лучше глоток воды. Обычной, не соленой.
По дороге к фильтру она натыкается на Джо. Кому-то тоже сейчас не спится. Хорошо, что не Энди — сейчас на нее смотреть было бы тяжело.
— И мне теперь всегда будет сниться... о других? — срывается вдруг с ее языка против воли.
Ей говорят не задумываться о том, как это работает, но Найл не может просто так принять все и расслабиться.