Мяч в очередной раз достигает максимальной, запредельной высокой точки. Не допрыгнуть. И всегда, когда Хинате так кажется, он преодолевает самого себя и действительно парит, как ворон в небе. Ощущая приятную боль от удара на подушечках своих пальцев и осознавая, что спортивная обувь снова пришла в износ, Шоё понимает, насколько обожает, когда каждая частичка воздуха, которым он дышит, пронизана волейболом и командным духом. И все бы ничего, да только хрупкие ожидания разбились о суровую реальность, когда Хината проснулся.

Он еще не до конца определился от чего больше болит сейчас его голова: от того, что до противного сигнала будильника еще полтора часа или потому ему приснилось, как он играет в волейбол, про который вспоминает только тогда, когда видит дурацкого Кагеяму. Хината, в общем-то, даже не сомневался, что этот зануда после школы свяжет свою жизнь с профессиональным спортом. Это его самого засосала полная рутина: учеба в колледже, где даже и намека не было на то, что он раньше считал своим смыслом жизни, которую он пытался [хреново, спешу заметить] оплачивать самостоятельно, подрабатывая в небольшой кофейне. Усугублял этот быт мечты Кагеяма Тобио, которого приходилось видеть чаще, чем обычно в своей жизни. Хината Шоё предпочел бы жить в маленькой комнатушке в общежитии и ютиться там с клопами, тараканами и прочими стереотипными представлениями о таких местах, но жизнь продолжала подкидывать ему новые испытания.

От запаха кофе по утрам его тошнило не меньше, чем от безэмоционального лица Кагеямы, поэтому на кухне Хината даже не объявился. Он, в принципе, вел себя подозрительно уже с самого своего пробуждения, если бы хоть кто-то на это обратил внимание. Его лицо выражало поразительное спокойствие, когда в любое остальное время его раздражало абсолютно все — от скрипящей доски в полу до отвратительного привкуса зубной пасты во рту. И толком даже не собирая свой рюкзак, под предлогом утренней пробежки [на которую никогда не хватало времени, желания и сил жить] Шоё вышел из квартиры на улицу.

Первая половина дня предполагала грызть гранит науки, который вот никак не хотел разгрызаться. Изучение английского языка доводило его до температуры кипения воды еще со школьных времен, а тут это тоже никуда не делось. Хината искренне не понимал, зачем ему изучать язык и культуру другой страны. Лучше уж вывести в очередной раз из себя Кагеяму и бежать от него потом до самой Индии, чем элементарно выучить все времена в этом чуждом для него языке. Вторая же половина дня должна была привычно пройти в его [не]любимой кофейне, где дешевые кофейные зерна [Шоё вообще очень сомневался в их натуральности] постоянно ему напоминали детскую неожиданность. Мало кто к ним туда заходил, отсюда часто Хинате задерживали зарплату и все в сотый раз шло в тартарары. Нередко он задавался вопросом: это только ему так в жизни не везет?

Но на работе Шоё так и не объявился.

***

Часами Хината бродил по парку. Сложно представить, о чем он размышлял все это время. Его мысли никак не хотели собираться во что-то целостное. В сознании то и дело, что всплывали какие-то несвязные обрывки фраз, воспоминаний и образы из прошлого, которые появлялись на каком-то подсознательном уровне. Причиной подобной мешанины в его голове стал алкоголь. Ноги Хинаты уже начали выписывать какие-то зигзаги, когда стремительно уходящие остатки собственной трезвости усадили его на скамью, дабы избежать позорного падения. Людей в это время почти не было, но даже тех, кто проходил мимо него, Шоё уже не замечал. Наступившие сумерки теперь затрудняли половину его обзора, словно некий дурман из его разума перебрался в реальную жизнь. В бутылке, которую Хината никак не хотел отпускать из своих рук, оставалось не больше глотка.

Тем временем домой идти ему совершенно не хотелось.

Последние две недели Хината жутко уставал, осознавая, что тащить на своих плечах он больше ничего не может, но и поделиться с кем-то насущным он тоже не в силах. Судорожно, по второму [третьему, десятому] кругу, листая телефонную книгу, написать кому-то он так и не смог. Со всеми из Карасуно Шоё хоть и поддерживал хорошие отношения, однако нагружать кого-то своими переживаниями так и не осмелился. И это несмотря на превышенную долю алкоголя в его организме, который, вроде как, должен был придать ему смелости. Но что-то пошло не так.

Хината давно потерял счет во времени. Десять часов вечера или двадцать две минуты первого – значения для него не имело. К этому времени на улице внушительно похолодало и дальнейшее пребывание грозило Шоё очередным обострением ангины. Перестав заниматься спортом, его имунная система решила собрать свои вещи и уехать на юг, заставив своего бывшего хозяина быть предоставленным лишь только самому себе. А его, в свою очередь, заботило сейчас в меньшую очередь собственное здоровье.

Когда Хината окажется у порога квартиры, он уже не вспомнит, как оказался тут. Имея собственный ключ, Шоё подумал, что правильнее будет не воспользоваться им, а лучше громко тарабанить по двери, пока ту либо не вышибет с петель, либо с той стороны ему откроют.

И второй вариант развития этих дальнейших событий выбился в лидеры.

— Швейцар из тебя так себе, — запинаясь, лепечет Хината тому, кто открыл ему дверь. Шоё надеется, что от выражения лица этой занудной задницы из него не выйдет все наружу прямо в эту же секунду.

— Можешь так не нудеть? — в ответ недовольно буркнул Хината, которому казалось, что его речь очень даже похожа на членораздельную, когда на деле было совершенно иначе.

На каком-то чудном автопилоте его завело в квартиру, дверь в которую открыл Кагеяма. На собственное удивление Шоё, он даже (едва) не упал. Перед его глазами стояли даже не звезды и вертолеты, а целые парады планет. Пешая дорога домой хоть и заняла относительно немного времени, но алкоголю для выветривания этого оказалось все равно мало.

Хинату резко бросило в дрожь. Кажется, его все же успело где-то продуть. Шоё старался не делать вид, что ему холодно. Он наперед, даже в таком состоянии, уже предвидел, как будет негодовать Тобио. Его лицо и сейчас-то не предвещает ничего хорошего, что уж говорить о том, каким оно будет завтра. Хината подумает об этому утром, когда постарается свалить из дома раньше, чем проснется Кагеяма.

В попытках облокотиться о стену, чтобы удержать свое шаткое (как физическое, так и психологическое) равновесие, рука Шоё предательски соскальзывает и в последний момент ухватывается за плечо Тобио.

— Что значит пьян? — пытается возражать Хината в своей эмоциональной манере. Вообще, в том, чтобы выводить Кагеяму из себя, он видел свое призвание. — Просто на работе у коллеги был день рождения, — непонятно зачем Хината перед ним оправдывается, нагло так обманывая. Хорошо, что Тобио никогда не интересовался его работой. А начальнику с работы вряд ли хватит ума, чтобы написать ему.

— Дай пройти, — отталкивает он его после в сторону, даже не поблагодарив за спасение от падения. Сейчас Хината был классическим примером тех людей, которые не умеют пить и под влиянием алкоголя держаться на ногах.

Автопилот продолжает вести Шоё и кое-как он добирается до ванной. Расплескав литра три, не меньше, воды из раковины, ему удается умыть лицо и собственное отражение в зеркале вызывает в Хинате только чувство отвращения. Тот человек, которого он видит в зеркальной реальности, ему совершенно не нравится. Словно вся ненависть этого мира решила упасть на Шоё и он злится.

Злится на себя, за то, что все упустил свое будущее. Злится на Кагеяму, который, по его мнению, отнял у него это самое будущее. На самом деле, он так, конечно, не думает, но поддавшись этому грузу спутанных мыслей в голове, начинает активно в это верить. По классике жанра Хинате нужно было только ударить кулаком в настенное зеркало, чтобы трещины в нем всегда напоминали о собственной никчемности. Однако заприметив силуэт Тобио в проеме, образовавшемся от неприкрытой двери, Шоё решает пока воздержаться от этого.

Тем временем чувство трезвости так и не хотело его посещать.

— Я отсюда не выйду, — говорит Хината с дрожью в голосе. — Если хочешь мне что-то сказать, то лучше не надо, — можно подумать, Тобио так просто от него отстанет. Но возведенная иллюзорная стена кажется Хинате очень выигрышным ходом. Забившись в углу ванной комнаты, он запускает руки в свою огненно-рыжую копну волос. Это действие сопровождается лишь одной мыслью: «неплохо было бы подстричься в ближайшие дни».

Хината все еще видел тень неуходящего Кагеямы. Может, это и вовсе был не он. Иначе это было бы нелогичным. Зачем ему стоять тут, как вкопанному, как будто бы переживает за Шоё. Но тем не менее это все злило Хинату еще пуще, чем несколькими минутами ранее. Ему вроде что-то и хотелось сказать еще, но вот только ухватиться за какую-нибудь колкость или грубость у него не получалось.

— Ты там что, совсем оглох?! — Хината срывается на хриплый тон. Не сильно уж ему и хотелось слышать ответ на свой же вопрос. Он бы свободно мог подняться сейчас на ноги и прикрыть надоедливую дверь, чтобы избавиться от осуждения Тобио даже не видя его лично. Мог бы, если бы только собственное тело Шоё не казалось ему таким ватным, а выпитый алкоголь не проявлял себя в подступающей сонливости.

Перспектива уснуть на полу в ванной не казалась Хинате такой уж и плохой. Где-то он вычитал однажды, что спать на твердой поверхности очень даже полезно. При его-то максимальной минимизации спорта в жизни. И лучше бы Шоё сейчас уснул мертвым сном, тогда бы уж точно не застал той интоксикации, которая стремительно подходила к горлу.