Тсуна и принятие того, что он теперь часть мафиозной семьи, будущий наследник, Десятый Вонгола — это такая тонкая, пограничная грань. Как с пулей возрождения, очень знакомой, со схожим набором переменных.
Где-то внутри есть тот переключатель, при новом положении которого, он начинает относиться серьезно, перестает ныть, о том, что Реборн — ужасен, что он не хочет становиться никаким новым боссом, иметь что-либо общее с мафией, и просто ведет себя так, как повел бы, будь он уже боссом. Этот рычаг, который обычно переключается сам собой в момент опасности. Или приходит в действие по мере необходимости.
Вот сейчас, почему-то, не получается им воспользоваться.
Как холод по утрам — чаще должен пробуждать, но иногда засыпаешь несмотря и вопреки.
Тсуна удивительно неплохо помнит битву Гокудеры, она оживает в памяти, где-то под ребрами, в которые едва не всаживается один из ножей, и это совсем не та утренняя пробежка, которой он ждал.
Он рад, что Бельфегор не заваливается в школу (совсем плохие воспоминания) (он ведь даже знает, где она, о нет), но… нет, не рад. И, честно говоря, совсем не понимает происходящего.
После возвращения они общались с Варией: но больше с Занзасом (уникальное и ни с чем несравнимое ощущение, чувствовать, как на твоей шее сжимаются невидимые руки, чисто здороваясь) и Скуало. Тсуна так до конца и не понял, приехали ли он ради того, чтобы переговоры носили наименее насильственный характер и успокоить босса, если что, посмеяться над Савадой или же ̶п̶о̶б̶и̶т̶ь̶ потренироваться с Ямамото. Но, в принципе, в этом тандеме все остались довольны. Они с Занзасом ээ сошлись на достаточно приемлемых соглашениях и, вроде как, мирно.
О безумии варийского принца он в какой-то мере умудрился подзабыть, но тот удивительно быстро помогал пробудить эти воспоминания. Знаете, оказывал всю посильную помощь. За что?
Испугаться не получается в полной мере, зато в голове складывается мозаика, вполне логичная, что вот, Реборн дистанцировался, но на самом деле никуда и не уезжал. Просто хотел посмотреть, как Тсуна справится с контрольной. И добавил еще несколько неучтенных переменных.
Интуиция мечется, то соглашаясь, то сомневаясь, а Тсуна мечется вместе с ней, в том числе и буквально — потому что нужно уворачиваться.
Он в очередной раз думает, что, господи, неужели всем настолько наплевать на все происходящее за окном и все издевательства, которые преследовали его на улице. Реборн их — подкупил? Выселил? Здесь вообще кто-нибудь живет?? Вот здесь на повороте, точно живет подглуховатая старушка. Тсуна, вроде бы, знает этот момент, но в то же время немного истерично думает, что насколько глухой нужно быть?!
Пару раз, при этом, она выглядывала на них, возвращающихся из школы, и возмущалась, что они слишком громкие (впрочем, в тот раз Хаято пытался в очередной раз подорваться Ямамото, и это вот вообще неудивительно).
— Бел, — комкает имя, когда уворачивается, и поймав чужой взгляд шумно сглатывает, понимая, что зря, зря, господи, как можно умудряться разозлить и так известного психопата, еще сильнее. Даром, что с воспоминаниями будущего. И, честно говоря, ему абсолютно не приходит в голову, что злиться можно не только за это, или, что будущее может быть разным.
— Бельфегор, — судорожно правится, ну и пытается отвлечь его внимание от необходимости нанизать себя на острые предметы. Или острые предметы на него. Знаете, перестановка слагаемых и сослагаемых — вообще не спасает. Разговор не складывается.
Он все-таки подлетает с пламенем выше и еще судорожно выжигает пламенем невидимые лески, прекрасно помня, как именно атакует Бельфегор, и как на это попался в свое время Гокудера — картинка друга на больничной койке в его голове ужасно мешает сосредоточиться. Как будто все остальное нет. И за эти несколько секунд Бельфегор пытается всадить в него еще пару ножей. Замечательно!!
Вроде бы, принц до него так ни разу и не дотронулся, но, честно говоря, уверенности в нем нет ни на грамм. Воздуха в легких — тоже не хватает.
Он не уверен, что именно Реборн сговорился с Бельфегором — почему именно с ним?? Но это отлично объясняет отсутствие тренировки вчера и сегодня, господи. И многое еще. «Не вздумай завалить эту контрольную, Тсуна!».
Но если это все-таки Занзас, который передумал касательно мирного соглашения, то это отнюдь не вносило оптимизма касательно ближайших дней, недель, всего. При виде Занзаса все еще хотелось свалиться в обморок — но Тсуна приписывал это к некоторой условности и традициям. Но сейчас пытался трезво мыслить и осмыслить, насколько реален подобный вариант.
— Что случилось? — безнадежно звучит Савада, пытаясь хотя бы завязать диалог.
Не хочется откровенно тупить.
Одновременно с этим внутренний таймер отсчитывает время, на которое ему еще можно опоздать, что успеть написать контрольную. На то, чтобы прибежать вовремя — осталось примерно полторы минуты. Минута сорок. Минут пятьдесят шесть, если пользоваться пламенем вплоть до двери и молиться о том, что он не встретит в коридоре Хибари или кого-то еще? Еще, Якасима-сенсей часто задерживается — несильно, но минута, две? Любит столкнуться в дверях с Окидой-сан или… Но необязательно так повезет. В любом случае потребуется какое-то время, чтобы достать из портфеля все подготовленные работы. Возможно, разложить варианты, или они уже подготовлены? Несколько минут на раздать, возможно, она отвлечется на нервно мельтешащего Гокудеру, удивляющегося, где же Десятый (но лучше бы нет…). Еще несколько минут на потерянные и падающие (не только у него из рук!) карандаши и ручки. Ну. Ну, минута. Все еще лучше, чем ничего.
Как минимум, у него есть еще даже неуверенные пять-семь минут, когда контрольная еще толком не начнется. КОТОРЫЕ КУДА БОЛЬШЕ ХОТЕЛОСЬ БЫ ПОТРАТИТЬ НА ПОПЫТКИ ВНИКНУТЬ В ТЕКСТ ЗАДАНИЯ А НЕ ПОПЫТКИ ВЫЖИТЬ. Он все-таки определенно чувствовал руку Реборна.
Савада не очень благородно желает Белу захлебнуться смехом. Он не очень уверен, стоит ли ему ввязываться в потасовку или нет, но очень хочется решить все мирным путем. Перенести их битву, хотя бы на пару часов.
Он удивительно рассудительно признает, что с порезанными руками, сосредоточиться на контрольной будет в разы сложнее!!
Бельфегор, правда, кажется отнюдь не прочь просто порезать его на кусочки, не поделившись никакой конкретикой. Боже, за что это.
Савада стонет, а пальцы, приложенные к свежему порезу на щеке, красятся красным. Совсем краем, но болит. Даже не болит, но жжется огнем и пугает количество крови — пугает последствиями, даже сквозь пропущенное через него успокаивающее так часто, пламя.
- Подпись автора
здесь был Бельфегор ♚