Магия не вкладывает в головы страхи, только выуживает их из подсознания. Ни один демон не может внушить страх, которого никогда не было, ни один маг не сможет вложить в голову идею, если подобная мысль никогда не появлялась в сознании. Алек не помнит тех мгновений, когда сам был одержим - так работает большинство демонов. Завладевают телом, отключая сознание. Но Джейс помнил. И чужая скорбь, и чувство вины ощущались как свои собственные – тревожной мыслью, от которой никак не можешь избавиться, не можешь толком сформулировать. Чужой мыслью, а потому можно было только догадываться, что по-настоящему творится в голове Эрондейла.

Первое время, едва только руна парабатай связала их воедино, Алек и Джейс учились отличать собственные чувства и эмоции от того, что чувствовал другой. Сейчас же…сейчас чувство вины нефилима накладывалось на чувство вины Лайтвуда. Он прекрасно помнил брата, каким застал его в собственном рассудке, к которому смог пробиться благодаря магии Магнуса – сломленным, разбитым на сотни частей. Тем, кто умолял его и Иззи окончить его страдания. Глядя в его глаза он пообещал, что не позволит Лилит забрать его, не позволит ему более творить то, что сам себе Эрондейл простить попросту не сможет. Помнит собственное отчаяние, когда мать всех демонов тут же пришла за своим филином. И помнит, как пришел к мысли, что единственный шанс спасти парабатай – избавить того от мучений.

Сумеречных охотников учат контролировать собственные эмоции – абстрагироваться от них, принимая решения или выполняя задание. Но эти самые эмоции никуда не деваются, как глубоко не пытайся их спрятать. Джейс страдал. И, если окружающие становились свидетелями редких моментов, когда нефилима подводил самоконтроль, то Алек ощущал это постоянно, в той же степени, что и парабатай.

И лучшее, что Лайтвуд мог сделать – быть рядом. Пусть даже при каждом взгляде глаза в глаза, связь услужливо передавала чужое чувство вины – за то, что один пытался убить и за то, что второй не смог спасти.

Когда же после очередного отловленного беглеца из Гарда Эрондейла ранят по его собственной вине, Алек решает более не медлить. Ему обычно становится легче, если выговориться. Немного, но все же. И, как говорит Иззи, эмоции нельзя держать в себе потому, что рано или поздно они захватят контроль. И тогда никому не будет весело. Эта же логика вполне должна сработать и на брата.

Отправив сбежавшего заключенного в камеру, нефилим направляется в комнату Джейса. Стучит в дверь, но входит не дожидаясь ответа.

- Джейс? Поговори со мной. – Слишком через многое пришлось пройти его семье и слишком часто эту фразу приходится повторять, напоминая близким, что они в своих битвах с собственными проблемами не одни. И все равно каждый из них периодически забывает о том, что просить помощи не стыдно, что близкие все равно переживают, и все равно хотят помочь, вне зависимости от того, насколько велико бремя.

Дверь закрывается за спиной – он даже тратит секунду, чтобы в этом убедиться. Им не нужны свидетели и уж точно не нужны лишние уши и глаза.

Кто-то, видно, однажды сказал Джейсу, что тот должен быть идеален во всем – превосходная машина для охоты на нечисть, которая не может ошибаться. И этот кто-то оказал тем самым медвежью услугу. Будучи лучшим воином, он редко позволял окружающим видеть свои слабости. Но как уже довелось убедиться самому Алеку, каким бы хорошим сумеречным охотником ты не был, ты будешь ошибаться и учиться на собственных ошибках. Такова их человеческая природа и отказаться от нее попросту не получится. Главное, чтобы эти самые ошибки не привели на путь саморазрушения.

Лайтвуд замирает на середине комнаты, отмечает избитые в кровь руки и ловит себя на мысли, что нужно бы помочь брату исцелиться. Но подходить пока что не рискует. Не из страха, что тот сорвется, но чтобы не давать Эрондейлу повод для побега. Так обычно поступает он сам – сбегает от разговора, к которому не готов. Однако с каждым днем пережитое убивает Джейса и это становится опасно для него самого.

- Тебе больно. Я твой парабатай и я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. – Напоминает нефилим, но все еще не рискует сокращать расстояние – слишком рано. Слишком сильно он пока еще пытается защититься ото всех потому, что уверен, что это единственный выход. Не единственный. И если самому Алеку это дали понять близкие, то теперь очередь брата, а кого еще тот станет слушать, если не своего парабатай?

И пусть лучшим советом, который сейчас могли бы дать брату – это было бы сухое «дай ему время», Лайтвуд знал наверняка, что время не лечит. В лучшем случае позволяет свыкнуться с чувством вины и болью. Знал, потому что где-то глубоко внутри в нем все еще сидит вина за тридцать секунд, на которые он впустил демона, которых хватило, чтобы забрать жизнь.

Время помогает обдумать все и принять произошедшее, но никогда не избавляет от боли, не заживляет раны, не оставив рубцов.

Он сцепляет руки за спиной в своей привычной манере. Но пока это самое время не пройдет, Джейса нужно оградить от лишних рисков. Потому, что последнее, что ему нужно – так это потерять еще и его. Слишком дорого им стоила победа над Лилит.

- Я распорядился, чтобы тебя временно отстранили от заданий. Тебе нужен отдых. – Произносит он своим тоном «я здесь глава института». Не для того, чтобы задеть его чувство гордости, разумеется. Но поведение Эрондейла – достаточно тревожный знак, чтобы опасаться худшего. И даже мысль о том, чтобы потерять своего парабатай после всего, через что довелось пройти, внушала практически панический страх.

Алек ловит взгляд брата и склоняет голову, пытаясь уловить, о чем тот сейчас может думать.

Алек ждет. Позволяет брату выпустить пар, но в ответ на гнев парабатай внутри отзывается собственная злость, впиваясь в сердце ледяными иглами. Но нефилим держится, крепко сцепив руки в замок за спиной. Джейс не хочет его обидеть и не пытается причинить боль, но за своими переживаниями просто не видит всей картины, не видит ничего. И поэтому Лайтвуд терпеливо выжидает, пока вспышка гнева сойдет на нет, затем ещё немного, пока успокоится собственное негодование.

- Клэри лишили рун. Магнус потерял силы. – Констатирует он, спокойно, почти что холодно. Ему еще предстоит свыкнуться с произошедшим. Но не он сейчас главное. – А ты пытался напороться на копье фейри.

Опять пауза. Алек так и не приблизился к Эрондейлу. Пока что ему очень нужно заставить его взглянуть на происходящее под другим углом.

- Я не могу потерять еще и тебя. Ты мой парабатай, с тобой умрет и часть меня. И ты предлагаешь мне своими руками подписать тебе приговор? Это не обсуждается. Тебе нужно время, я готов его тебе дать. – Вот теперь нефилим позволяет себе подойти чуть ближе, внимательно глядя в глаза Джейса. – Если бы я потерял тебя, я бы и сам был потерян. – Последняя фраза уже звучит мягче, Алек делает еще один шаг вперед и медленно кладет руку на плечо брату.

Никто и не говорил, что это будет легко. Но ради близких людей ты иногда готов идти на ужасный риск и большие жертвы. Магнус отдал свою силу, чтобы он чувствовал себя снова целым, чтобы сбивающая с толку пустота, наконец, отступила.

- Джейс, я твой парабатай, - снова напоминает он и заглядывает в глаза брата. – Я твой брат и лучший друг. Я хочу помочь.

Конечно, он понимает, что от одного разговора такая боль не уйдет. Но зачастую даже просто знать, что ты не один достаточно, чтобы нашлись силы для борьбы. Иногда хватит простого «ты не виноват».

Чужое чувство вины заставляет нахмуриться.

- Это не твоя вина. Магнус добровольно отдал свою силу, - голос даже не дрожит, а собственное сожаление Алек сейчас прячет так глубоко, как только может. – Клэри…на ее месте я бы тоже воспользовался тем желанием. Но это наш выбор. И с последствиями этого выбора жить нам. Не взваливай на себя вину за чужие решения.

Лайтвуд медлит прежде, чем притянуть Эрондейла к себе за плечо и обнять. Рука мягко касается затылка нефилима, легко поглаживая его по голове. Зачастую в моменты слабости от присутствия близких сначала становится еще хуже, но потом легче. Стоит только осознать, что эта самая слабость не изменит мнения о тебе, что они не перестанут о тебе заботиться.

Хотелось верить, что Джейса Эрондейла не может сломить ничто. Ведь он всегда был Джейсом Вейландом, лучшим из лучших. И если даже его сейчас подводил самоконтроль, то…можно было лишь представить насколько страшным было все то время, которое ему пришлось провести в когтях демона. И, сколь бы не была крепка их связь, в полной мере понять каково это, переживать смерть близких раз за разом, он, наверное, не сможет. Ведь демоны всегда били по самым сокровенным и самым болезненным страхам.

- Я знаю, - Алек позволяет себе слабо улыбнуться. Конечно, не хотел. И надо быть идиотом, чтобы винить его в том, чего сам Джейс ни за что бы не сделал. На мгновение все словно бы становится нормально. Не как раньше, конечно, но даже хочется верить, что вскоре все наладится. Что самое страшное позади и остается только залатать раны и вернуться к обычной жизни, к охоте на мелких демонов и к однотипным будням.

Что-то идет не так и нефилим чувствует это инстинктивно за мгновение до того, как это происходит – парабатай вырывается из объятий, только что не отпрыгивая как ошпаренный. Внутри будто что-то обрывается. Смотреть на Джейса в таком состоянии просто больно и, как бы он не старался, вряд ли ему удастся скрыть полный сожаления взгляд. Сколько же ему довелось пережить, пока филин расхаживал вокруг с поручениями Лилит?

- Эй, - окликает его нефилим разводя руки в стороны, показывая тем самым, что ни оружия, ни повреждений нет. Пожалуй, уйдет много времени прежде, чем Эрондейл сможет принять произошедшее и перестанет бояться повторения кошмара. – Все хорошо.

Лайтвуд хмурится и смотрит в наполненные страхом глаза парабатай. Медленно запускает руку в карман, извлекая стило и показывая его.

- Это не иллюзия. – Заверят он и, протянув руку, активирует иратце. Конечно, он прекрасно помнит, что творилось в голове Джейса, когда он и Иззи попытались вытащить его с помощью магии Магнуса. Конечно, он помнит комнату, усыпанную телами – его, Изабель, Клэри. Конечно, он понимал, чего пыталась добиться Лилит, отбирая у брата дорогих ему людей. Что отнюдь не спасало от осознания того факта, насколько же ему было и, пожалуй, еще будет – сколько времени пройдет прежде, чем брат перестанет бояться, что вернулся в персональный ад, вопрос хороший.

И сколь бы не была велика уверенность в том, что парабатай никогда намеренно не причинит вред…в таком состоянии он представлял опасность для самого себя. Поэтому и оставлять его одного не просто не хотелось, но казалось верхом эгоизма. Сейчас Алек должен быть здесь. Должен во что бы это не стало помочь ему прийти в себя.

- Джейс?

Отредактировано Alexander Lightwood (2020-12-05 16:09:29)

Алек вздыхает. И представить невозможно насколько Джейсу было тяжело в когтях демоницы. Связь услужливо доносит чужие чувства, и он понимает, как парабатай чувствует себя сейчас, но это ведь дает лишь призрачное понимание того, через что тому пришлось пройти. Он помнит сломленного брата, умоляющего его и Изабель окончить его страдания и это пугало. Пугал тот факт, что, если он вновь поверит, что опять оказался в плену демонических иллюзий, не выдержит и захочет сдаться. А терять его вновь казалось слишком жестоким.

Нефилим пристально следит за реакцией брата и все же решает не маячить у него перед глазами – тот и так себе не слишком доверяет, не хватало еще, чтобы он начал бояться любого чересчур резкого движения. Медленно подходит к сидящему Эрондейлу и так же медленно опускается перед ним на колени, чтобы глаза были на одном уровне.

- Это был Филин. Ты бы никогда не убил Имоджен по собственной воле, чтобы ты захотел убить меня, небеса должны развернуться и впустить в мир всех демоном Эдома…и даже тогда я уверен, что мы с тобой будем биться бок о бок. – Лайтвуд заглядывает в разноцветные глаза, все также хмуря брови. Память возвращает его к тому моменту, когда им пришлось скрестить клинки, когда Джейс пришел освобождать Мелиорна. И все же, тогда им хватило веры друг в друга, чтобы остановиться в самый последний момент. Это оставило неприятный осадок на довольно долгое время, пока правда не вскрылась, пока более существенные проблемы не вытеснили собой все недомолвки, пока доверие вновь не было заслужено поступками. Тогда Алек был не прав. Ему хватило мужества признаться в этом. Тогда он должен был оставаться со своим парабатай, позволив всему остальному миру и институту гореть синим пламенем. Сейчас он такой ошибки не допустит. – Я не виню тебя. Никто не винит. Потому, что это был не ты. И пока ты сам не отпустишь воспоминания Филина, они так и будут тебя терзать.

Слишком многих они уже лишились – Клэри лишена рун, Магнус лишился силы, Джейс настолько разбит, что еще нескоро сможет приступить к работе. Они с сестрой просто обязаны взять дело в свои руки и проследить за тем, чтобы больше никто из их близких не пострадал. Потому что все произошедшее касалось Алека косвенно. И на плечи старшего из Лайтвудов сейчас легла забота не только об институте, но и о двух наиболее близких людях.

- Обещай мне, Джейс, - наклоняется, чтобы перехватить чужой взгляд, кладет свою ладонь на колено брата, привлекая к себе внимание лишний раз. Говорит самым серьезным тоном, на который только способен. – Обещай, что, если тебе когда-нибудь будет также плохо, ты придешь ко мне. Я помогу. Я всегда буду на твоей стороне.

Во всем плане с «Джейс, у тебя отпуск пока тв не придешь в себя» был только один серьезный минус и Алек это понимал. Пока брат не найдет в себе силы бороться – вряд ли хоть кто-то сможет помочь ему извне. Поэтому он сейчас пытался достучаться до Джейса и напомнить тому, что он не один, что есть люди которым он дорог и которые будут за него бороться, даже если он сам потерял надежду. Ведь именно это должно вдохновлять и придавать сил.

- Тебе нужно время. Я его тебе даю, просто знай, что я всегда рядом. Что бы не случилось. – Произносит он, с некоторым недоумением глядя, как парабатай оттягивает ворот футболки. Осознание, что ничего не кончилось приходит за мгновение до того, как взгляд касается вырезанного на груди Эрондейла символа. А вместе с ним и непрошенная тревога. Если…если даже сил Магнуса не хватило..? Если это как-то связано с Лилит..? Отметает ненужные мысли, чтобы не поддаваться панике. Слишком многое сейчас зависит от Лайтвуда, слишком мало известно, чтобы говорит наверняка. По крайней мере…они хотя бы знают, что что-то не так и война не закончена, иначе откуда бы взялось это?

Алек хмурится еще сильнее, но не позволяет себе даже думать о том, что брат решил поначалу это от него скрыть – не стоит лишний раз наступать на больную мозоль. Да и выяснять отношения лучше, когда у них обоих достаточно для этого сил. Осматривает рану и хмурится езе больше – он ведь активировал на парабатай иратце. Значит, это совершенно точно что-то не простое. Раны от демонов в большинстве своим заживают гораздо хуже и чем сильнее демон, тем дольше и болезненней процесс восстановления, но…

- Тебе не кажется, что это похоже на руну? – Почему-то символ выглядит знакомо. Просто он никак не может вспомнить. Лайтвуд почти уверен, что видел его где-то. В какой-то из книг? Название будто бы крутится на кончике языка, но он никак не может вспомнить. – Я…мне кажется я где-то это видел?

Впервые в голосе нет привычной уверенности – все известные и не очень руны они заучивали. Это не руна охотников, даже из числа тех, которыми пользуются очень редко. Где же тогда? Где он мог видеть что-то подобное?

- Давай мы об этом пока никому говорить не будем, но…общей мне, слышишь? Обещай, что скажешь мне, если почувствуешь, что что-то не так, хорошо? Сразу же. Даже если тебе будет казаться, что это глупость.