На истоке Стикса
Сообщений 1 страница 3 из 3
Поделиться22020-11-20 08:09:25
Сегодня нетерпение преследовало лодочника так же настойчиво и неотвратимо, как фурии - нарушителей клятв и убийц. Несвойственное ему ранее, оно подстегивало вперед, придавая Харону лёгкость в руках и энергию его гребле. Он только недавно доставил последнюю порцию душ, передав их в распоряжение Аида, и теперь торопился обратно, ведь наконец сегодня у него намечалось хоть что-то, похожее на выходной.
Пока увенчанный черепом скиф приближался к причалу, лодочник заранее искал горящим взглядом знакомый мягко светящийся силуэт, в глубине души надеясь, что его не окружают тени. И к довольствию Харона, Гермес ожидал его один.
Когда никого рядом нет, Харону ни к чему сдерживать себя, он непринуждённо опёрся на весло, внимательно выслушивая новости и размышления младшего бога, не скупясь на рокочущие остротами комментарии и активные жесты рукой. Как бы ни было интересно узнать историю жизни этого коринфского царя, за душой которого скоро отправится его брат, Харон уже заранее прикидывал, насколько же утомительно будет выслушивать жалобы и протесты этого грешника, когда тот заслуженно отправится в Тартар.
Наконец в их разговоре произошла некоторая заминка и лодочник воспользовался ей, неспешно выпрямившись, отложив в сторону весло и приглашающе протянув обе руки к посланнику богов. Аккуратно, но крепко, он придержал и тёплую ладонь, и туго опоясанную талию, помогая перешагнуть с причала в лодку. И вот теперь, когда важный пассажир был на борту, нетерпение покинуло Харона и тот не торопился убрать от Гермеса руки, нежно причесывая пальцами его приглаженные ветром волосы и спускаясь ими к поцелованной солнцем щеке, пригревая её ладонью. Если чего-то и желал лодочник больше, чем золота и редких сокровищ, так это внимания и времени, которые ему уделяет Гермес. И если повезет, то может быть сегодня получится задержать его на подольше.
Харон едва ли нашёл силы отвести взгляд от этих глаз, он всё еще не мог привыкнуть, что кто-то может смотреть на него с такой нежностью. Не мог привыкнуть, но жадно упивался, и потому ответил ему своей, наклонившись к олимпийцу с поцелуем, полным густого и тянуще-сладкого дыма, пахнущего предвкушением и обещанием.
Наконец взойдя на корму скифа, он поднял весло и с мягким урчанием указал Гермесу когтистым пальцем на скамью рядом: скромная ранее, широкая скамья была слегка дополнена парой мягких богато расшитых подушек и устлана покрывалом. На ней же для пущего комфорта в пути стигиец оставил небольшую чашу с гранатовыми зёрнами, спелую грушу и бутылочку нектара. Пусть это по меркам лодочника и скромно для столь ценного попутчика, но остальное ждёт на другом берегу.
Им предстоял долгий путь, Харон собирался отвезти их как можно дальше от любопытных глаз и ушей, так глубоко в подземное царство, куда не опускалась еще ни одна душа. Ведь если мнение теней его нисколько не волновало, то внимание одного любопытного молодого принца, который, в отличие родных братьев, без опаски заговаривал с лодочником, могло привлечь ненужный интерес обитателей дома. Стигийский лодочник, удостоверившись, что олимпиец удобно устроился, окунул весло в алые воды и челнок отчалил, унося их всё дальше от входа в царство мёртвых.
Они довольно скоро миновали Храм Стикс и Харон слегка укоротил маршрут, свернув в русло Леты, которая уводила их за собой вдоль цветущих роскошных полей Элизиума, усыпанных цветами и забытым оружием благородных душ. Днями ранее он почти соблазнился местной умиротворённостью и красотой, что подумывал обустроить место уединения где-то здесь, но всё-таки наличие здесь душ его не устраивало. Да и не хотелось ему кривить душой, самый край Эребуса казался куда красивее Элизиума, ведь там проглядывалась изначальная бесконечная ночь, усеянная звёздами и отражавшаяся в неподвижных тёмных водах так отчётливо, что невозможно было различить границу.
И в эту звёздную бездну можно было смотреть вечно, спрашивая себя, что неужели из этой неизмеримой темноты и ночи родилось всё то, что существует сейчас. Всё то, что привело к этому моменту, в котором Харон может наслаждаться звонким голосом и беззаботной улыбкой сидящего рядом крылатого юноши, не обращая внимания на неспешное течение реки, сулящее им обоим еще больше удовольствий в конце пути.
Отредактировано Charon (2020-11-26 16:33:44)
Поделиться32020-11-30 18:22:33
Конечно же ему было что сказать и рассказать, не то, чтобы в обычные рабочие дни и ночи Гермес отводил душу, позволял себе разразиться словесным фонтаном для своего коллеги по работе, но в этот раз, хо-хоу! Случай был особенный, настолько, что психопомпа, мягко говоря, отстранили от его прямой обязанности по сопровождению души в Аид. Ну и ладно, тем больше свободного времени для Гермеса, подумаешь... Но сколько бы он ни старался сдержать свою любопытство, его просто распирало от такой интриги.
- ...путники много жаловались на него за разбои, и я берег их как мог, но этот негодяй не только в этом повинен, поверь. Он разгласил тайну богов, которую я... не могу сказать, хотя теперь, конечно, это и не тайна вовсе, хах, куда там, раз даже смертный успел растрындеть это среди остальных, но, увы, бюрократия! Все вокруг понимают, что это больше не тайна, однако разглашать ее еще раз все равно преступление и ну, вот.
Кто бы мог подумать, что один ласковый поцелуй и густой дурманящий туман, навевающий далекие ассоциации, смоют с него этот зуд любопытства, заменяя его предвкушением качественного отдыха. Что тут медлить? Особенно когда ему любезно указали на роскошно обустроенную скамью, теперь больше походившую на лежбище для необычного отдыха во время прогулки по Стиксу. Все еще одурманенный фиолетовым дымом - Гермес поклялся бы чем угодно, но ему казалось, что после того поцелуя, он выдыхает черед нос полупрозрачные лиловые облачка, - он даже не сразу заметил чашу с фруктами. Она попала в поле внимания олимпийца лишь когда тот сбросил с плеча сумку и устроился поудобнее среди подушек, локтем задев вместилище для угощения.
- Оу, даже амброзия? Сладенько...
Соблазн был велик, но не огромен, так что граненая бутылочка с жидким золотом быстро вернулась на место, и будь она живой, то позавидовала бы тому, с каким обожанием посланник богов выуживал ловкими пальцами ягоды граната. Они здесь были сезонным деликатесом, и в отличие от амброзии, их приятная сладость не дурманила рассудок и не расслабляла тело.
И все же чего-то не хватало.
Гермес не одну тысячу раз катался вот так в лодке вместе с умершими душами вниз по Стиксу, прямо в Аид. По правде говоря, он здесь настолько давно - хоть и ничтожно мало в сравнение с остальными придворными Аида, - что помнит очень хорошо времена, когда вместо отделанной золотом и черепами ладьи была едва дышащая на ладан лодчонка. Черная от плесени и сырости, покореженная и худая то тут, то там, лодка каждый раз скрипела как только на ней зачинялось действие, будь то легкий шаг безликой души или же взмах веслом лодочника. Гротескная и издававшая страшные звуки, похожие на стенания грешников под пытками, она превращала каждое путешествие в Аид в испытание для нервов: одни плакали навзрыд, другие ругались, третьи молились кому-то, четвертые все еще не бросали попыток уговорить лодочника вернуть\отпустить именно их. Ага, как же... Как же было утомительно тогда слушать все эти стенания! Тогда он только сочувствовал Харону, да помогал успокоить разбушевавшихся, мечтая хоть разок послушать тишину на этой лодке.
И вот он здесь, спустя столько столетий наконец слушает тишину, без скрипа лодки и без плача смертных. Лишь всплески из-под весла, да отдаленный гул подземных лавовых рек сейчас нависали в воздухе. Беспокойного бога юности почему-то такая псевдо-тишина не успокаивала, и не делала его предвкушение перед обещанным отдыхом слаще. Наоборот, давила так пассивно-раздражающе, что аж захотелось покинуть мягчайшие подушки и повертеться хотя бы на месте, чтобы сбросить с себя тягучую пелену. Позолоченный уголок лиры спасительно блеснул из сумки, буквально спасая Гермеса.
- Ты ведь всегда гребешь в тишине, мой друг, - вытянув лиру и вернувшись на место, усмехнулся Гермес. - Осмелюсь в этот раз подействовать тебе на нервы своей игрой, хах! Я не Орфей, конечно, и петь не мастер, но кое-что сыграть могу, тебе понравится!
Пальцы сами вспомнили нужные струны, вытягивая из них беззаботную мелодию, что Гермес сочинил сам, когда в детстве уводил у Аполлона коров и забавлялся одним лишь знанием, что никогда лучезарный не найдет это стадо. И вот уже плыть было в разы веселее и легче - казалось, что даже руки наглецов, утопших в Стиксе, теперь гораздо реже пытались ухватиться за весло или толкнуть борт ладьи из вредности. И красные воды, ассоциирующиеся с кровью и мраком, теперь казались рекой из молодого красного вина.
