Nowhǝɹǝ[cross]

Объявление

Nowhere cross

Приходи на Нигде.
Пиши в никуда.
Получай — [ баны ] ничего.

  • Светлая тема
  • Тёмная тема

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Nowhǝɹǝ[cross] » [nikogde] » Незавершенные эпизоды » Я болен тобой [Attack on Titan]


Я болен тобой [Attack on Titan]

Сообщений 1 страница 7 из 7

1

https://i.imgur.com/Wf7vkXW.png

Леви АккерманЭрвин Смит

я погиб,
я оставил себя
на краю.

[icon]https://i.imgur.com/ONafulf.png[/icon]

Подпись автора

AU:
Die, asshole! [One Piece]


Do I Wanna Know? [KnB]


+4

2

Сколько они работают уже над этим делом? Год? Два? Три? Кажется, что целую вечность. Клубок жестоких и бессмысленных убийств скрывал за собой какую-то схему, которую Эрвин отчаянно пытался найти и сложить в единую картину. Ощущение, что он близок к разгадке, заставляло его идти вперёд, напролом, через стены, по трупам собственных товарищей.
Сколько эти ребята уже убили полицейских? Каждая облава заканчивалась чьей-то смертью. После была стандартная схема: сообщить родственникам, принести соболезнования, отдать честь на похоронах, искать новых рекрутов.
Эрвин Смит был лучшим в своём деле. Он был легендой. За его плечами был колоссальный опыт и прирождённый дар к стратегии. Ему скидывали сложнейшие дела, за это его и ценило руководство, стараясь держать ближе к себе, под присмотром. Но о его отряде ходили двойственные толки. Кто-то говорил, что попасть к нему – верная смерть. Новички у него долго не держались. Кто-то считал честью служить с ним и полагал, что это лучший карьерный рост, на который можно рассчитывать. Из-под присмотра Эрвина выходили лучшие детективы, если им удавалось выживать, конечно. Зато этот опыт они никогда не забывали.

Старое незакрытое дело тянулось кровавой линией сквозь долгие месяцы. При других обстоятельствах, его бы уже давно закрыли.

«Это лишь разборки двух банд».

«Простая война за территорию».

«Что-то не поделили. Мы нашли труп и убийцу, что тебе ещё нужно?»

Ему нужен ответ. Что за разборки. Что они делили. Что стоит за этими бессмысленными жертвами. Почему, как только он нащупывает какую-то связь, кто-то из его людей обязательно гибнет. Словно его пытались направить строго по заданному курсу, а шаг влево – шаг вправо карался смертью. К несчастью многих, Эрвин знал, чем рискует. И так же знал, когда посылал своих людей на верную гибель. Он не желал им смерти. Он искренне надеялся каждый раз, что они выберутся. Но когда этого не происходило – он извлекал из этого всё, что мог. Прослеживал, куда ведут нити этих убийств и собирал их воедино в своей руке.
Чем дальше, тем хуже были догадки. Но картина хотя бы начала вырисовываться. Его предчувствие никогда не обманывало, и сейчас оно говорило, что нужно менять тактику. Ему нужны люди не из его отдела. Даже не из его участка. Ему нужен кто-то на стороне, кто был бы достаточно хорош, чтобы выжить. Кто-то, кого он мог бы использовать в своих целях. Но кому мог бы и предложить что-то взамен.

Соседний отдел расследует цепочку преступлений, и Эрвин случайно краем уха слышит разбор. Он останавливается в проходе и смотрит на доску, на которой были закреплены фотографии, отчёты, улики, газетные вырезки: всё, что полиция смогла найти. Его внимание привлекает главарь банды и его краткая характеристика: несмотря на то, что у него есть пособники, предпочитает действовать в одиночку; информации о нём минимум; не разговорчив; действует чисто; не оставляет улик; высокие боевые навыки.

Та самая банда, которая мозолит глаза полиции не первый месяц, но которую не могут поймать. Кажется, это они стащили партию полицейского снаряжения полгода или год назад.

Эрвин убеждает начальство отдать ему это дело. Ему это удаётся легко. Дело не особо важное, но коллеги всё равно недовольны, что он столь легко манипулирует начальством в свою угоду. Эрвин манипуляцией это не считал. Всего лишь тактика, и ему легко удаётся это доказать. У него идеальная репутация, к такому сложно придраться.

К первой встрече он готовится месяц. Сначала они просто делают вид, что шерстят местный магазин. Это лишь повод засветиться и дать о себе знать. После он собирает любую возможную информацию. Расставляет все фигуры на доске. Вычисляет каждого участника, помимо этой группировки, и смотрит на картину этого района в целом. У него есть доступ к любым файлам, так что это не сложно. Загвоздка лишь одна – в файле Леви Акермана было ничтожно малое количество информации. Это… вызывало неподдельный интерес.

Через месяц его отряд устраивает настоящую облаву. Его команда натренирована идеально и действует слаженно. Они окружают ребят с легкостью, и даже то, что те пытаются скрыться, не помеха – Эрвин просмотрел возможные пути отступления. Снайперами он пользоваться не собирался, но, на всякий случай, выставил двоих на крышах. Подельники его не так интересовали, а вот главарь… Он хотел лично убедиться, что это тот человек, который ему нужен. Поэтому, когда Акерман пытается атаковать его человека, Эрвин оказывается у него на пути и блокирует удар, тут же атакуя. Тот уворачивается мгновенно. Меньшего Смит и не ожидал, но это всё ещё слишком легко.
Они обмениваются несколькими ударами, прежде чем он блокирует руку Леви со сжатым ножом, и свой – приставляет к его горлу. Ничья. Акерман зеркально хватает его руку, не позволяя лезвию коснуться его кожи. Это вызывает секундную довольную усмешку.

- Тебе стоит быть внимательней к окружению. Сдавайся.

Его люди выводят оставшихся участников банды и ставят на колени, приставляя пистолеты к их затылкам. Эрвин сказал бы, что это его победа, но главная цель ещё не достигнута.

[nick]Erwin Smith[/nick][lz]When the violence causes silence<br>We must be mistaken...[/lz][icon]https://funkyimg.com/i/3aucR.png[/icon][status]What's in your head[/status]

+2

3

Леви подставляет ладони под напор почти горячей воды и с отстранённым безразличием наблюдает за тем, как кровь смывает в стоковую трубу. Привычным жестом протирает влажной тряпкой раковину, настенную полку, простирывает её и вешает на батарею. Ещё раз моет руки, думает: «Им надо менять место.»

Бедно убранная, но просторная зала, совмещающая в себе кухню и гостинную, одна спальня и уборная. Это место стало родным. Наверное, именно такие места называют домом. Леви не знает. Не понимает формулировки этого слова. Дом — это жилое помещение, квартира, жильё. Дом — это семья, люди живущие вместе, одним хозяйство. Он прислушивается к голосам Фарлан и Изабеллы: спорят, чья очередь мыть посуду. Подходит. Леви медленно выдыхает, чувствует, как зудит под кожей, скребёт глухим, холодным раздражением: свежие разводы крови въелись в деревянный пол, придётся потратить много времени, чтобы избавиться от них.

Им надо менять место. Оставаться здесь и дальше было слишком рискованным. Изабелла расстроится. Она столько сил вложила в то, чтобы обжить эту квартиру. Фарлан, впрочем, тоже: когда они впервые переступили её порог, она больше напоминала заброшенной склад, чем жилое помещение. Та скудная мебель, что была, сломана, непригодна для использования, её только на свалку, вздыхал тогда Фарлан, но Леви был против — тогда они не могли позволить себе избавляться от вещей, не имея возможности купить новые. Пришлось чинить. Обои отодрать, стены покрыть побелкой. Отмыть каждый угол на десять раз. А потом ещё раз.

— Что с тем заданием?
— Ты же не хотел, — Фарлан удивлённо моргает и игнорирует тычок в бок от Изабеллы, подбирает под себя ногу и встречает прямой взгляд Леви.
— Передумал. — Леви не объясняет, Фарлан — не спрашивает. Изабелла нетерпеливо елозит: ей надоело сидеть дома, непоседлива, не терпит слишком долгого затишься. Когда-нибудь это сыграет с ними злую шутку.
— Изабелла. У нас закончились мусорные пакеты и сигареты, сгоняй, а? — Фарлан ерошит волосы и улыбается, он чувствует перед ней вину, она это это чувствует и тут же подскакивает.
— Это нечестно! Вы будете без меня обсуждать дело, а меня выгоняете? Мог бы придумать предлог и получше! — она поджимает губы и упрямо встречает чужой взгляд.
— Изабелла, пожалуйста. — Фарлан улыбается так обескураживающе открыто и мягко, что она сдаётся, — не секретничайте! — хватает с тумбы кошелёк и выбегает из дома.

— Это из-за случившегося утром?

Леви не смотрит на него, пальцами проводит по идеально вычищенной столешнице, подцепляет кружку за ободок и коротко взбалтывает давно остывший чай, разгоняя со дна осадок.

— Да.
— Она будет против.
— Да. — Соглашается снова, делает мысленную пометку больше не покупать этот чай и, наконец, поднимает взгляд. — Ты сам говорил, что нам нужно больше людей, если хотим удержаться на плаву.
— Это было раньше, — Фарлан не скрывает негодования, у него, по правде, не было никакого желания заниматься этим делом — ввязываться в него тоже самое, что переступить черту, — мы справляемся.
— Не обманывайся, — Леви отставляет кружку в сторону и откидывается на спинке стула, давно пора его выкинуть, но это лучше, чем ничего, — если бы мы сразу взялись за него, можно было избежать произошедшего.
— Дело ведь не в этом.
— Нам необходимы эти деньги. В противном случае нам останется переехать только на свалку.
— Думаешь, они вернутся?
— Не они, так другие.
— Ты прав, это слишком рискованно. Проклятье, я ведь полюбил это место. — Фарлан смеётся, но взгляд отрешённый, но брови сводит вместе, а улыбка кривая, ломанная. Полюбил ли Леви так же этот дом? Нет. Неважно куда они пойдут и под какой крышей будут — всё это неважно, пока они могут продолжать работать, как раньше, вместе. Но стены эти хранили слишком много воспоминаний, пожалуй, всё же немного жаль.

— Видел, тут ошивались новенькие?
— Легавые.
— Бинго! — Фарлан щёлкает пальцами и подаётся вперёд, вновь встречая взгляд Аккермана, — нюх у тебя на них, как у псины, — он коротко посмеивается, но одёргивает себя тут же, непривычно собранный, скрещивает пальцы в замок и бросает короткий взгляд на дверь, — вот это и есть наша цель.
— Что известно про них?
— Да ничего. — Фарлан вздыхает и снова откидывается на спинку дивана, — какая-то крупная рыба, мешается под ногами, надо избавиться от него.
— Ладно. Почему мы?
— Потому что тебе нет равных, — легко отзывается, пожимая плечами, и смотрит куда-то мимо, рассеянно, — и потому что нам не из чего выбирать.

Фарлан был прав: им не из чего выбирать.

Леви всегда предпочитал работать один. Разделяя обязанности, он никогда не ставил себе в команду напарника. Леви никогда не терпел власти над собой, указов. Чутко ощущал, когда им пытались манипулировать — обрубал это ещё в зародыше, если в том была необходимость, то в буквальном смысле обрубал. Пусть у них не было своего дома, но была гордость. И, как любая бродячая псина, они готовы были глотки грызть за своё место в этом мире. В этот раз гордостью пришлось поступиться. Что-то было не так. Леви не мог понять, что именно, хмурился больше обычно, но, в конечном итоге, цель оправдывает средства, да?

— Подключай ребят с восточной части. Кто первый сделает шаг, за тем будет победа, — что-то было не так. Леви убеждается в этом, когда на них, в буквальном смысле, устраивают облаву, опережая и уводя решающий ход из-под носа.Слишком много усилий ради такой мелкой банды, как они. Узнали о задании? Быть того не может: они сами только приняли решение ввязаться в это дело. Плевать. Леви думает, что они справятся, он справится. Если он не будет колебаться и отвлекаться на постороннее, беспокоиться за остальных, то сможет закончить задуманное, пусть и вынужденное начаться раньше времени. Если всё закончится не как они планировали — не страшно. Ему нужно только успеть. Его не волнуют последствия: цель слишком высока, чтобы сомневаться. Леви медленно выдыхает, смотрит тёмным, нечитаемым взглядом, когда его атакуют, удерживает равновесие и выхватывает нож, ринувшись в ответную атаку молниеносно, сменяет одну позицию за другой, хаотично нанося удары, где каждый из них, если достигнет своей цели, будет фатальным. Напирает и заставляет противника отступить: его не смущает разница в весовой категории, он знает, что его рост и вес — его преимущество. Он знает: следующий удар достигнет цели, — должен был достигнуть. Его блокируют и Леви не сразу успевает среагировать, он сам не замечает, как зрачки расширяются — не заметил присутствия ещё одного человека, упустил, — отскакивает назад, удобнее перехватывая нож. Вот оно. Сердце пропускает удар, в голове бьётся только одна мысль: он должен успеть. Удар, ещё один, отсчитывающий секунды, всполохом раздражения и негодования обжигает грудь — он его недооценил, — Леви чувствует холод ножа, сжимает пальцы на чужом запястье с такой силой, будто хочет сломать. На самом деле хочет, но впервые у него это не получается сделать. Он хмурится сильнее, стискивает зубы до боли в скулах, вдыхает полной грудью, никак не выдавая сбившегося ритма сердца и не меняясь в лице даже, когда понимает: «Всё кончено.»

Он облажался.

Леви ничего не говорит. Не меняется в лице. Только взгляд становится ещё более колючим, выжигает сетчатку глаз чистой ненавистью, обещанием уничтожить. Разжимает пальцы, выпуская оружие из рук. Отпускает чужую руку. Смотрит прямо и непримиримо. Леви не понимает, почему тот тянет. Раздражается с неуместных нравоучений. Прикидывает, что можно предпринять в подобной ситуации, но лишь убеждается в первоначальных выводах: ничего, что помогло бы сбежать остальным. Леви смотрит прямо, не отводит упрямого, скованного обжигающим льдом взгляда, ждёт, что тот предпримет дальше. Голубые глаза напротив напоминают кристальное чистое озеро: он видел такое только раз, бездонное, неестественно спокойное, голова шла кругом и перехватывало дыхание — хотелось с головой в него окунуться. Леви ждёт, потому что знает, что у этой облавы должно быть продолжение: слишком хорош для заурядного мусора, значит, высоко стоит по званию, значит, у него не было ни одной причины, чтобы лично заниматься столь мелкими сошками, как они. Значит — ему что-то нужно. Что?[icon]https://i.imgur.com/BuJXago.png[/icon]

+2

4

Меньшего он и не ожидал. Леви Аккерман: глава бандитской группировки; показатели атаки намного выше среднего. Не смотря на отсутствие спец подготовки, он мог тягаться с бывалыми служителями его отряда. Не поддаётся панике и анализирует ситуацию максимально быстро. А ещё переживает за «своих» и сдаётся, как только понимает, что им грозит. Эрвин смотрит в его глаза ещё несколько секунд и видит явно одно: если бы его приятелей здесь не было, он бы ни за что не сдался. Это ещё раз подтверждает, что его план был продуман отлично.

Эрвин едва заметно улыбается уголком губ и отпускает чужое запястье. А после – убирает нож от горла, но всё ещё не отходит и не нарушает их зрительный контакт до тех пор, пока Майк не заводит Аккерману руки за спину и не застегивает на них наручники. То же самое происходит с остальными ребятами в шайке. Позже их заставляют встать на колени, выстроив в линию. Это было вынужденной необходимостью. В конце концов, «крылья» - элитный отряд, собранный лично Эрвином, и сейчас ему нужно было продемонстрировать эту силу. Силу, с которой считаются все, кто так или иначе связан с преступным миром. Их операции оканчивались успешно в десяти случаях из десяти благодаря тому, что Эрвин умеет просчитать план действий и риски. То, что после этих планов выживают далеко не все – отдельная статистика.

Правильней было бы арестовать их и транспортировать непосредственно в участок для допроса, но у Смита несколько другие планы.

- Я полагаю, что в представлении мы не нуждаемся. Уверен, вы слышали про отряд «Крылья», который не первый год успешно разбирается с самыми сложными заданиями. В конце концов, именно у нас вы когда-то украли одну из поставок оборудования и оружия, - Он обходит помещение, наобум открывая ящики, и в одном из них находит пистолет. Достает его, вертит в руках и поворачивает основанием рукояти вверх, чтобы увидеть там знакомый номер. Ему нужны были не столько доказательства самого факта кражи, сколько понимание – был ли товар продан третьим лицам. Как оказывается, нет. И сколько из этого они оставили себе? Сколько из этого использовали сами? И с какой целью?

В любом случае, это всего лишь любопытство и желание понять мотивы и образ мысли. Эрвин привык изучать тех, за кем наблюдает по работе, досконально, и все же Аккерман оставался тёмной лошадкой. К таким у него тоже был свой подход, тем не менее.

- У вашей группировки нет названия. Нет конкретной цели. Нет амбиций. Вы – просто шайка, которая хочет получить ровно столько, чтобы прожить, но не перейти дорогу кому повыше. И, тем не менее, несмотря ни на что, вы решаете перейти дорогу нам и поставить под сомнение нашу репутацию, - Эрвин понимает, что не может сдержать слабой улыбки, которая сейчас совершенно не уместна, поэтому кидает пистолет обратно на стол и отворачивается на долю секунды. Он действительно восхищен способностями Аккермана. Он бы хотел увидеть, на что ещё способен этот пацан. Снова приняв серьезное выражение лица, он подходит ближе к пленникам, останавливается в нескольких шагах от них и смотрит внимательно на Леви, - у меня есть предложение для тебя. Вступай в наш отряд. – Его взгляд похож на стальное небо, в котором отражается свет искусственных ламп.

Ожидаемо Аккерман скалится в ответ, огрызается. За это Майк бьёт его в затылок, хватает волосы в кулак и бьёт лицом об пол.

- Да как ты смеешь разговаривать с ним?! Манерам совсем не учили, щенок? – Он держит повязанного преступника крепко, не позволяя особо шевелиться. Эрвин делает шаг навстречу и опускается рядом с Леви на одно колено, склоняясь.

- Я не сказал, что у вас есть выбор, - его голос звучит, на удивление, мягко. В нём нет угрозы. Он лишь хочет объяснить положение дела, - мы собрали достаточно улик на каждого из вас. И если эти дела пустятся в оборот, твои друзья больше никогда не увидят неба над головой. На ближайшие двадцать лет вас ждёт тюрьма. И я хочу уверить, что женские колонии зачастую ещё более жестоки и беспощадны. Но если будете работать с нами, - он специально не говорит «на нас». Они не будут просто среднестатистическими доносчиками. Было бы ужасно нелепо упускать такой потенциал в одном-единственном человеке. Да. Он пришёл сюда за Леви. Но остальные ребята – будут важной частью их сделки, - с вас будут сняты все обвинения. Вы не будете числиться в базе данных полиции или других правозащитных структур. Фактически, вы будете полноценными участниками «Крыльев». Это ваш шанс превратить свою жизнь во что-то лучшее, чем средней паршивости квартиры и вечные прятки с властями. Вам больше не придётся скрываться.

Это всё. На одной стороне – тюрьма на двадцать лет. На другой – свобода. Всё ещё, Леви мог выбрать первый вариант. Но для этого Эрвину и понадобились лишние козыри.

Он не уточняет, что «свобода» - не значит, что они обязательно останутся живы. «Крылья» берутся только за самые сложные дела и пересекаются лишь с самыми отъявленными головорезами, у которых нет ни принципов, ни жалости. И всё же это было куда лучшим вариантом, чем прозябание в тюрьме.

В конце концов, Смит действительно планировал отпустить их всех, когда они закончат с тем делом, что он сейчас расследует. 
[nick]Erwin Smith[/nick][lz]When the violence causes silence<br>We must be mistaken...[/lz][icon]https://funkyimg.com/i/3aucR.png[/icon][status]What's in your head[/status]

Отредактировано Lord of Oppression (2021-02-21 02:23:41)

+1

5

Леви смотрит прямо и с вызовом, непримиримо, даже не пытается скрыть раздражения и пренебрежения во взгляде. Как и не пытается сопротивляться: он понимает, в этом нет никакого смысла, момент упущен и сейчас остаётся только ждать, какой следующий шаг предпримет Смит. Аккерману не нравится это ощущение ожидания, ещё больше ему не нравится только осознание, что сейчас его — их — жизни находятся буквально в чужих руках: если тот пожелает от них избавиться — их пристрелят, словно дворняг и никому до этого не будет дела, и им за это ничего не будет. Леви привык, что всё в жизни зависит только от него самого, привык, что несогласных — легко поставить на место, ощущение, что сейчас от него не зависит ничего давит и выкручивает нервы раздражением. Ещё больше ему не нравится чувствовать, как металл обжигает запястье, сковывая движения, он мысленно прикидывает, сильно ли скажется это на манёвренности, приходит к решению, что нет, но и путей к отступлению тоже нет. Это не тот случай, когда всё можно решить дракой и даже не тот, когда можно найти компромисс. Больше его выводит из себя только спесь того, кто застёгивает на нём наручники: Аккерману ничего не стоило бы сломать ему пару костей даже в таком положении. Аккерман не предпринимает ничего. Смотрит прямо, с вызовом, прожигая тёмным взглядом.

Аккерман прислушивается к себе — чувствует не столько досаду, сколько раздражение. Это унизительно. Это не более чем фарс: показательная сцена, чтобы продемонстрировать им свою силу и указать им на их место. В любой другой ситуации он бы просто доказал обратное. В данном случае даже глупо спорить и это отзывается противоречием в груди, несогласием. Леви смотрит на Эрвина Смита и пытается понять, что у него в голове. Не понимает. Этот мужчина — чистый холст. И впервые Аккерман хотел бы избавиться от этой назойливой чистоты: не может быть всё так просто. Что, впрочем, совсем не значит, что он ему не по зубам. Аккерману нужно лишь дождаться нужного момента, чтобы вернуть ему долг. Аккерман недооценил его, но дело, начатое, он всегда доводит до конца. Он внимательно слушает его, не сводит цепкого взгляда, будто готовый кинуться и вгрызться в чужую шею в любой момент, не меняет в лице: в нём нет ни намёка на покорность, но он послушно остаётся на месте, лишь поворачивает голову, лишь хочет плюнуть ему под ноги, вместо ответа.
Леви слушает внимательно и убеждает в том, что во всём этом нет никакого смысла: если им известно кто украл снаряжение, то что мешало повязать их раньше? Это не цель и не попытка упечь их за решётку за «мелкий» грабёж. Праздное любопытство? Пусть подавится им. Он прослеживает чужие шаги и хмурится сильнее: на вычищенном до блеска полу остаются следы от чужой обуви, грязь — зудом по коже отзывается, назойливым желанием вышвырнуть их вон, перед этим заставив вылизать пол. Но он лишь медленно выдыхает. Молчит. Вместо него не сдерживается Изабелла, вскидывается:

— Не делай вид, будто хоть что-то знаешь о нас и братце! Вы вломились сюда, как к себе домой, строить из себя невесть кого! Да плевать нам что вы там за элитный отряд! Не так и хороши, раз, чтобы не упасть лицом в грязь, самому командиру пришлось вмешаться! Братец бы от твоего вшивого отряда места мокрого не оставил!

Леви переводит взгляд на неё и тяжело выдыхает, она никогда не умела держать язык за зубами и сдерживать эмоции, говорит:

— Изабелла. — Сухо и коротко, не требованием — просьбой. Этого достаточно, чтобы она села обратно, поджав губы и демонстративно отворачиваясь, не желая ни видеть их, ни слышать, не желая мириться с подобным положением дел: она ведь права! Так почему она должна молчать?! Леви мог понять её эмоции, но едва ли это хоть как-то могло прояснить ситуацию или помочь им. И всё же, в следующую же секунду не сдерживается уже сам, когда снова встречается с взглядом металлическим и непроницаемым, когда слышит: «Вступай в наш отряд.» — Дёргает уголком губ в ухмылке, обнажая оскал и вздёргивая голову, выплёвывает:

— Иди к чёрту, — хлёстко, даже не задумавшись над ответом, отзывается. Он похож на идиота? На кой чёрт ему вступать в его дурацкий отряд? У Леви может быть на то только одна причина: прикончить этого зазнавшегося командира. Он глухо шипит, сперва слышит хруст переносицы и только потом чувствует, когда кровь из носа хлещет, заливая пол — ещё одно пятно, которое будет слишком сложно вывести, проще покрыть пол новой краской. Он поднимает жгучий, выжигающий сетчатку глаз холодной яростью, взгляд на Смита и всё же сплевывает на пол, скопившуюся во рту кровь. Чужое добродушие в голосе сбивает с толку, раздражает: Леви не чувствует в нём угрозы, не чувствует ничего. Это бессмысленно. Тот давит на единственное слабое место и это бесит больше всего. Ты и правда подготовился к встрече, Эрвин Смит, да?

— Братец, не слушай его! Мы будем в порядке! Ты же знаешь: мы и не через такое проходили! — Изабелла снова срывается, но в этот раз замолкает, когда её одёргивает Фларман. Леви благодарен ему за это, прикрывает глаза ненадолго, думает: у него ведь нет выбора, да? Бесчестная игра. Он не может позволить им сесть за собственный промах, не для того они поднимались с самого дна, чтобы так безрассудно лишиться всего, чего с таким трудом добивались.

Леви хочет спросить: «Ты настолько хорош, что тебе так просто разрешат взять отбросов с улицы на службу?»
Леви говорит:

— Допустим, я соглашусь. В чём подвох? — снова смотрит на него, чувствует, как затекли руки, как ломит шею от неудобного положения, как кровь продолжает стекать на пол и колени. Вещи теперь только на помойку. Он никак не выражает дискомфорта, но смотрит так, будто не его лицо залито кровью и не он стоит на коленях, будто не замечает, что Эрвин — намеренно или нет — стоит в том же положении рядом с ним. К чему всё это? Леви знает: они и правда смогли бы выбраться даже из этого дерьма. Но ещё он знает, что Эрвин Смит только что добровольно вручил ему козырную карту в руки. Знал ли заказчик, что всё этим обернётся? Едва ли хоть кто-то был в курсе — это бред. Никто не примет голодранцев с улицы на подобную должность. У них нет ни образования, ни моральных принципов, столь необходимых для подобной работы, они преступники в глазах общества. Но если он согласится — у него будет шанс подобраться ближе. Настолько близко, что не составит труда перерезать ему глотку. Держи друзей близко, а врагов ещё ближе, да?[icon]https://i.imgur.com/BuJXago.png[/icon]

+1

6

Эрвин Смит считает, что на этом переговоры закончены. Всё, что они произнесут далее – лишь обсуждение незначительных деталей. Он принимает это просто потому, что Аккерман не говорит «нет», а лишь рационально хочет знать, какие у них риски и чем им придётся заплатить за эту свободу. И уже наверняка догадывается, что ставки высоки. Эрвин улыбнулся бы ещё одному выполненному пункту в своём плане, если бы они не были ещё так далеко от его завершения. Вместо этого он поднимает взгляд на Майка и смотрит на него пристально, спокойно, не произнося ни слова. Он понимает этот знак и отпускает Леви из захвата. Эрвин опускает взгляд обратно, на Леви, и чувствует, что его ощерившаяся злость поугасла. Повлияли на это его компаньоны или озвученное предложение – не столь важно.

Эрвин поднимается на ноги и отходит в сторону, выглядывая в окно и бегло осматривая окружающую обстановку.

- Этот район, как и большая часть города и его прилегающей территории, находится под контролем преступного конгломерата, которым заправляет «Оуэн». Это не имя, и не фамилия. Это лишь кличка, под которой действуют сразу несколько человек. Но, как и у любой структуры, у неё должно быть своё начало. Свой источник. Тот, кто стоит за всем этим, - эту информацию Эрвин никому не озвучивал, кроме самых приближенных. Это его личные догадки и его чутьё, которое ещё ни разу не подводило. Он нутром знал, в каком направлении рыть землю, и не было причин сомневаться в себе. В департаменте уверены, что он расследует частные преступления и лишь пытается поймать этих нескольких лиц, представляющихся «Оуэном». Но отрезать лапы гидре – не значит избавиться от её скалящихся пастей. – Уверен, находясь здесь, вы должны были слышать об этом. И о том, какие у них методы расправы над теми, кто им мешает. В первую очередь они убивают близких: жен, детей. Поэтому в моём отряде только одиночки. Поэтому вы – отличные кандидаты, чтобы вступить в него. У вас нет семьи, нет прошлого и нет будущего. То, что вам удавалось скрываться на его территории так долго и воровать у него под носом – это удача, которая рано или поздно должна была закончиться. Я надеюсь, ты это понимаешь. Иначе вы наверняка жили бы в каком-то более презентабельном месте, - хотя Эрвин не мог не отметить чистоту, которая царила даже в таком неприметном помещении.

- По сути, вы те, кто застряли между молотом и наковальней. С одной стороны - конгломерат, с другой – правозащитники. Вашему положению не позавидуешь, но мне не важны причины, которые вынудили вас прийти к такому образу жизни. Я лишь хочу сказать, что мы можем быть полезны друг другу. Вы знаете этот район, знаете многих людей, которые ни за что не согласились бы сотрудничать с департаментом, у вас большой опыт, - а ещё они не связаны непосредственно с самим департаментом, что Эрвина так же устраивало чуть более, чем полностью. Даже не так. Частично именно на это он делал свою ставку – ему нужны были люди на стороне.

- Вы должны были слышать о случаях, когда они убивали своих же. Развешивали трупы на домах. Расставляли отрезанные головы в ряд. В газетах об этом пишут как о «внутренних разборках банд», от которых страдают не только причастные, - Эрвин сцепляет руки за спиной в замок и оборачивается к Леви, - для вас это шанс не попасть под удар, но быть теми, кто нанесёт его. Можете считать, что так вы выберетесь из-под пресса, который уничтожал весь мусор. – Эрвин вдруг позволяет себе усмешку, и его взгляд становится мягче, потому что к стальному синему оттенку примешивается теплый свет ламп, - прошу прощения. Мне не хотелось сравнивать вас с мусором, просто хотелось передать образ.


Переговоры заканчиваются ожидаемо. Эрвин наказывает оформить всю группу по специальным протоколам и без огласки зарегистрировать их, но эти данные будут доступны только ему и его группе. А также выборочно руководящим должностям. Из-за статуса Аккермана и его команды, эта регистрация не позволит им получить свободный доступ к складам с оружием, экипировкой и всем необходимым, но проблемой это не должно стать. Он лично будет следить за тем, чтобы у них было всё необходимое. Он решил твёрдо: их имена и фамилии, как и их личности, не должны светиться лишний раз в департаменте.

- Здесь всё, что вам понадобится на первое время: переговорные устройства, оружие, экипировка и прочие устройства. Если будет необходимость проконсультироваться насчет чего-то – можете обращаться к любому члену отряда. Если теряете телефон – докладываете об этом немедленно. Данные на нём нужно будет уничтожить дистанционно, - просторная квартира на несколько комнат обставлена мебелью, но сразу видно, что в ней давным-давно никто не жил. Здесь даже воздух затхлый, потому что окна не открывались минимум несколько месяцев. Но зато об этом адресе никто не вспомнит. В любом случае, это лучше, чем то, что у них было.

- В телефоне забит адрес. Это крытое просторное здание, где вы сможете, при необходимости, тренироваться, - там же, в одном из внутренних помещений, находится и его офис, в котором он уже буквально живёт, потому что режим работы напряженный, а дома всё равно делать нечего. - Отныне любая информация, которая есть на вас, будет храниться у меня и будет недоступна другим уровням департамента. В остальном… вас проконсультирует и будет курировать офицер Майк Закарис, вам надо будет слушать его как старшего по званию. Дата проведения очередной операции назначена через две недели.

Он накидывает пальто на плечи и застегивается. Это вся информация, которую он пока планировал озвучить.

[nick]Erwin Smith[/nick][lz]When the violence causes silence<br>We must be mistaken...[/lz][icon]https://funkyimg.com/i/3aucR.png[/icon][status]What's in your head[/status]

Отредактировано Lord of Oppression (2021-03-05 15:10:34)

+1

7

Леви не произносит ни слова, когда его отпускают, затылок тянет отнюдь не фантомной болью после чужой хватки и это ощущение отвратительно столь же сильно, как и желание засунуть голову под напор воды, выскоблить пол до блеска, выставить всех за порог и там продолжить разговор. Леви расправляет плечи, поднимаясь, разминает затёкшие мышцы на шее и отходит к раковине, игнорируя взгляды «элитных» бойцов Смита. Он никак не комментирует чужие слова, не видит в этом необходимости, выкручивает кран и подставляет ладони под струю. Эрвин Смит поражает настолько, что это почти зудом раздражения отзывается под кожей. Скорее всего, всё сказанное им — не более чем его собственные догадки, если бы у него были железные доказательства или способ пресечь деятельность «Оуэна», он бы сделал уже это. Вместо этого он пришёл к ним в дом, чтобы завербовать, значит и у него самого связаны руки. Закономерно — легавым не место в подобном месте, они сдохнут здесь столь же быстро, как и бездомные шавки, коих забивают камнями забавы ради. Ледяная вода обжигает кожу, Леви методично смывает кровь с лица, ладонью проводит по шее, игнорирует замечание Смита о том, что им просто повезло, что от них ещё не избавились, как от прочих. Если бы они жили на одном везенье, то не протянули бы и недели в подобном месте, Леви прекрасно оценивал риски и никогда не поступал необдуманно, как и не позволял идти на неоправданный риск остальным. Впрочем, Эрвин был прав, стоило признать: рано или поздно даже этого было бы недостаточно, рано или поздно их деятельность заметили бы, сколько бы осторожно и продуманно они не работали. Никто не потерпит вмешательства в свои дела каких-то наглецов. Леви умел здраво оценивать риски и именно поэтому они сейчас в подобной ситуации, именно поэтому он согласился вступить в этот вшивый отряд. Эрвин был прав, поражает настолько, что это заставляет невольно напрячься — он обладал животной интуицией, нужно быть осторожным, если он не хочет в очередной раз облажаться. Леви проводит ладонь по волосам, заглаживая их назад, длинные пряди падают по бокам, он закрывает кран и, наконец, поворачивается к Смиту лицом.

— Проще говоря, твоё положение столь же незавидно, как и у нас, конкретно в данной ситуации, — Леви отбрасывает сразу все формальности, не видит в них необходимости, опирается локтями о столешницу сзади и встречается с чужим взглядом, когда Эрвин снова смотрит него, позволяет себе сухую, едва различимую ответную усмешку, когда слышит сравнение с мусором, но не меняется в лице, не комментирует и это — пустое. Не новость: все они, обласканные солнцем, воспринимают их именно так, Леви это не задевает — нет никакого резона реагировать на колкие замечания того, кому ты способен преподать сам урок или кого ты можешь использовать в своих целях. Эрвин Смит прав и в том, что это их шанс, он не знает лишь того, что шанс этот куда больше, чем он может себе представить, Леви же нужно лишь выбрать правильное время и всё тщательно обдумать, дабы не допустить промаха. Ничто не должно помешать, никто не должен их подозревать и это — самое сложное в подобной ситуации, потому что случись что сейчас, они будут первыми, кто будет виноват, даже если вина будет совсем за другими людьми, потому что нет ничего проще, чем найти козла отпущения, на роль которого они подходят идеально.

— Хорошо. Мы принимаем твои условия.


Изабелла не сдерживает восторга, когда их приводят в просторную квартиру, и едва не подпрыгивает, хлопая в ладони, обходит сразу все комнаты, широко улыбается выглядывая из одной.

— Леви, можно я эту займу? Тут такой вид!
— Можно.

Фларман виновато улыбается и тоже принимается осматривать помещение, Леви знает — он просто не хочет мешать.

— Даже оружие? — Леви проводит пальцем по столешнице, собирая пыль, — им предстоит много работы, чтобы привести квартиру в порядок, растирает её между пальцами, подавив желание тут же помыть руки, и поднимает взгляд на командира, думает: Эрвину настолько нужна их помощь, он настолько наивен или уверен в себе? Думает, что это и правда хороший шанс, который нельзя упускать. Вся информация на них в одном месте, возможно даже получится избавиться от неё, хотя был ли в этом вообще смысл? Даже если всё выгорит: они всё ещё те, кто они есть, их не изменить, начать новую жизнь с чистого листа — бред, в жизни это так не работает, прошлое всегда ступает за тобой, выжигает след за костями, от него не избавишься, как бы далеко не бежал.

Леви совсем не прельщает мысль, что им придётся ходить под началом Майка и дело даже не в том, что он сломал Леви нос, тот ему просто не нравится. Он — преграда. Значит, непосредственно с Эрвином, скорее всего, они будут встречаться в промежутках перед непосредственно операциями.

— Тогда можно попросить офицера Майка сразу принести средства для чистки и всё необходимое для уборки?

Это единственное, о чём просит Леви и что говорит, прежде чем попрощаться с командиром Смитом. Инструкции достаточно исчерпывающие, информация, данная им, тщательно дозирована — Леви это более чем устраивает. Спешка ни к чему. Сперва нужно разведать обстановку. Сперва нужно привести это место в порядок, чем он и занимается в первую очередь, отмывая каждый угол, окна, отмывая даже стены. В любом случае, пока самый удачный момент для манёвренности это, как раз предстоящая операция. Остаётся вопрос с информацией, собранной на них, но это дело десятое, которое, в случае успешного выполнения, скорее всего, само по себе закроется.

Каждое утро Леви ведёт всех тренироваться, они не могут позволить себе расслабляться только потому что сейчас у них более комфортные условия, особенно учитывая предстоящее дело. Каждое утро Изабелла скулит, сгребая одеяло и отказываясь идти куда-либо в такую рань, но выкладывается на тренировках, смеётся, однажды говорит: «Знаешь, братец, это потрясающе. Никогда не думала, что мы сможем жить так!» — Леви смотрит на неё прямо, ничего не отвечает.

Вечером он тренируется один, позволяя остальным отдохнуть, они заслужили это.
Леви оттягивает ворот футболки, позволяя прохладному воздуху коснуться кожи, и подпрыгивает, сцепляя пальцы на турнике. Подтягивается раз, второй, третий. До операции осталось несколько дней, с Эрвином они больше не пересекались, где именно хранится досье на них выяснить, конечно, не удалось. А если удалось бы, то что? Неоправданный риск: нет гарантий, что, заполучив её, это решило быть хоть что-то, столь продуманный человек должен учитывать вариант утечки. Значит, всё ещё надо сконцентрировать на основной задаче. Единственное, что Леви понял: командир их, точно так же, по всему видимому, поселился здесь. Двадцать один, двадцать два, двадцать три. Это логично, что им ничего конкретного пока не говорили по предстоящей операции. Нет никакого смысла давать информацию раньше времени, тем более, таким как они. Это логично, но Леви начинает напрягать ожидание, потому что всё это не более чем затишье перед бурей. Потому что Изабелла и Фларман начинают привыкать к такой жизни. [icon]https://i.imgur.com/BuJXago.png[/icon][nick] Levi Ackerman[/nick]

+1


Вы здесь » Nowhǝɹǝ[cross] » [nikogde] » Незавершенные эпизоды » Я болен тобой [Attack on Titan]


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно