Nowhǝɹǝ[cross]

Объявление

Nowhere cross

Приходи на Нигде.
Пиши в никуда.
Получай — [ баны ] ничего.

  • Светлая тема
  • Тёмная тема

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Nowhǝɹǝ[cross] » [nikogde] » Незавершенные эпизоды » мертвыми птицами


мертвыми птицами

Сообщений 1 страница 5 из 5

1

борис павликовский х теодор деккер
https://i.ibb.co/59mKBNk/1.gifhttps://i.ibb.co/0JHyQkp/2.gifhttps://i.ibb.co/R4vVJLs/3.gif
https://i.ibb.co/Q6mKFsD/4.gifhttps://i.ibb.co/wrZ0nrH/5.gifhttps://i.ibb.co/1Rz0CnZ/6.gif
страстная любовь к вещам – губительна.


стоило картине появиться в жизни тео — все начало рушиться. никто не задумывался о том, что виной тому может быть сам «щегол», за которым тянется след из катастроф. когда борис узнал историю картины, он решил, что лучше всего будет избавиться от нее. мысли о больших деньгах и свободе заставили его единолично принять решение. и оно оказалось ошибочным.

[nick]Boris Pavlikovsky [/nick][fandom]the goldfinch[/fandom][lz]Украду твое сердце, картину и шанс на нормальную жизнь.[/lz][icon]https://i.ibb.co/4RVKD07/tumblr-238360ad37e2aa4d77e3a0fcd1cd5f5d-d7382f7c-400.gif[/icon]

+2

2

Раздражающее чувство дежавю легло на плечи и на лицо незримой тонкой вуалью. Как там говорят: сбой в Матрице? День сурка, только в его случае — ночь. Будто однажды он лежал уже  посреди дороги, раскинув руки в стороны и мысленно всеми силами призывая хоть одну машину, которой в этом месте сейчас попросту неоткуда взяться. Будто однажды уже говорил о ней — о картине, без умолку, не в силах заткнуться, фонтанируя словами. Будто однажды мир уже крутился волчком, подкатывая к горлу Тео слабый ком первого зова тошноты, который превратится в желчный спазм, исторгающий наружу всё содержимое желудка, если он возьмёт в рот ещё хоть каплю спиртного. Нет, последнее — точно не дежавю, он чувствовал себя одинаково всякий раз, когда перебирал со спиртным. Это уже происходило в реальности. В той же поганой реальности, в которой он потащил мать в никому не нужный музей, и она умерла, и мир почему-то не рухнул, хотя должен бы.

— Говорят, она типа проклята, — заплетающимся языком сообщил Тео. Он обращался к Борису, но не был уверен, что тот слушает. Будь на то воля Тео, он бы и сам себя не слушал. Очки он куда-то дел — может, валялись в пыли, или вообще потерялись, — поэтому видел перед собой только бесконечную глубину чернильного неба, лишённую хотя бы слабого отблеска звёзд. Ну их к чёрту, эти звёзды. Толку от них — смотрят и смотрят, им плевать, что люди тут, вообще-то, умирают. И он не про маму — про себя. — Как лилии Моне. Ну, это бред конечно.

Тео бы хотел, чтобы картина действительно оказалась проклятой. Ведь это будет означать, что он не виноват в смерти мамы, что несчастье всё равно бы произошло, пойди они в музей в любой другой день. Злой рок. Несчастливая судьба полотна, которое убило своего творца.

Кого он обманывает? Даже будь картина действительно проклята, не она заставила его встать рядом с тем придурком, любителем покурить на перемене, не она потянула Тео за руку в музей, не она завлекла маму именно в ту часть здания, которая пострадала при взрыве больше всего, и которая унесла столько жизней. Да и разве может такая картина, такое окно в иллюзорный мир красоты, сотканный из мазков краски и света, принести людям что-то дурное? Когда Тео смотрел на неё, он испытывал смесь странных чувств, не похожих ни на что, знакомое ему ранее: не щенячий детский восторг, не восхищение, которым захлёбываешься, глядя на нечто по-настоящему крутое. Это было спокойное безмятежное упоение, с каким смотришь в небо, проясняющееся после тяжёлой грозовой хмари, вдыхаешь чистый, свежий, напоенный дождевой влагой воздух и чувствуешь, как дышишь в едином ритме с природой, со всем окружающим миром.

Картина, которая дарит такое умиротворение, никогда никому не причинит зла.

— Вот бы машина приехала, — невпопад сказал Тео, практически без паузы. Ему хотелось окликнуть Бориса, спросить, слушает ли он, понимает ли, что про проклятие — это всё ерунда, ведь картина прекрасна, но вместо этого продолжил сбивчиво говорить: — Карел Фабрициус погиб во взрыве, а картина осталась. Мама погибла во взрыве, а картина осталась. Предыдущий её владелец, ну, который хранил картину у себя до того, как та попала в музей, погиб в пожаре. И ещё кто-то, я не помню точно… А картина осталась.

Как рождаются проклятия? Тео, на самом деле, неинтересно. Ему интересно, когда приедет хоть одна машина и, наконец, переедет его. Или когда небо над головой перестанет быть таким пустым, таким мрачным и холодным, бесцветным, всепоглощающим, растворяющим в себе. На миг Тео показалось, что он падает в космическую черноту, но это он просто пошевелился, и его повело от головокружения. Не стоит шевелиться — в это небо Тео падать не хотелось, лучше уж машина.

— Кто-то спёр все звёзды, — многозначительно добавил он, будто это бесстыжее деяние неизвестного вора объясняло всю историю с картиной. Один вор украл звёзды, а другой — бесценный шедевр мирового искусства. Но Тео ведь не крал, ему сказали взять картину, он и взял. Он просто бездумно сделал то, что сделал, он не виноват. Он ни в чём не виноват.

Нестерпимо захотелось снова её увидеть — при мягком обволакивающем свете. Дневной свет пустыни был как искусная рама, идеально дополняющая полотно, наполняющая его особым сиянием, пробуждающая его к жизни. А каким «Щегол» будет в объятиях ночи? Не в густой непроглядной темени комнаты, а здесь — на улице, под открытым небом, если вор вернёт на место звёзды.

Конечно, Тео никогда не принесёт её на дорогу. Он лучше полежит ещё, умолкнув, наконец, из-за пыли, набившейся в рот и царапавшей горло. «Если поджечь дом, — промелькнула мысль, — все снова умрут, а картина останется невредимой?»
[icon]https://i.imgur.com/i2oznBQ.png[/icon][nick]Theodore Decker[/nick][status]strange bird[/status][fandom]The Goldfinch[/fandom][lz]There was something in the air that night
The stars were bright,
They were shining there for you and me
For liberty[/lz]

+3

3

Будь они под кислотой, Борис бы увидел падающую звезду там, наверху, на этом темном полотне — просто потому что ему бы так захотелось. И чувствовал он бы чуть больше, чем просто холодный асфальт, слишком крепко притягивающий его тяжелое пьяное тело — слови они трип, Борис бы замечал мелочи. Но в его организме была только водка. Бутылки две или три. Не мало, в общем-то, но недостаточно. И пьян он был не настолько, чтобы замечать. Даже болтовню Поттера слушал вполуха теперь — не в первый раз они напивались до беспамятства и не в первый раз Тео откровенно вело от высокого градуса. Язык развязывался и Деккер говорил о том, о чем думал. А Борис кивал, наблюдал. Выхватывал обрывки фраз и отвечал на них — иногда даже уместно.

Раньше ему казалось, что Тео несет чушь. А потом тот показал ему свою пташку и сомнения пришлось отбросить в сторону. В конце концов, Борис-то помнил на утро все, что происходило с ним после свидания с «беленькой». И картину, завернутую в газету, он помнил тоже. Теперь каждое слово пьяного в хлам Деккера воспринималось иначе.

Борис снова закивал, слушая что-то там про звезды. Он зажал между зубами последнюю сигарету и, смяв в кулаке пустую пачку Кэмела, бросил ее куда-то в сторону. В сторону очередного пустующего дома на окраине Вегаса. Ему пришлось приподняться на локте, чтобы прикурить от старой зажигалки. Тогда-то он и увидел пустой взгляд Тео, направленный в небо — или только посчитал, что увидел. На стекле чужих очков бликами отражался свет тусклого уличного фонаря, стоящего в отдалении, а потому рассмотреть что-то еще не представлялось возможным. И все же Борис все понимал.

Откинувшись на спину и глухо выругавшись на русском, когда затылок больно встретился с асфальтом, он, наконец, сделал глубокую затяжку. Густой сизый дым выглядел пятном в пьяном расфокусе, все плыло перед глазами, а голос Тео начал звучать еще более отдаленно. Борис лениво повернул голову в его сторону, будто оттого стал бы лучше слышать, и, сделав еще одну затяжку, выпустил дым в сторону Деккера.

— Просто какие-то mudaki потратили все звезды на свои тупые желания, — он тихо засмеялся, наблюдая за тем, как дымка начинает рассеивается и чужие черты лица снова становятся различимыми. И блики на очках Борис увидел снова. Подумал, что вот эти два прожектора вполне заменят ему блядские звезды, которые зачем-то понадобились Поттеру. Подумал, но ничего не сказал, конечно. Борис протянул сигарету Деккеру, готовый в случае отказа затушить ее об асфальт. И плевать, что она почти целая. Табак плохо ложился на язык этой ночью и хотелось чего-то другого. Но травы в этот раз у Бориса с собой не было, а жаль, — Тебе не хватило. Если бы ты мог получить все, что хочешь, что бы это было?

Классика. Вопросы двух пьяных раздолбаев. Какие бы ты хотел суперспособности? Чего ты желаешь больше всего на свете? Сколько девчонок у тебя было? Может, обменяемся слюнями? Никакого гейства, приятель, у меня просто хорошее настроение. Борис прикрыл глаза. Ответ ему и нужен не был. Вообще-то, он сам не знал, чего хочет больше всего — наверное, денег и «ешку». И свободу, конечно же.

А еще чего-то, что будет ему так же дорого, как Поттеру дорог его шедевр мирового искусства.

Нет, Борис не завидовал ему ни в коем случае — до недавнего времени он даже был восхищен. Больше, конечно, он восхищался именно той суммой, в которую картину могли бы оценить знающие люди, а не культурным наследием. Но именно отношение Поттера к полотну впечатляло по-настоящему. Для Бориса «Щегол» оставался вещью; для Тео был чем-то большим. И у Павликовского никогда не было чего-то, что было бы настолько ценным. Не в денежном эквиваленте, а в духовном. Даже к своему пакетику с «витаминками» он не относился с таким трепетом.

— Ты там снова бормочешь о своей птичке? — о проклятой птичке, поправочка. Вообще-то, верить в подобное было глупо. Но водка давала возможность немного расширить свое сознание. А еще были факты. Но как раз на них расширенное алкоголем сознание пока что почти не акцентировалось. Может быть, потом, когда ночь закончится, голова начнет нещадно болеть, а во рту будет суше, чем в местных пустынях, — Веришь в сказки о проклятьях, да?

Он не был уверен, что сам не поверил бы во что-то подобное, случись с ним подобное. Стечение обстоятельств иногда можно расценить как самый настоящий пиздец. И думай потом, что это было — проклятье или кара свыше. Борис отворачивается, снова впиваясь взглядом в чернильное небо и глотая холодный воздух.

— Почему бы тебе тогда не избавиться от нее? — Борис не боялся задавать подобные вопросы, потому что знает, что с вероятностью в девяносто девять процентов Поттер не вспомнит о таком кощунственном предложении. Даже если сейчас в порыве ярости, сдобренной алкоголем, бросится выяснять отношения кулаками. А еще Борис действительно так думал.

Зачем отравлять жизнь самому себе каким-то куском дерева, покрытым краской?

— Все в твоей голове, — он постучал указательным пальцем себя по виску, — Но птичку всегда можно скормить кошке.

[nick]Boris Pavlikovsky [/nick][icon]https://i.ibb.co/4RVKD07/tumblr-238360ad37e2aa4d77e3a0fcd1cd5f5d-d7382f7c-400.gif[/icon][fandom]the goldfinch[/fandom][lz]Украду твое сердце, картину и шанс на нормальную жизнь.[/lz]

Отредактировано Richard Tozier (2020-11-21 15:25:33)

+1

4

Тео попытался повторить брошенное Борисом русское слово хотя бы про себя, но даже у его внутреннего голоса слова путались, сминались, как гофрированная бумага. Русский язык — не для пьяных людей, это просто, чёрт побери, невозможно произнести!

«Козлы, — подумал Тео, бесцельно таращясь в пустое чёрное небо. — Какие-то козлы потратили все звёзды на тупые желания». В нос ударил едкий запах табачного дыма, и Тео сперва решил, что это загорелась пыль на асфальте, а потом до него дошло: пыль, вообще-то, гореть не может, и даже загорись она, уж точно не воняла бы запахом дешёвых сигарет. Он засмеялся от своей тупости и повернул голову, отыскивая взглядом источник дыма. Очки упали со лба на переносицу — проклятье, так вот где они были всё это время. Мир вокруг резко обрёл чёткость, небо — глубину и насыщенность, и ночь расцвела звёздами.

— Так-то лучше, — сказал Тео то ли самому себе, то ли звёздам, то ли вообще сигарете, перекочевавшей к нему. Курить не хотелось, сигарету он взял машинально, и так же машинально затянулся. Сигареты с водкой — плохое сочетание. «Всё-таки, пожалуй, блевану», — как-то философски подумал он, рассматривая её тлеющий кончик.

От решения важной философский проблемы — блевать или нет, — Тео отвлёк вопрос; пришлось несколько раз прокрутить его в мыслях, чтобы сообразить, о чём речь. Зря он шевелил головой — вместе с чёткостью к миру вернулась и качка, опрокинувшая Тео на асфальт десять минут назад. Или двадцать. Или час. Или целую вечность. Время словно застыло густой вязкой массой. Такое застывшее состояние, такая неизменность — это ведь здорово. Мать бы с ним не согласилась. Она считала, что застой — это плохо, и что само искусство существует только благодаря быстротечности времени. «И страшно то, что час пробьёт, быть может, когда не станет в жизни перемен» — почему Тео так легко вспомнил эти стихи, которые читала ему мать, но не смог собрать слова в цельное предложение, чтобы дать Борису вменяемый ответ? Вменяемый — то есть, состоящий из чего-то более понятного, чем невнятные междометия вперемежку с местоимениями.

— Я бы вернул маму, — выдал он, наконец. В груди противно заныло. Словно в самой середине, там, где сходятся рёбра, вместо кости зияла сквозная дыра. Ничем не заполненная пустота. — Я бы её вернул. — Из мёртвых не возвращаются. Мать не вернётся сама. Тео её не вернёт. Бог её не вернёт. — И картину бы вернул. Я просто… не смог. Но я бы… вернул.

Тео помолчал немного, снова затягиваясь; отдавать Борису его сигарету он не собирался. Сквозь призрачно-серую завесу он не видел ни зги. Дым заполнял лёгкие, заполнял эту дыру в груди и выходил наружу, так и не осев и ничем не заполнив пустоты.

— Сам ты сказка, — обиделся он за проклятия, хотя сам же несколько минут назад уверял Бориса, что всё это — полная, несусветная, собачья чушь. И себя тоже уверял. Тео не хотел верить во всякую ерунду, типа той, в которую верил отец. С другой стороны, уж лучше проклятия, чем гороскопы. У Тео иногда в глазах рябить начинало от этих книжонок, напечатанных дешёвой типографской краской на плохой бумаге, с тонкими страничками и улыбающимися лицами астрологов на обложках, а иногда — с символами знаков зодиака, кое-как слепленных в фотошопе. Отец чиркал прямо на этих страничках, выделяя нужные ему даты и прогнозы.

А вдруг всё это взаправду? Вдруг все эти гороскопы действительно работают? Вдруг звёздам не плевать на людей, и они действительно влияют на их судьбы? Почему бы не избавиться от картины?

Тео заморгал, соображая, что последняя мысль вклинилась в поток его витиеватых, спутанных рассуждений извне. Приподнявшись на локте, он со всей дури ткнул Бориса в плечо, надеясь, что алкоголь придал ему сил, а не вытянул последние.

— Офигел, что ли? — бросил он, сам не понимая, почему так разозлился. До сих пор Тео даже в голову не приходило просто выбросить картину — сунуть в какой-нибудь мусорный бак подальше от дома. Никто и никогда бы не нашёл ни его, ни картину, а если бы полотно и нашли, то бесценный шедевр был бы испорчен настолько сильно, что опознанию и восстановлению бы не подлежал. Но от мысли о том, что можно просто избавиться от неё Тео едва не скрутило — или это просто водка просилась наружу. Выбросить картину — Борис бы ещё предложил руку себе отпилить, что за фигня вообще? — Ты ничего не понимаешь.
[icon]https://i.imgur.com/i2oznBQ.png[/icon][nick]Theodore Decker[/nick][status]strange bird[/status][fandom]The Goldfinch[/fandom][lz]There was something in the air that night
The stars were bright,
They were shining there for you and me
For liberty[/lz]

+1

5

Как только сигарета перекочевала в руки Тео, Борис расслабленно закрыл глаза и сразу же почувствовал, как дорога начала медленно плыть вперед, унося его за собой. Слово конвейер по производству новых торчков для этого пропащего городка. Борис провел языком по сухим потрескавшимся губам, а затем постарался сосредоточиться на своих ощущениях. Сознание его было практически трезвым, это факт, но тело плавно погружалось в расслабленное состояние. Борис вдруг поймал себя на мысли, что не чувствует левую руку, как если бы он отлежал ее — ну хоть дрочи с закрытыми глазами, представляя шикарную мачеху Поттера. Даже обидно, что при попытке пошевелиться — вовсе не ради онанизма, не посреди улицы же! — в кончиках пальцев явно ощутилось покалывание.

Борис облизнулся снова. Кончик языка щипало от крепкой сигареты, а кожа на губах казалась настоящей наждачкой. Прекрасно, его уже начало «сушить». К черту траву и «ешку», Борис бы продал отца родного за стакан ледяной воды; такой, чтобы зубы заломило, а внутренности сжались от холода. Впрочем, к чему это лукавство; отца он бы продал и за четвертак. Да Борис бы сам доплатил за освобождение от вечно пьяного папаши, при условии, что самого его никто  не депортирует на историческую Родину. Знать бы еще где она, Родина эта. Подумать об этом он, впрочем, не успел — Поттер расщедрился на ответ. Не прошло и часа; удивительно, что Борис еще не забыл, о чем спрашивал.

Одной лаконичной фразы Деккера хватило, чтобы он почувствовал едва ощутимый укол совести за все те мысли про отца. Борис повернул голову в сторону Тео и открыл глаза, смерив его Тео тяжелым замутненным взглядом. 

Маму бы он вернул, слышали? Павликовский криво усмехнулся. Не потому что нежелание Деккера принимать суровую действительность так уж веселило Бориса. И уж точно не потому что ему остро хотелось обесценить боль этого мальчишки, поиздеваться. Задеть, наконец. Забавляло его то, что даже будучи пьяными в стельку Тео не мог расслабиться. Забавляло и вместе с тем затягивало следом за собой в пучину мрачных мыслей. О жизни, о справедливости. О будущем, наконец.

— Я бы загадал целый пакет наркоты, — задумчиво протянул он и во рту сразу же образовалась слюна. Борис снова откинулся на спину, уставившись бессмысленным взглядом в черное небо, и начал перечислять. Называл все, что  в голову приходило. Лишь бы забить эфир и увести разговор как можно дальше от матери Тео. Не потому что не желал выслушивать; потому что момент был неподходящим. Пьяный Поттер — это pizdec. А рыдающий пьяный Поттер еще хуже. Борис растянул губы в мечтательной улыбке, — А еще ведро острых крылышек. И даже бутылку шампанского. Ну того, помнишь? Ксандра приносила на какой-то ваш пиндоский праздник. Я тогда почти почувствовал себя президентом мира.

Он на секунду замолчал, словно обдумывая слова.

— И бабла. С баблом мы бы зажили по-другому, Поттер.

Его собственные мысли то и дело возвращались к деньгам и возможностям; точно так же циклично, как мысли Тео возвращались к трагедии в музее. А затем они встречались на одной и той же точке — на чертовом «Щегле». Вот только если Поттер был одержим самой картиной, Борис размышлял о бесконечном потоке его откровений. «Я бы ее вернул»,  — говорил Деккер и Борис недоумевающе пожимал плечами. В мире столько людей, готовых забрать у Тео тяжкую ношу да еще и заплатить за это. Настоящими зелеными долларами. Сотнями. Тысячами, черт возьми! «Ты ничего не понимаешь»,  — пылил Поттер. И Борис тяжело вздыхал.

— Это ты не понимаешь, tupiza, — оттолкнувшись от асфальта, он резко сел. Борис повернулся к Тео и, подтянув ноги к коленям, начал сосредоточенно шнуровать собственный ботинок. Пальцы путались, а вот язык нет. К сожалению, — Ты хоть понимаешь, сколько она сейчас стоит? Да ты потом сможешь купить каждый дом на этой сраной улице, если захочешь. Путевка в новую жизнь.

Борис кивнул головой в сторону, указывая на пустынную дорогу, по обе стороны которой стояли никому не нужные пустые дома со слепыми черными окнами. Так себе удачное финансовое вложение, но водка не позволяла думать. А еще не позволяла заткнуться. Борис понимал, что еще немного и в его лицо обязательно прилетит кулак, однако продолжал говорить.

— Ты же сам сказал, что вернул бы ее. Нахуя? Чтобы ч т о ? — он усмехнулся.

Нет, Борис не давил, хотя со стороны могло показаться иначе. Он просто пользовался моментом и четким осознанием, что этот самый момент начисто сотрется из головы Тео. Как бы тот не злился сейчас, наутро все снова будет хорошо. Зато теперь, подняв щекотливую тему, Борис увидел, насколько все паршиво. Насколько Деккер одержим своей пташкой, виновницей всех несчастий. Нет, Павликовский не был суеверным, но полагал, что несколько совпадений представляют собой очевидную закономерность. А, возможно, это гениальное умозаключение принадлежало водке.

[nick]Boris Pavlikovsky [/nick][icon]https://i.ibb.co/4RVKD07/tumblr-238360ad37e2aa4d77e3a0fcd1cd5f5d-d7382f7c-400.gif[/icon][fandom]the goldfinch[/fandom][lz]Украду твое сердце, картину и шанс на нормальную жизнь.[/lz]

Отредактировано Richard Tozier (2021-04-15 23:50:32)

0


Вы здесь » Nowhǝɹǝ[cross] » [nikogde] » Незавершенные эпизоды » мертвыми птицами


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно