Ямамото чувствует тоску, подкидывая бейсбольный мяч, и рассеянно улыбается: он знает, что всё это не более чем детская мечта, которой не суждено исполниться. Он никогда не говорит об этом вслух и никогда не пропускает тренировки. Он тренируется даже больше, чем должен бы, словно желая наверстать упущенное и взять то время, которого у него не будет. Не говорит, но понимает: стать профессиональным спортсменом ему не суждено. Он сам сделал этот выбор и ему не о чём жалеть. Гокудера не упускает случая лишний раз напомнить ему, что мафия это не для него: он ведь так любит бейсбол, это ведь его мечта! Ямамото непринуждённо смеётся и чувствует, как неприятно тянет в груди, потому что, отчасти, Гокудера прав. Это его мечта. Он шёл к этому всю сознательную жизнь. Для него это никогда не было игрой. Для него это было столь несоизмеримо важным, что он, по глупости, даже хотел покончить с жизнью, когда сломал руку. Ахах, как же неловко сейчас об этом вспоминать! Что это, если не юношеский максимализм? Кости срастутся, он сможет восполнить пропущенное. Тогда Ямамото этого не понимал, тогда ему казалось, что это конец и незачем жить, если он не может больше держать биту в руке. Эгоизм чистой воды: он даже не подумал об отце. Тогда он заблуждался. Но рядом оказался Цуна. И Ямамото сам не понимал тогда почему рассказывает ему о своих переживаниях, почему доверяет сокровенное. Цуна поразительный, чистейшей души человек. Цуна отзывчивый, слишком добрый и всепрощающий: он всегда протянет руку, как бы ни относился к человеку, даст ещё один шанс. Если кому и быть боссом мафии, то только ему. Ямамото убеждён в этом. Но именно поэтому Гокудера был прав лишь отчасти: Ямамото хотел быть рядом с ним, с ними. Хотел быть той опорой, которой когда-то стал для него Савада Цунаёши. Хотел быть способным помочь близким людям, друзьям. И как бы сильно он не любил бейсбол, нельзя было ставить его наравне с жизнями людей, которые рядом с тобой. Он прекрасно понимал: мир, в который они ввязались, не столь же благосклонен, он точная противоположность душе Цуны. И если он хочет сохранить этот свет, то должен быть решительнее. Придёт момент, когда биту придётся заменить на меч, когда ...
Ямамото наклоняется, чтобы поднять мяч, но замирает, чувствует, как колет между рёбрами, когда слышит звук тормозов. Кто это может быть в такое время? Слишком поздно для случайных прохожих. Слишком нетипично для тех, кого он знает хорошо. Выпрямляется и трёт шею, не скрывая удивления во взгляде, смеётся непринуждённо, но смотрит внимательно: что может быть нужно Дино от него?
«Ничего, что может тебе понравиться, Такеши.»
Отвечает сам себе, но улыбается столь же беспечно.
— Дино! Какая неожиданность, — смеётся снова, — рад тебя видеть! — говорит искренне, но чувствует, как сердце пропускает удар. Ямамото на самом деле рад. Ямамото нравится Дино, он потрясающий и ни раз им помогал. Дино тренировал сам Реборн, он кажется хорошим человеком и импонирует Ямамото, но Ямамото знает: за этим ослепительным светом — непроглядная тьма. Дино не по наслышке знает, что такое «настоящая мафия» и сколь бы он не поддерживал их «игры», он видел куда больше и знает куда больше. Ямамото чувствует это на чистых инстинктах, впрочем, это, пожалуй, очевидно: Дино вырос совсем в другом мире и это был не столько его выбор, сколько данность. Ямамото, быть может, хотел бы расспросить его о многом, но он не спрашивает. Ни его, ни Реборна, ни Скуало. Сознательно избегает этого. Не потому что боится услышать ответ, а потому что знает его. Скуало никогда не церемонится, он удивительно проницательный и прямолинейный. Он не жалеет своих противников, легко отнимая чужую жизнь. Ямамото знает, что Скуало уже убивал. Как и любой в Варии. Как и любой, пожалуй, в мафии. И каждое новое сражение, в котором приходится участвовать Ямамото говорит лучше всех слов: игры всё больше отходят на второй план, противники всё более жестоки и никто из них не посмотрит на то, что ты ребёнок, убьёт без колебаний. Ямамото, быть может, и бейсбольный придурок, но он прекрасно понимает, когда на кону стоят жизни и когда стоит отбросить ребячество в сторону. Ямамото понимает: дело не только в том, что у них получается найти мирный выход из, казалось бы, безнадёжной ситуации, дело ещё и в том, что им везёт, по-настоящему везёт.
Ямамото понял это окончательно в будущем, когда его собственное зазнайство привело к неминуемому проигрышу. Тогда он был уверен, что выиграет, но недооценил противника и закономерно проиграл. Тогда он понял: есть моменты в жизни, когда приходится выбирать, когда приходится переступать собственную же грань, если хочешь на самом деле быть полезным, помочь. Понял: этот мир не терпит полумер и попытка сохранить обе значимые части жизни неизбежно провалится.
Скуало тогда сказал: «Бой — это грань, где выбирать должен ты сам.»
И для Ямамото ответ был очевиден в тот момент: он просто должен был выбрать клинок — не бейсбол. Ямамото говорит, что это только на время. На самом деле верит в это. Но знает, что вернуться к прежней жизни, точно так же, лишь временное решение, потому что настанет время и ему придётся навсегда забыть о том, чтобы грезить об этом серьёзно.
— Тренировка отлично, спасибо! — Ямамото мешкает секунду, на мгновение перестаёт улыбаться и спрашивает:
— Что-то случилось?
Сердце пропускает удар и замирает. Ямамото не хочет слышать ответ. Ямамото догадывается, что услышит и крепче сжимает биту в руках.
Дино говорит: «Формально это должен делать Скуало ...»
Ямамото — не перестаёт улыбаться. Слушает внимательно, чувствует, как воздух застревает в горле. Думает: а есть ли разница в том, кто это будет делать? Никакой. Ямамото не хочет, чтобы он продолжал. Ямамото хочет, чтобы он сказал: «Мне было скучно. Сыграем?» — и то, конечно, сущая глупость, но разве он не может себе этого позволить?
Нет.
«... помочь справиться со стрессом»
Ямамото хочется рассмеяться, но смех разбивается о рёбра, обжигает их и дерёт по живому.
«Он возлагает на тебя большие надежды.»
Реборн всегда говорил, что Ямамото прирождённый киллер. Ямамото никогда не воспринимал это всерьёз. Киллер, это ведь тот, кто убивает, да? Как сложно поверить в то, что столь юный ребёнок, которым казался Реборн, может убить, так же сложно представить, что столь же просто может делать это он сам. Сколь сильно нужно ненавидеть человека, чтобы убить? Сколь сильно нужно не ставить ни во что чужую жизнь? Сколь сильно тебе, Ямамото, на самом деле есть до этого дело?
«... одна семья планирует убийство Савады»
Ямамото смотрит на Дино прямо, улыбка тускнеет, но не спадает с лица. Взгляд — отражение ночного неба. Он закидывает биту на плечо и отводит взгляд. Ты ведь знал, да? Рано или поздно, это должно было случиться. Ты знал, но как легко жить, не думая об этом и веря безоговорочно в то, что Цуна может всё изменить: не нужно будет проливать кровь, любой конфликт можно решить мирными переговорами, любые устои — перевернуть.
«Твоя работа — убить киллера.»
Ямамото перестаёт улыбаться — всего мгновение — когда снова смотрит на Дино, сжимает в ладони монеты и медленно выдыхает, прежде чем губ вновь касается улыбка: неправильно непринуждённая, но отстранённая, блеклая:
— Полагаю, ты и меч с собой захватил? Я же не могу его битой забить до смерти, — Ямамото негромко смеётся, словно желая снять напряжение, и чувствует, как скребёт внутри, хочется отшатнуться, сделать шаг назад. Отмотать время. Хочет спросить: «Может, можно договориться? Разве обязательно убивать?» — но он знает ответ на свой вопрос, знает, потому что иначе бы Дино здесь не было и руку не обжигал бы холод монет.
— Я понятия не имею, как избавляться от трупов, — признаётся неловко, говорит удивительно легко, словно не об убийстве они разговаривают сейчас, а о предстоящей игре. Словно нет в этом ничего и не чувствуется дыхания Смерти за спиной вовсе. Поводит плечом и закусывает губу изнутри. Как жаль. Запрокидывает голову, вглядываясь в ночное время, будто желая продлить момент, запомнить и выжечь в памяти. Говорит сам себе: «Не забывай, Такеши, кто ты есть и что тебе важно.»
Думает: не смерть страшна — потерять себя страшно.
Звёзды смотрят сверху холодным равнодушием, россыпью стелятся по ночному небу. Невообразимо красиво.
— Только вещи закину, — улыбается, снова, и от этой улыбки становится не по себе, — я быстро, — Ямамото взмахивает рукой, убирает монеты в карман и подхватывает с земли мяч. Ямамото и правда возвращается быстро, выдыхает шумно, сгибаясь: пальцы сжимает на коленях, будто бы от подобной пробежки он и правда мог устать, а не пытается унять мелкую дрожь. Ямамото тошно от самого себя и он не спешит поднимать взгляд на Дино. Ямамото тошно. Но не потому что он боится, не потому что он волнуется и понимает, что это и есть та самая точка невозврата: Ямамото тошно, потому что он совершенно спокоен, потому что знает, что сможет это сделать, потому что Реборн — был прав. Потому что ...
... не значит ли это, что он предаёт всё, во что верит Цуна?
— Можно тебя попросить об одолжении? — когда Ямамото выпрямляется, он не улыбается, смотрит прямо, внимательно вглядываясь в чужие глаза, словно желая найти в них ответ, — не говори Цуне.
Ямамото на самом деле не понимает, что именно он сейчас чувствует. Не понимает, как должен относиться к этому и что было бы правильно сказать в данной ситуации. Не знает, что будет, когда он окажется лицом к лицу с тем, кого должен убить, но знает, что глупо пытаться это отрицать, как и глупо пытаться от этого сбежать. Ямамото думает, что нет смысла об этом переживать. Там — всё станет ясно. Ямамото уверен только в одном: он не хочет, чтобы об этом знал Цуна, только не он.[icon]https://i.imgur.com/qIrVEKx.png[/icon][nick]Yamamoto Takeshi[/nick][status]a-ha-ha. ~[/status][fandom] Katekyo Hitman Reborn![/fandom]
Отредактировано Ruler (2021-01-30 03:22:53)
