Крохотный паровозик мчится по железной дороге. Тепло и уютно, пахнет пирогом.
— Лесли… Лесли дома, — сидя на полу, пододвигает колени поближе к телу, обнимает колени руками, кладёт на них подбородок, — Лесли дома, — повторяет умиротворённо, переминает пальцы на ступнях, часто моргает, глазами следит за паровозом, курсирующим вперёд, кусает искусанные ногти. Пирог будет вкусный — он слышит. Пол тёплый и уютный, как пирог. Нет, здесь ему не страшно. Лесли дома.
Светло. Лесли задирает голову, описывает круги кончиком носа, мотает головой, повторяя за разноцветными самолётиками, подвешенными к люстре, летающими кругами над головой.
Пахнет пирогом — Лесли, прикрывает глаза, вслушивается в этот запах: он хрустит, но не так, как снег под ногами — в детстве Лесли с папой ездил в горы.
— Ю.
— Ю.
— Юта.
— Юта! — Лесли вскакивает, подбегает к карте, находит этот штат, касается его пальцем, долго разглядывает неровный прямоугольник — слышит цвета, видит свежий ветер, вспоминает, как снег прилипал к языку и таял. Снег щипал, злой и колючий, как уколы — от одной мысли о них Лесли поёживался, но сейчас они были далёкими и забытыми. Запах в доме — не Юта. Запах пирога хрустит мягче и теплее, как руки мамы касаются щеки, гладят, напевая колыбельную, которую он видел теперь каждый вечер: она искрилась и укрывала, с ней засыпать было не страшно.

Мама рядом. Папа рядом. Он приехал к ним на таком же паровозе, по железной дороге — Лесли присаживается напротив небольшой клетки, стучит пальцами по деревянному полу в такт стуку колёс поезда. Чух-чух, чух-чух. В клетке, на подстилке из сена, сидит белый кролик с прозрачными красными глазами — похож на Лесли. Лесли откидывает решётчатую железную дверцу — Лесли не хотел, чтобы Себастьян сидел в клетке — в больнице с ним поступали также, его запирали, но мама ругалась, если Себастьян бегал по всему дому, но Лесли всё равно выпускал его украдкой. Шёлковая белоснежная шёрстка струилась под пальцами — так тепло и мягко. Взяв кусочек морковки, он поднёс его к крохотной морде — любимое лакомство Себастьяна.

Маленькое. Горячее. Быстрое. Маленькое. Горячее. Быстрое. Резко поддергивает головой. Озирается судорожно. Вспоминает, что давно уже — дома, для верности — вдыхает запах пирога, прижимая к себе кролика, гладя его. Снова смотрит на игрушечный поезд, катающийся по игрушечной железной дороге. Лесли приехал на нем домой. К папе и к маме. Папа и мама были рады, они — не думали, что он приедет. Они удивились, хотя всегда ждали Лесли.

Маленькое. Горячее. Быстрое. Летящее. Лесли снова озирается. Иногда в зеркале мелькали тени.
«Нет, нет. Уходи, уходи. Ты, ты не существуешь! Ты. Ты. Ты. ВЫ!» — он кричал это и затыкал уши, вертелся, крутился, топтался вокруг себя, вращая мир, вращаясь во вращающемся мире, перебирая ногами — нет, он дома, дома! Потом не помнил, что говорил, мир становился темнее — Лесли различал это на вкус. Тени всегда молчали чёрным, разговаривали красным, и тогда в его голове снова начинал петь белый: он будто снова трогал выбеленные стены, прикладывал к ним ухо и видел чужие стоны — но он больше не в смирительной рубашке, доктор Хименес, как и обещал, вылечил его от болезни. Да, вылечил. Доктор был хороший, доктор обещал, что как только Лесли вылечится, сядет на поезд. Крошечный поезд кружит без перестановки. Кружит. Кружит. Громко. Маленькое. Горячее. Быстрое. Летящее. Стреляй. СТРЕЛЯЙ!

Мама? За окном послышалась очередь выстрелов. Лесли схватил кролика, прижал к груди, засеменил к двери. Вспышка — кровь, по всюду кровь. Зажмуривается, лишь бы не слышать, прижимает каждое ухо к плечу поочерёдно, лишь бы не видеть. Кровь. Кровь. Кровь! Мама! Падает, как кукла, сшитая из тканевых лоскутов. Её горло зацвело и запело хрипением. Белое кричит, превращается в оглушительное, красное. Лесли невольно выпускает из рук кролика, кричит, взрывая свои видения, ненастоящее, ненастоящее, не-по-настоящему, оказывается в пустой тёмной комнате с перекошенными стенами, обшарпанными обоями, битыми стёклами, растоптанными, с растёкшейся на них акварелью, рисунками. Лесли дико. Лесли одиноко. Пирогом больше не пахнет.  Лесли всё это кажется. Папа! Мама! Снова перестрелка — сердце уходит в пятки, в комнате раздаётся шум. Это…
— Себастьян.
— Себастьян.
— Себастьян! — кролик семенит к двери, Лесли кидается к нему, хватает, прижимает к себе, закрывает собой. Там, внизу, под дверью, в щели, замелькали они. Тени. Дверь со скрипом тихо приотворилась.
[icon]https://i.imgur.com/RU3lmlP.jpg[/icon][nick]Leslie Withers[/nick][status]LOSING OUR MINDES[/status][fandom]The Evil Within[/fandom][lz]I must lose myself in action, lest I wither in despair[/lz]