[indent]Все-таки человеческое тело — удивительная штука, сравнимая, ни много, ни мало, пожалуй, с самой Вселенной — вроде бы такое понятное, такое близкое, и вместе с тем полное чёрных пятен, необъяснимых реакций и неисследованных явлений, зависящих от такого количества факторов, что в голове не укладывается.
[indent]Мариус, хрипло фыркает, качает головой, зажимая разрезающую болью тело едва ли не пополам рану на боку, и тут же тянет губы в улыбке — наверное, думать о чем-то таком абстрактном не время и не место, но так, на самом деле, проще.
[indent]Проще, чем вспоминать, почему кровь отдаёт на губах железом, а дышать — тяжело.
[indent]Проще, чем думать, что он всех подвёл.
[indent]Проще. И приятнее, чем понимать, что он один. Один, и ни Элиза, ни Панди, ни сам господь бог этого изменить не в силах — он, в конце концов, знал, на что шёл, и теперь пришло время стать взрослым мальчиком и ответить за свои решения. Ну хоть так, возможно, ребята в Радуге поймут, что он не ребенок и знает, что такое ответственность.
[indent]А может и нет. Хотя проверять ему, вообще-то, не хочется.

[indent]Мариус шумно втягивает воздух в легкие, и те мало того что издают какой-то подозрительный хрип, с которым стоило бы сразу же бежать к Доку, но еще и взрываются фонтаном боли, горячими брызгами обжигая все внутри, и даже несмотря на то, что он, черт возьми, инженер, а не медик, его квалификации курсов первой помощи и правильной наклейки пластыря на рваные раны достаточно, чтобы понять — у него внутри что-то не так, и хрен его разберет, что с этим делать. Но делать что-то было нужно.
[indent]Вот только с делать, как понимает Мариус, образовалась маленькая проблемка: боль немного — совсем чуть-чуть, правда — мешает думать.

[indent]А вообще, отмечает про себя Мариус, на самом-то деле боль — интересная штука. Она кажется простой и понятной, но на деле это безумно сложный процесс, в котором задействованы миллионы болевых рецепторов, синопсисов и нервных волокон, объединяющихся в одну огромную, сложную, как грибница, систему, рядом с которой Большой Адронный Коллайдер кажется просто поделкой третьеклассника на научной ярмарке. И вся эта сложность, вся эта удивительная естественная анатомическая инженерия призвана выполнять лишь одну простую по своей сути, элементарную даже, функцию — не дать вам убиться каким-нибудь очевидно глупым способом.
[indent]Люди, впрочем, существа особо одаренные и уверенные в том, что они — самостоятельный, способный в одну морду принимать решения венец божьего творения, и им, если очень захотеть, можно наплевать на придуманный природой механизм защиты организма от враждебной внешней среды и врожденной тупости. Впрочем, на этот случай человечеством же была придумана награда для особо старательных.
[indent]Мариус поднимает взгляд в потолок, рассеянно думает о том, что какой-то полуразвалившийся амбар в глуши Америки — фиговое место, чтобы отойти в мир иной, о котором он прочитал столько статей и научных, и псевдонаучных, и откровенно изотерических, зажимает рану покрепче и тут же шипит, чертыхаясь. Снова больно.
[indent]Выдыхая тихо, Мариус хмыкает: боль штука не только сложная, но и, блин, чертовски неприятная.
[indent]А потом сразу думает: интересно, ему полагается премия Дарвина?
___________________________________
[indent]— Не думал, что моя мечта поработать с космическими летательными аппаратами сбудется перед лицом разворачивающегося зомби-апокалипсиса из-за шлепнувшегося в заднице мира старого советского спутника. Ребят, я не уверен, что даже у моего деда бы нашелся бы разводной ключ для русских гаек, а вы хотите, чтобы я крутил их набором юного инженера из OBI? — Мариус моргает, переводит взгляд с Элизы на Сенавьева, запихивает в рот остаток бутерброда, от которого его хотели подло оторвать, притащив в палатку, и, не прожевав, продолжил, отряхивая руки и потянувшись к экрану на столе с подсветкой под неодобрительный взгляд Элизы, — Ну ф шмышле фы хофь пр....

[indent]— Мы представляем, что сейчас нам не до лекции о гайках, Мариус, — Элиза вскидывает руку, хмурясь.

[indent]Мариус — шумно глотает плохо пережеванный бутерброд, чуть не икает и думает, что, возможно, что-то в евреях вредное все же есть. Ну, в этой рыжей жабе — точно.

[indent]— Так что, ты можешь сказать — возможна ли транспортировка спутника без привлечения лишнего внимания с последующим демонтажем с него научной капсулы?

[indent]Мариус смотрит на Эш снова и думает: хорошо, что он проглотил бутерброд. Иначе бы точно подавился.
[indent]Тем не менее, он не спешит говорить нет. Ему — откровенно интересно. И Элиза это знает. Знает и, как умелый манипулятор, просто поймала его за живое.
[indent]С другой стороны, что он теряет, кроме жизни, которая все равно нужна для того, чтобы совать свой нос куда не надо? Так что, помедлив, он пожимает плечами:
[indent]— Мне потребуется эвакуатор, болгарка, несколько надежных рук, помимо моих собственных, справочник по советским спутникам и термос с кофе. А, еще брошюрка "Как пережить апокалипсис для чайников" с комментариями Дока на тему имеет ли смысл отпиливать себе руку, если тебя укусит за нее что-то вроде того, что видели в том госпитале, и если да, то покуда резать.

[indent]Чем, как говорится, черт не шутит?
___________________________________
[indent]У Мариуса немного кружится голова, и он готов биться об заклад, что ему придется залезать в банк крови, чтобы позаимствовать так пакетик-другой, если Док будет не против. Док его, скорее всего, отчитает, но помереть, хочется верить, не даст. А потом еще и Дом...
[indent]Мариус моргает и кашляет, а мысли на секунду путаются, и он забывает, о чем только что думал. Кажется о том, что скоро ему будет некогда думать о боли, потому что Дом выбьет из него все дерьмо, когда узнает, во что он вляпался без его присмотра. Еще и скажет, что его ни на минуту нельзя оставлять...

[indent]Мариус вскидывается. Точно. О боли можно забыть, и тогда мысли придут в норму, а после он обязательно что-нибудь придумает. Придумает, потому что он совсем не хочет, чтобы Дом выбил из него дерьмо за то, что он откинется где-то у черта на рогах, и тем более он не хочет слушать, как его будет отчитывать Моника. Бррр.
[indent]Мариус, немного воспряв духом, ерзает, уже зная, что ему нужно. Он тянется к отрывному подсумку с аптечкой, который должен находиться в ближайшей доступности, шипит и чертыхается от боли, прострелившей бок, а после — замирает от такой же острой, как и боль, мысли: аптечки нет.

[indent]— Блин, — он выдыхает только одно слово, поднимая взгляд и глядя перед собой на закрытую дверь, в которую с ругой стороны кто-то неприятно скребся. У кого-то, подсказывало чутье Мариусу, длинные когти, испачканные в его крови, клыки и мало что общего с человеком кроме общего количества конечностей и наличия головы.
[indent]А еще у этого кого-то, кому очень хотелось забрать обрано свой многострадальный, честно подобранный в поле русский спутник — вот вечно от этих русских одни проблемы — где-то в острющих клыках зажата хренова аптечка.

[indent]Это плохо.
[indent]Очень-очень-очень плохо.
[indent]Дом его точно прибьет.
[nick]Marius Streicher[/nick][status]introverted war[/status][icon]https://i.imgur.com/EAb1ucE.png[/icon][fandom]Tom Clancy's Rainbow Six: Siege[/fandom][lz]look at me with love. or lust. or disgust. or hate. i don't care but please... please just look at me[/lz]

[indent]Когда Мариус слышит за дверью ангара скрежет, не похожий на когти и достаточно громкий, чтобы пробраться сквозь подступающую со всех сторон тьму уставшего воевать с болью и потерей кровью сознания, он уверен почти на девяносто девять процентов, что ему это кажется. А может и не на девяносто девять, но вспомнить название величины самого большого из ныне известных чисел и вычесть из него единичку, которую можно было бы отвести на какое-то невероятное, не иначе как божественное, спасение, его мозг сейчас не в силах. Сейчас спасибо, что он вспомнил хотя бы число девяносто девять.
[indent]Он бы отпраздновал это за неимением других весомых поводов, но праздновать и правда нечего, и от этой мысли — даже не смешно.
[indent]И не забавно.
[indent]От неё — просто страшно.

[indent]Когда скрежет сменяется на страшный грохот, сотрясший старый ангар до основания и, кажется, пошатнувший сами основы мироздания — ну, мироздание Мариуса точно нехило так тряхнулось, от чего какая-то балка очень неприятно ткнулась в раненный бок, — ему кажется, что это какие-то шутки сознания. Мозг ведь, по сути, — это как последний фронтир между обжитой территорией и дикими лесами неизведанного, отделяющий понятное от непонятного, простое от сложного и безопасное от опасного. Мозг — инструмент, который позволяет твоему телу делать невероятные вещи, преодолевать самое себя, свершать чудеса. А еще мозг — штука, которая защищает тебя от всего самого ужасного, болезненного и страшного, что-то вроде встроенного в организм обезболивающего или нейтрализатора агента К. Да, воспользоваться этими перками, когда тебе приспичит, не выйдет, да и эффект в виде галлюцинаций, мягко говоря, непредсказуемый и довольно сомнительный, но сам факт — обнадеживает. Обнадеживает, что если ты вдруг встрянешь в такую жопу, как, например, та, в которой он оказался сейчас, думает Мариус, твой мозг, если ты с ним хорошо дружишь — или, если точнее, не дружишь — подкинет тебе вместо адского месива, в которое превратился мир вокруг и твой собственный бок, что-то забавное. Ну или хотя бы эпичное.
[indent]Как повезет, в общем.
[indent]По крайней мере, такое объяснение кажется куда более логичным, чем факт того, что кто-то на огромном броневике выломал бампером стенку, размазал по полу несколько поросших кристаллами монстров, еще клацающих зубами, пока тяжеленные колеса высотой едва ли не с Мариуса размазывали их черепушки крупными протекторами.

[indent]Впрочем, сейчас Мариусу даже появление Супермена показалось бы куда более реальным, чем эмблема Радуги на покореженной двери броневика, потому что он помнит: Элиза предупреждала, что в случае чего, с помощью будет туго. Нет, она, конечно, выразилась как-то по бюрократически витиевато, так, чтобы было не придраться на расшифровке брифинга в случае чего и всегда можно было бы вывернуть как полную осведомленность оперативников о той жопе, в которую они ввязываются, но суть вроде была какая-то такая.
[indent]А теперь он видел белую шестерку, заляпанную чьей-то кровью и прорезанную почти напополам вмятиной от, скорее всего, шипа какой-то твари с застрявшими по краям кусками кристалла. И это было словно божественное откровение или самый тяжелый трип в его жизни.
[indent]Мариус, выдыхая, думает, что придется как следует поразмыслить над природой испытываемых им чувств.

[indent]И вдруг белоснежная цифра скрывается за чьей-то фигурой, а крупная тень закрывает от Мариуса зарево догорающего где-то на заднем плане вертолета, лениво еще двигающего лопастями по закону сохранения энергии.

Хватит называть меня принцессой, козлина!

[indent]Почему-то, когда Мариус видит сначала бороду у склонившейся над ним фигуры, а после — горящие — или все-таки отсвечивающие в пожаре вертолета? — глаза, не предвещающие ничего хорошего всем в радиусе ста метров от их владельца, именно эти слова первыми приходят в голову. Сколько раз он просил Доминика так его не называть? Скалился, кусался — пару раз даже в прямом смысле этого слова — ворчал, придумывал ему прозвища в ответ, меняя их каждую неделю, если даже и не день, и в итоге останавливаясь на чудовище, приучившись мгновенно плеваться в чужую сторону этим даже в чем-то забавным словом.
[indent]А потом — просто привык.
[indent]И сейчас он был буквально на седьмом небе от того, что услышал это чертово принцесса, произнесенное низких, хрипловатым голосом, напрочь убитым никотином. Сейчас это — лучше всего, что он мог себе вообразить.
[indent]Лучше.
[indent]Хотя от обезболивающего он, если подумать, все-таки не отказался бы.

[indent]— Если бы я был идиотом, у меня сейчас не было бы дырки в бочине, — Мариус слабо улыбается, — Потому что меня сюда бы просто не послали, а оставили бы отсиживаться рядом с другими идиотами. С тобой например, чудовище, — он хрипло и тихо смеется, словно специально использую дурацкое прозвище, будто бы бросая вызов всем настоящим монстрами вокруг и говоря что-то типа: эй вы, неудачники, да вы все просто детишки в костюма для Хэллоуина по сравнению с этим зверем, что за мной пришел!

[indent]И будто бы только сейчас до Мариуса доходит: Доминик за ним пришел.
[indent]За ним.
[indent]Один.
[indent]Пришел.
[indent]Наверняка еще и поперек приказов рыжей жабы.

[indent]Додумать, впрочем, и так обрывочную мысль, ему не дают — откуда-то из-за плеча Дома раздается нечеловеческий, громкий рык, скрежет и топот.
[indent]Мариусу хочется закатить глаза и сказать опять, но на это — не хватает времени.

[indent]Мариусу почти жаль, что у него нет сил насладиться тем, как Дом размазывает по полу вздумавшего сожрать их монстра — ему всегда нравилось наблюдать за этим парнем на ринге, тренировках или в поле. Наверное, он видел в нем какую-то ярость, решительность и уверенность, каких не было у него самого, и его все это, говоря откровенно, завораживало, и пока другие оттаскивали Доминика от его противников, боясь, что тот их просто аннигилирует, Мариус всегда, затаив дыхание, смотрел. Да, он волновался, да, он бросался к Дому первым, когда нужно было оттащить его в медпункт, когда он схватывался на ринге с тем сумасшедшим русским, да, он не отходил от него ни на шаг, искренне веря, что пластырь с розовым котиком способен залечить любые раны, и да, он меньше прочих хотел бы, чтобы Дому было плохо, но... но он не мог отрицать, что у него перехватывает дух, когда он видит, как меняется чужое лицо и как холодно блестят глаза под густыми, сведенными к переносице глазами.
[indent]Сейчас же у Мариуса есть силы разве что потянуться к кобуре на ноге, отстегнуть дрожащими пальцами клепку, вытащить пистолет и, сняв с предохранителя, скользкими пальцами покрепче впиться в рукоятку.
[indent]Он полюбуется Домиником потом. Если — дай бог — процентная вероятность их выживаемости повысится хотя бы процентов до пятидесяти, потому что пока, говоря откровенно, на также мала, как возможность зарегистрировать Базон Хиггса без Большого Адронного Коллайдера.

[indent]— Дом, помоги-ка, — Мариус хрипло выдыхает, повышает голос, поднимает торопливо защитное стекло шлема и тянет к крупной фигуре над собой окровавленную руку, ощущая, как бок от этого простреливает болью; он сжимает челюсть, заставляет себя не стонать от боли и сжимает мокрые пальцы на чужом запястье.
[indent]Он надеется, что по нему не слишком видно, что дела обстоят хреново. По крайней мере, пожар, в котором тлел вертолет, должен был добавить его бледной морде немного румянца.

[indent]Нужно было придумать, что делать. Причем, придумать срочно.
[indent]Голова, впрочем, все еще отказывалась обрабатывать больше байта информации в секунду, а это все равно, что пытаться запустить игру нэкст-гена на тесте на беременность.

[indent]— Там... — он медлит, переводит дыхание и кивает в сторону от ангара, — Там погрузчик и грузовик. И короче нам нужно....

[indent]Он замолкает.
[indent]А что там им было нужно?
[nick]Marius Streicher[/nick][status]introverted war[/status][icon]https://i.imgur.com/EAb1ucE.png[/icon][fandom]Tom Clancy's Rainbow Six: Siege[/fandom][lz]look at me with love. or lust. or disgust. or hate. i don't care but please... please just look at me[/lz]