| Nel mezzo del cammin di nostra vita mi ritrovai per una selva oscura, chй la diritta via era smarrita. |
С каждым шагом он чувствует, что начинает идти не туда. Оступается всё чаще. Всё больше оглядывается, чтобы понять, где он и куда идёт. Раньше у него была цель. Такая ясная, осязаемая, чёткая. Но цвета блекнут, а свет утопает в тёмных водах, и он даже не может сказать – где это начинается, а где заканчивается.
Раньше было проще.
Сейчас он переставляет черно-белые фигуры по доске. Гамбино – пешка. Массино – пешка. Камаррано – слон. Дженовезе – ферзь. Джотто пытается расставить фигуры, чтобы понять, как разыграть эту партию, но иногда он даже не понимает, за черных он или за белых. Рука тянется сделать ход конём – так просто, всего один жест, чтобы убить пешку. Другой – чтобы убить ладью. Но он знает, что среди всех возможных вариантов есть один верный – он поможет атаковать короля быстро. Но в этой игре голова короля не решит ничего. Фигуры так и продолжат ходить. Кого он должен убить, чтобы эта партия закончилась?
Ощущение, что он проиграет в любом случае.
Недавно Джотто возвращался из поездки. Он не должен был этого видеть, но он видит. Видит, как человек избивает торговца. Его человек.
Их организация разрослась так, что теперь в неё входили не только приближенные к Джотто. У них было много обычных «солдат», выполняющих всю основную работу. Охраняющих территорию, контролирующих происходящее – механизм, который заставляет часовые стрелки идти по кругу. Джотто знает каждого в лицо. Ему говорят, что это лишнее – всем не обязательно знать босса в лицо, но он настаивает. Он не боится угроз. Он должен знать.
Но он упускает. Всё же упускает, когда очередная шестеренка гниёт, сбивая механизм. Стрелка останавливается, и последний её щелчок слышится особенно громко – где-то внутри.
Джотто избивает человека до полусмерти. Когда он очнется, то увидит, что его перчатка пропитана кровью, а лицо того, кто перед ним, сложно узнать. Джи буквально оттаскивает его, обещает, что они сами разберутся…
Последние переговоры были особенно тяжелыми. Они ни к чему так и не привели. Джотто задыхался оттого, что никак не мог повлиять на происходящее. Будто всё начало сыпаться из рук одновременно. То, что он создавал так тщательно больше в нём не нуждалось. Оно будто жило своей жизнью. Но у него еще хватало силы и терпения каждый раз повторять: нет.
Он не позволит Вонголе превратиться в подобие других семей. Он не станет мешать её с той грязью и отбросами. Вонгола – это больше, чем просто мафия, больше, чем просто огромный монстр, которого все должны бояться… не должны…
Но сейчас он видит, с каким страхом на него смотрят случайные дети, игравшие неподалеку, и лишь молча уходит. Он не знает, откуда, но продолжает черпать уверенность в том, что он справится.
«Никто лучше тебя не справится».
Козарт слишком далеко, чтобы напомнить об этом. Но рядом есть Джи, и это единственное, что помогает ему держаться. Джи всё ещё помнит, какими они были, с чего начинали. Он помнит, каким когда-то был Джотто. В его глазах Примо видит себя прежнего – простого мальчишку, без громкой фамилии, желавшего защищать нуждающихся. Он благодарен за это своему хранителю. Джи тоже порой считал, что надо действовать более жёстко, но не спорил и, тем более, не нарушал приказов. Он понимал, насколько это важно для Примо. И, задвинув свои желания на второй план, беспрекословно выполнял то, что от него требуется. Он понимал Джотто. И его поддержка (даже если он ничего не говорил, а просто был рядом) многого стоила.
Шахматные фигуры начинают распадаться, когда он понимает, что партия не складывается. Но он упорно ставит их на места.
- Нет… - глупое отрицание. Механизм продолжает рассыпаться, доходя до центральных шестеренок. Часовая стрелка на двенадцати, на шести, на трёх, снова на двенадцати. Замирает. Забывает, как отсчитывать время, куда двигаться. – Я поговорю с ним.
Обещает то ли себе, то ли Джи.
Он не знает, что он может сказать, чтобы что-то изменить, как-то повлиять. Но он еще не сдался.
Всю ночь они с Облаком вспоминают о детстве, о том, как ради забавы воровали фрукты с чьего-то огорода и бегали от охранника, просто чтобы позлить его. Вспоминали, как случайно повалили забор, желая заглянуть на какой-то праздник в шикарном доме, откуда доносилась парадная музыка и запах вкусной еды. Потом говорили о тех днях, когда было впервые решено создать Вонголу. Они тогда были счастливы, потому что занимались тем, что им нравилось – помогали людям.
Это единственное, что держит его на плаву и напоминает. Словно воспоминания – всё, что у него осталось.
Но это вызывает на лице былую беспечную улыбку. Которая неминуемо становится немного фальшивой, жесткой и грустной, когда он видит хранителя Тумана.
- Спэйд. Пройдемся. Поговорим, - не предложение, но, скорей, требование. Он молча выходит за пределы их замка и оказывается в саду, меж аккуратно обстриженных кустов и деревьев, усыпанных яркими цветами. Здесь тихо и по-утреннему свежо. Так спокойно, будто того, что происходит на самом деле, нет. Будто нет зияющей уродливой дыры в стене замка, который недавно подвергся атаке. Будто не здесь недавно лежали трупы его людей.
Он не знает, что собирается сказать. Он уже так устал бессмысленно говорить. Но он хочет попытаться еще раз донести свою мысль, почему он поступает именно так, а не иначе.
Но что он хочет сказать после того, как они оба присутствовали на одних похоронах? Он знает, что вся эта кровь – на его руках. Тех, кого он убил, тех, кого убили из-за него. Он это не изменит. И это так и будет продолжаться… Всё, что в его силах – продолжать удерживать тот хрупкий баланс, чтобы жертв не стало больше.
- Атака была подготовлена Готти. Половина их клана уничтожена. Другая – в бегах. Но спланировали и направили их другие люди. Дженовезе. Но их босс скрывается, - что он может сказать Спэйду? Слова утешения? Они оба потеряли Елену, но вряд ли эта потеря соразмерна. Всё, что он может предложить – рассчитаться за эту утрату. Как будто это сможет хоть как-то исцелить.
[icon]https://forumupload.ru/uploads/001a/b5/6a/50/267281.png[/icon]