Ничего личного, просто бизнес.
Сообщений 1 страница 6 из 6
Поделиться22020-08-02 14:48:00
Цок. Цок. Цок.
Кончик позолоченного пера равномерно стучит о поверхность стола. Приподнимается и снова опускается, создавая мерный ритмичный цокот наподобие секундной стрелке.
На раздражающий звук словно бы никто не обращает внимания, но тем лучше. Прямая конфронтация в разгар совещания ни к чему.
Цок. Цок.
Человек во главе стола жалок. Щенячий взгляд, растрепанная челка, сбившийся на бок узел галстука. Этот нелепый плащ с налепленными побрякушками, больше похожими на разноцветные детские стеклышки.
Джотто Вонгола являет собой крайне непрезентабельное зрелище — от макушки до пяток. Такие становятся разносчиками газет или чистильщиками обуви, просто потому что ни на что иное не годятся.
Цок.
Риккардо скучает, подперев щеку кулаком, лениво ковыряя наконечником пера покрышку дубового стола; все, что говорят окружающие, проходит мимо его ушей. Он лишь изредка поднимает взгляд к лицу Примо, чтобы в очередной раз удивиться: как этот человек создал нечто подобное, столь сильное и непоколебимое, когда сам не представляет из себя ровным счетом ничего? Почему за ним идут люди, отчего ему доверяют самые большие секреты? Почему готовы жизнь за него отдать?
Почему — за Джотто, а не за Риккардо? Ведь он точно такой же, только сильнее, опытнее и жёстче.
Ему непонятно. И от этого его гнев лишь больше. Разрастается внутри, будто пожар, и испепеляет все живое, едва коснувшись.
Внутри него — выжженное пепелище. И всему виной лишь один человек.
..перо скрипит в сильных пальцах и ломается пополам. Докладчик встревоженно затихает, и Джотто переводит спокойный меланхоличный взгляд. Он ничего не говорит, но у него имеется удивительная способность: всё и без слов понятно.
Риккардо раздраженно цыкает себе под нос и поднимается из-за стола с обжигающей яростью в сердце. Не проронив ни слова, покидает кабинет совещаний. Его не выгнали, он сам ушел! Пускай себе играют в клан и мафию, пускай тешатся ложными надеждами. Рано или поздно все это рухнет, ослабленное неуверенностью Примо, и тогда, наконец, станет его собственностью.
И уж он сумеет распорядиться этим с умом.
Выскакивая из бесконечно длинных переходов, Риккардо шумно переводит дыхание. Эти помещения, огромные залы, крутые лестницы и тяжёлые массивные люстры душат его, он едва может дышать внутри особняка.
На улице становится легче, но он все равно стремительно пересекает двор и оказывается в уединенном саду с большим озером, где обычно никого не бывает. И только там позволяет себе выплеснуть весь гнев, полыхнув Пламенем аж до горизонта, яростно стискивая кулаки и зубы, жмурясь до кругов перед глазами, и все это в полном безмолвии.
После становится легче, даже руки слегка дрожат да ноги с трудом держат. Опускаясь на траву, торопливо достаёт сигару и жадно закуривает, устало жмурясь на дым. Сколько ему ещё терпеть это безумие? С каждым днём становится все сложнее, хотя его долг — безоговорочно признавать авторитет Примо и оказывать всестороннюю поддержку с посильной помощью. Но ему совершенно не хочется этого делать. Напротив, Риккардо ощущает в себе силы всё изменить и в гораздо более лучшую сторону.
Мысли текут вяло, сигара понемногу заканчивается. Сложно заметить, откуда появляется Туман, ещё секунду назад мужчина был один, но вот улыбчивое лицо Спейда уже маячит у плеча. Вытянув ноги, он сидит рядом и смотрит с пониманием всего мира.
— Ты будешь чудесным лидером, — мягко соглашается с неозвученным.
Риккардо молчит. Он все ещё не готов к прямому противостоянию. Если грызться за титулы и положения, будет много пострадавших и это ослабит Семью. К тому же, Джотто наверняка уведёт за собой своих Хранителей, а он все ещё не нашёл собственных.
— Я стану твоим Туманом, — на грани слышимости сладко шепчет Спейд. Риккардо не уверен, что это реальность, поэтому кидает на него злой взгляд, чтобы перестал шутить свои шуточки, но вместо этого вновь сидит в одиночестве на берегу озера, и сигара больше не тлеет.
Ох, это его с ума сведёт!
Откидывая в воду окурок, растирает лицо ладонями и приказывает себе собраться. Не время для глупостей! Ему нужно оставаться сильным. Нужно не терять бдительности. А ещё нужно работать, необходимо найти себе новых Хранителей в кратчайшие сроки, чтобы суметь противопоставить Примо с его шавками хоть что-то.
Тем временем от стены семейного особняка отделяется фигура и неторопливо плывет обратно к крыльцу. Непонятно, почему этот человек стоял там все это время и отчего уходит именно сейчас, словно досмотрев определенную часть шоу и потеряв в какой-то момент интерес.
Риккардо плохо видит со своей позиции лицо, но безошибочно опознаёт одного из Хранителей босса. Интересно, чего он здесь ошивается? Следит за ним, что ли? Ощущение не из приятных. Интересно, как много тот видел и даже слышал?
Внутри что-то неприятно копошится. Это заставляет его подняться с травы и последовать за уходящим человеком. Нагнать его получается не сразу, и к тому моменту, как Риккардо все же окликает чужого Хранителя, их разделяет массивная лестница; Облако замирает на верхней ступени, а Рик смотрит снизу вверх, стискивая пальцами широкие перила.
— Эй, ты.. Алауди, верно? Зачем ты был в саду?
Странный вопрос, должно быть. Но он уверен, что все поймёт по первым же реакциям.. если бы хоть что-то внятное отражалось на этом беспристрастном лице. Пожалуй, этого Хранителя все опасаются больше прочих, он такой отстраненный и безэмоциональный, что никогда не понять, что у него на уме.
Но Риккардо этим не пронять. Он лишь криво ухмыляется и начинает подниматься по ступеням, сокращая расстояние.
— Переживаешь за мою сохранность? Или шпионишь? Ну же, не бойся, ты можешь сказать мне правду.
Возможно, ему здесь нечего вынюхивать. Но, в конце концов, однажды и Спейд был чужим Хранителем, но теперь поддерживает только его; вероятно, с другими тоже получится? Нужно только начать, а уж провоцировать он умеет, как никто другой.
Поделиться32020-08-02 21:42:43
Когда на небе собираются грозовые тучи — это невозможно не заметить. Едва осязаемое напряжение потрескивает в воздухе, не давая сосредоточиться на чем-то другом. Алауди это раздражает, словно назойливая муха, попавшая в комнату и мешающая заснуть. Он мог бы просто отмахнуться, убедить себя, что чутье подводит даже его, но... У него нюх на неприятности. А особенно на людей, которые эти неприятности приносят. В таком он не ошибался. Никогда. Оставалось только понять, что заставляет его пристальней вглядываться в чужие лица. Внимательнее следить за каждым шагом тех, кто непозволительно близок к Примо. Это не так просто. У этого чудака сердце нараспашку, он раскрывает двери любому, кто попросит. Доверяет слишком многим. И спускает — слишком много. Иногда это невольно вызывает простой вопрос — как все еще держится на плаву? Отчего Вонгола все еще на вершине, хотя по всем существующим законам уже должна была быть стерта с лица земли? Впрочем, ответ на это прост. Причина, по которой семья может казаться слабой, и причина, по которой она — непоколебима, одна и та же. Джотто умудрялся совместить в себе несовместимое. И порой это все же приводило к некоторым затруднениям. Оставалось выяснить, насколько все могло быть в этот раз. И не накручивает ли он сам себя, недоверчиво наблюдая со стороны.
Хранители к такому Облаку привыкли. Джи отвечает ему взаимностью и старается не соприкасаться с ним лишний раз. Угетсу миролюбиво замечает, что подозрительность хороша в меру. Лампо, разумеется, живет своей жизнью, оказавшись в Вонголе по какой-то нелепой ошибке. Кнакл же убежден, что Алауди лишь осторожен, а это вовсе не порок. И только Деймон отвечает своей неизменной змеиной улыбкой, вглядываясь таким же изучающим, внимательным взглядом. Они друг другу не доверяют, и если когда-то Спейд казался миролюбивым дураком, который может посоревноваться с Джотто в наивности, то Облако никогда, ни на грамм, ему не верил. Разве можно положиться на того, чьи силы — это один сплошной обман? Иллюзии — это низкое и бесчестное оружие, которое сродни выстрелу в спину или удару по уже поверженному противнику. И когда столь пристально вглядываешься в стоящего с тобой плечом к плечу, то чутко ощущаешь малейшее изменение. Во взгляде, в движениях, в словах и даже интонациях. С него все началось. Он стал той самой назойливой мухой, которую никак не поймать. А после... После он поймал такой же взгляд у еще одного человека.
Недовольство Риккардо можно было потрогать руками. Облако не сомневался — протяни к нему ладонь, наткнешься на стену из раздражения и негодования. Это можно было списать на что угодно, мало кто из членов Семьи продолжал беспечно улыбаться и все еще искренне верить, что они смогут причинять лишь добро и счастье, навязывая мир во всем мире. Но что-то не давало покоя. То ли его близость к Примо и их далекая, но все же кровная связь. То ли редкие вспышки гнева одного из ближайших последователей, которых раньше не было и вовсе. Может, все дело в той самой назойливой мухе, по ошибке ставшей Хранителем — все, с кем он имел хоть какой-то контакт, даже короткий разговор, вносились в мысленную записную книжку. Имен там скопилось предостаточно. Но Риккардо... Был самым опасным из них. Потому что силен, потому что умен, и крайне амбициозен. А последнее, как известно, стирает многие границы. Но это всего лишь его мысли, простая чуйка, выработанная за многие годы в разведывательной группе. С таким к Джотто не пойдёшь. Если бы только он еще умел слушать и слышать подобные новости. Это все бесполезно, Алауди оставалось лишь наблюдать. И порой выходило занимательно.
Жаркие дни ему никогда не нравились. Солнце жалило светлую кожу, а раскалённый воздух застревал где-то в глотке, мешая нормально дышать. В бесконечных коридорах особняка становилось невыносимо, будто забытая пытка с сицилийским быком. Алауди не готов в такое время еще и тратить время на бесполезные совещания, он пользуется своим священным правом быть обособленным Облаком, самому решать, чем и как заняться, а потому прячется в тени дома, пережидая скопление народа на вверенных территориях, не теряя бдительности и уже рефлекторно сканируя все вокруг. Он закрывает глаза и замирает, сливаясь со стеной, оставаясь незамеченным для любого, кто выходит или заходит в дом. Впрочем, такой находится лишь один. И Алауди уж точно не упустит шанса понаблюдать за мужчиной, который уверен, что беснуется в полном одиночестве.
Вспышка пламени на мгновение ослепляет, и Облако, признаться, удивлен подобной несдержанной яростью. Он даже подается чуть вперед, всматриваясь в высокую фигуру. Риккардо не просто не в настроении, он в откровенном бешенстве, которое лишает контроля и заставляет так беспечно растрачивать собственные силы. Что же так вывело его из себя? И, что самое интересное, куда было направлено его секундное внимание? Один лишь недовольный взгляд, резкий поворот головы, будто кто-то рядом не сумел подобрать нужных слов, чтобы окончательно успокоить бурю. Кто-то... Алауди видел достаточно. Вряд ли здесь произойдет что-то еще, достойное его внимания.
Облако неспешно покидает свой пост, направляясь обратно в особняк. Он скорее чувствует, чем видит, что мужчина вдруг следует за ним. Как ищейка, почуявшая чужой след. Или наоборот, как тот, на чей след напала ищейка? Слишком много вопросов. Алауди ненавидит вопросы, на которые у него пока нет ответов. Может, именно поэтому он все же останавливается, когда Риккардо его окликает. При других условиях он бы привычно проигнорировал, но сейчас останавливается и даже оборачивается, бросая на мужчину равнодушный взгляд. Какое неожиданное стечение обстоятельств заставило их вдруг разговаривать вне совместных миссий, которые можно пересчитать по пальцам одной руки.
Первый вопрос звучит крайне глупо. Алауди даже позволяет себе чуть изогнуть вопросительно бровь — серьезно? Он действительно думает, что Хранитель будет объясняться? Или пуститься в пространственные объяснения, что именно привело его в этот час во внутренний двор? Определенно стоило развернуться и уйти, закончить этот так и не начавшийся толком разговор, оставив его неловким монологом. Но когда выпадет еще один шанс даже для короткой беседы? Когда он еще сможет подступиться ближе? Несмотря на свой непростой характер, Алауди свое дело знал. И добывать информацию определенно входило в его обязанности.
— Захотелось.
Ответ короткий и простой. Не подкопаешься. Все это было простой случайностью, это же очевидно. Просто Риккардо не повезло. Как говорится, не то время и не то место. Иногда нужно оглядываться дважды, прежде чем сказать хоть слово или сделать мало-мальский неверный жест. Они оба это знают, так что же такого произошло, что столь опытный и опасный человек вдруг срывается в доме собственного босса?
Алауди интересно. Ему нужно знать. Хоть как-то подобраться к этому закрытому ларчику. Он оборачивается всем корпусом, дожидается Риккардо на вершине лестницы. Вскидывает голову, чтобы смотреть в чужое лицо. Прямо, спокойно и будто совершенно равнодушно. Он мог с таким же лицом интересоваться погодой, прогноз которой только что посмотрел сам.
— Не бояться — чего? — Хранитель чуть склоняет голову набок, скупым и явно продуманным движением, показывая собеседнику, что не совсем еще утомлен их странной беседой и еще более странными вопросами. Кого или чего может бояться самый сильный Хранитель Вонголы? За его спиной сотни поверженных противников, он избавил семью от бессчетного количества проблем и врагов, расчищая путь как никто другой. Он помог устоять Вонголе при самой кровавой и подлой атаке. Так о чем же говорит Риккардо? Что такое происходит в кругу этой Семьи сейчас, что такой разговор вообще имеет место быть?
Поделиться42020-08-03 23:21:33
Риккардо на 99,9% уверен, что Алауди не остановится или не ответит, посчитав разговор неуместным и предпочитая заниматься своими делами. Хранитель Облака отличается своенравностью, ему словно вообще никто не указ. Наверное, он интересен именно этим, помимо очевидной силы, разумеется. Очень уж хочется понимать, что за мысли таятся в этой белобрысой голове.
Но — случается чудо, и Алауди замирает на верху лестницы, словно дожидается оппонента, безучастно смотрит ниже. Всего 0,01%, что это случится, и Риккардо хочет считать это добрым знаком. Он неспешно поднимается все выше и выше, до тех самых пор, пока они не оказываются на одном уровне. Всё это время не отводит цепкого взгляда, внимательного и напряженного, выискивая зацепки и детали. Но по внешнему виду Облака очень сложно судить хоть о чем-то, что весьма усложняет процесс изучения и понимания.
— Значит, ты любишь бывать в саду, — делает смелые выводы. По одному скупому «захотелось» невозможно догадаться о реальных причинах, по которым Алауди находится в рабочее время вне имения и, более того, не присутствует на обязательном совещании, все ещё длящемся в этот самый момент.
А ведь действительно — не присутствует. Если задуматься, то Риккардо не помнит Хранителя среди прочих лиц, что видел за столом перед своим уходом. Интересно, какой-такой волшебный билет позволяет ему прогуливать эти нудные заседания? Узнать бы, где такой достать, а то бесконечные сборы и длинные разговоры уже в печенках сидят. Наверное, просто нужно быть своевольным Облаком? Блажь, увы, недоступная самому Риккардо.
Как бы там ни было, он смеет сделать предположение о том, что Алауди предпочитает проводить (свободное?) рабочее время в саду. Даже если это не так, это станет отличным поводом для спора и продолжения разговора.
— Понимаю, — тут же поддерживает выдвинутую теорию. — Погода слишком душная, а возле воды прохладнее. Я и сам люблю там бывать.. Остужает.
Алауди наверняка был свидетелем огненного шоу, так что отнекиваться глупо. Поэтому Риккардо заранее обыгрывает эту неловкость, чтобы избавиться от неудобных вопросов. Просто было жарко, просто выплеснул лишний градус. Они поняли друг друга? Несмотря на показательную ненавязчивость, взгляд у него цепкий и напряжённый.
Когда они стоят рядом, Хранителю приходится поднимать лицо. Риккардо дергает уголком губ в несложившейся усмешке, ему это нравится. Они стоят очень близко, и одной рукой он все ещё держится за перила, очень близко с бедром оппонента, так что при удобной возможности можно и подтолкнуть, и придержать, если вдруг захочется спихнуть наглеца вниз по ступеням — или же, напротив, уберечь от падения.
Впрочем, все это чрезмерное. Риккардо не хочет навредить этому малышу. Он верит, что впереди их ждёт плодотворное и взаимовыгодное сотрудничество. Просто нужно немного подождать и поработать над этими отношениями, а пока он отвечает с наигранным непониманием:
— Говорят, вокруг полно врагов. Откуда мне знать, чего или кого стоит бояться? Разве это не работа службы разведки?
Намёк такой не_тончайший, что самому смешно. Он вообще не уверен, что человек вроде Алауди способен понимать юмор или сарказм. Чего в их разговоре больше, Риккардо и сам не поймёт, но ему это определенно нравится. К тому же, он ловит себя на мысли, что этот Хранитель его совершенно не злит. То же самое было со Спейдом, они быстро нашли общий язык. Возможно, это также добрый знак?
Однако информации об этом человеке у него слишком мало. Все, что он знает, больше похоже на сплетни, далекие от реальности. Да и Туман отзывается о напарнике довольно расплывчато. Ну прямо ходячая загадка! Так и хочется разгадать.
Риккардо снова тянется ближе, свободной рукой касается волос оппонента и мягко тянет застрявший листочек. Со спокойной серьезностью демонстрирует в знак своих добрых намерений. Пугать или настраивать его против себя не входит в планы. Возможно, чуть позже, но совершенно точно — не сегодня.
Выпуская листок в свободное падение со второго этажа в лестничный пролёт и провожая его взглядом, Риккардо возвращает своё внимание Хранителю и подчёркнуто миролюбиво предлагает:
— У меня абсолютнейшее нежелание возвращаться на совещание. Возможно, мы можем составить компанию друг другу? Притвориться очень занятыми прочими делами, помимо обязательных.
Он видит в чужом взгляде желание изучить, в конце концов этот малый - глава разведывательного центра. Риккардо разделяет его желание, ему тоже интересно. И раз уж они оба бессовестно прогуливают планерку, то почему бы не организовать прикрытие друг другу? Навряд ли Алауди в этом нуждается, но у него самого нет ни малейшего желания выслушивать нотации от Джотто весь остаток дня, поэтому нужен благовидный предлог.
Интересно, над чем Облако сейчас работает? Риккардо славится огневой мощью и наверняка способен оказать посильное прикрытие даже в самом непростом дельце.. если только Хранитель рискнёт разделить с ним миссию. Примо не одобряет спонтанных походов протеже на рабочие разборки, но разве он может его — их! — остановить прямо сейчас?
Поделиться52020-08-08 00:09:54
У Алауди отменная репутация. Несмотря на свою немногословность и показную апатичность, слухов вокруг его персоны больше, чем про всю семью в целом. Крутой нрав, несдержанный темперамент, полное отсутствие уважения к кому бы то ни было. И безграничное равнодушие ко всему. Хранитель в чужие размышления не лезет. Ему все равно, что его считают излишне безжалостным. Что за спиной называют нетерпеливым до чужой боли и крови. С упоением сочиняют истории о зверских методах работы Облака, тихо шепча друг другу на ухо банальное "он просто садист". Его имя идет впереди него. И Алауди это более чем устраивает. От него ждут поспешных драк и упоения от очередного поверженного противника. Но никто и представить не может, как терпелив может быть Облако. Как долго готов наблюдать со стороны, не ввязываясь во всю эту суету. Он давно перерос свое единственное желание - найти противника посильнее. Он равнодушен к разрушенным собственными руками кланам и врагам. Но ему не все равно, что происходит с Вонголой. Алауди пришел сюда от скуки. Но остался - по своему желанию. И это стремление уберечь семью от любой опасности заставляет его стоять на месте. Слушать чужие слова. И вглядываться в черные глаза напротив.
Он все еще молчит на чужие предположения. Это его обычное поведение, ничего странного. Может, они с Риккардо и не знакомы достаточно хорошо, но этот человек часть Семьи, и он должен был вдоволь наслушаться противоречивых слухов о Хранителе. Обычно это заставляет людей держаться подальше от него. Но этот идет на контакт первым. Зачем-то объясняет свою недавнюю вспышку, всматриваясь в него также проницательно. Они пытаются прочитать закрытую книгу по обложке, и у обоих пока выходит плохо. Алауди давно не импульсивен, не собирается действовать силой. Иногда если хочешь что-то получить, ты должен отдать взамен. Работа в разведке научила его многим полезным вещам.
- Даже там не стоит терять бдительности, - замечает Хранитель. Напоминает, что у стен всегда есть глаза и уши. Только непонятно - это дружеское предупреждение, что в подобном месте необходимо держать себя в руках, чтобы не увидел тот, кто не должен? Или констатация факта, что любой чужой промах будет замечен и учтен? Но в Облаке нет ничего угрожающего, он смотрит без вызова. И даже не пытается отшагнуть от мужчины, который откровенно нарушает привычную ему зону комфорта.
Впрочем, он не дергается и тогда, когда Риккардо протягивает руку к его лицу. Не пытается ее сломать или пристегнуть наручниками к перилам. В нем нет даже настороженности хищника, что следит за движениями другого зверя. В нем сочетается странное - в глазах определенно есть равнодушный интерес. Он смотрит на листок, тоже провожая его падение взглядом. Происходи это несколько лет назад, Облако бы воспринял подобное как угрозу. Открытый выпад и вызов, на который нельзя не ответить. Но сейчас он лишь чуть качает головой, встряхивая серебристой челкой. Этот странный диалог лишь возможность для них обоих узнать оппонента. Для чего это нужно Риккардо - пока непонятно. Но чтобы разобраться в этом, Облаку необходимо лишь следовать правилам игры, установленные даже не ими.
- Всем, кто чист, бояться нечего, - и вновь в его ответе двойное дно. И при этом - все открыто и честно. Здесь простые правила, понятные каждому. Будь предан Вонголе, и она станет твоей Семьей. Попытайся ее предать - и у тебя не останется ничего. Алауди ревностно соблюдал этот принцип, даже когда Джотто был готов проявить милосердие. Излишне наивное сердце этого человека не понимало - отпусти одного, и эта слабость погубит других. Но именно по этой причине рядом с ним находился Облако - исправлять чужие ошибки и не допускать новых. Риккардо должен был это понимать. И все равно подбирал ключ к главе разведки? Либо слишком непредусмотрительно, либо Алауди копает не там, где надо. Что же, просчеты случаются и в его работе. Лучше ошибиться в сотне, чем пропустить одного.
- А тебе можно действовать без ведома босса? - Алауди вопросительно изгибает бровь. Знает, что подобная блажь доступна только ему. Примо сколько угодно мог быть главным, но ему пришлось принять, что Облако может действовать самовольно. И в этом была его ценность. Иногда Джотто просто не мог отдать приказ, который следовало. А глава разведывательной группы имел достаточно полномочий поступать так, как считал нужным. В конце концов, кто-то гениальный давно придумал простое - «требовало оперативного вмешательства». Это снимало ответственность и груз с плеч босса. И позволяло Алауди действовать по своему. Он давно уяснил - приди он с сотней доказательств предательства приближенного, и Джотто отправит добывать сто первое. Был ли смысл делиться собственными домыслами? Определенно нет.
- Мне не нужны его нотации о том, что я без спроса беру его подчиненных, - вот теперь в словах Алауди звучит вполне конкретный подтекст. Слышится «его игрушки» вместо «подчиненных», и это провокация. Впрочем, он ведь говорит о всех них, верно? Так это было сказано для того, чтобы задеть? Или завуалированное послание собственного недовольства? Такому как Облако не должны нравиться марионетки. Такие как он признают только силу. Так ведь о нем думают?
- Если ты волен в своих действиях сегодня... - он не заканчивает предложение. Только делает рукой неспешный приглашающий жест. Дальше Риккардо решать, последует ли он за ним. Или же вернется под крыло Джотто на бесполезные совещания, которые лишь отнимают слишком много времени. Но что бы он ни выбрал, это еще ни о чем не скажет. Всего лишь мелкая деталь, которая однажды встанет на свое место, позволяя взглянуть на картину целиком.
Алауди проходит в свой кабинет, оставляя дверь за собой открытой. Скидывает с плеч пиджак и небрежно бросает на одно из кресел. Устраивается у небольшого бара, задумчиво скользнув пальцами по ровному ряду бутылок.
- Граппа? Виски? Кампари? - он не спрашивает, выпьет ли Риккардо с ним. Он сразу уточняет - что именно. Это почти традиция - любой союз, даже столь короткий, скрепляется бокалом чего покрепче. Впрочем, себе он наливает кьянти, пить Облако особо не научен.
- Последнее дело, - передает один из бокалов мужчине, а после возвращается за свой стол, опускаясь в глубокое кресло. Скупым движением подвигает Риккардо тонкую папку, позволяя посмотреть. Отпивает немного вина, а после вертит в пальцах пузатый бокал. - Семья Гамбино.
Эта фамилия знакома всем. Молодая, крепкая, беспринципная семья, появившаяся слишком стремительно. И столь же стремительно взметнувшаяся вверх. Джотто хотел с ними мира. А они требовали войны. С такими не договориться, Облако знает - уже пробовали. Но никто не посмеет их тронуть, таких нужно стирать со своего пути одним быстрым движением. Примо лишь присматривается и примеривается, но у Облака даже здесь развязаны руки. Он собирает информацию. И, если случится нечто особенное, имеет все полномочия разрешить все на месте.
- Они нападут. Без сомнений, - Алауди делится информацией. Раскрывает карты, поднимая взгляд почти прозрачных глаз. Это приемлемая цена за возможность открыть хотя бы первую страницу этой запечатанной книги под названием «Риккардо». - Но если они лишатся головы в лице босса Винсента...
Облако едва заметно пожимает плечами. И так все понятно. Столь молодые семьи распадаются как карточный домик, когда теряют лидера. Но никто не давал подобного приказа Алауди. Джотто будет недоволен, когда все это случится. И Риккардо тоже должен это понимать. Поэтому хранитель смотрит на него с молчаливым вопросом. Он все еще предлагает свою компанию? Или это - слишком? Если так, они закончат разговор, как только допьют свои напитки. Облако больше ни слова не скажет об этом деле, и они разойдутся своими дорогами. Это было бы самым логичным из всего. И Алауди почти интересно - есть ли что-то, что толкнет Риккардо согласится? Хочется верить, что эта нелепая встреча окажется тем самым ключом, который выискивал хранитель.
Поделиться62020-08-25 17:39:49
Риккардо сдержанно усмехается уголком губ и следует за Облаком. Его забавляет, как Алауди считает пешками всех окружающих, но не себя. Однажды стоит ему напомнить, что все они здесь лишь игрушки маленького мальчика, что не вырос до сих пор, нравом обладал капризным, а ещё регулярно что-то ломал и портил. Им — как любимым игрушкам — пока везёт, но это лишь дело времени. И мнимые блага и свободы отзываются мановением пальца.
Однажды — но не сегодня.
Так что он сдержанно молчит, отложив разговор до лучшего времени. Лучше сосредоточиться на том, куда они так бодро шагают. Наверное, в этом кабинете редко кто бывает, так что Риккардо старается почерпнуть как можно больше информации из визита в святая святых.
— Campari, per favore.
Покуда Хранитель возится с бутылками (да у него тут целый бар, кто бы мог подумать! наверное, для таких вот внезапных «гостей», сам он не производит впечатление пьющего человека), Риккардо неспешно обходит помещение, рассматривая мелочи, которых здесь до обидного немного. Очевидно, Алауди предпочитает минималистическую обстановку и к памятным сувенирам не питает тяги, иначе как ещё объяснить полное отсутствие каких-либо характеризующих деталей. У него самого, вот, к примеру, голова оленя в кабинете висит. У других: оружие, фамильный герб, что-то для хобби, да хоть чертовы цветы, но так чтобы в о о б щ е ничего? Удивительно. Только ровные стеллажи да шкафы с архивными комодами, заполненные папками и коробками (с очередными папками, очевидно). Даже хочется присвистнуть: информации здесь хранится немеряно, теперь ему даже любопытно почитать.
Однако самого Алауди это никак не раскрывает. Дракон со своими сокровищами. Трудоголик и рьяный работяга. Тут все кругом о работе и про работу. Ничего, что охарактеризовало бы того человека, что здесь работает. Большое окно, да и то задрапированно тяжелой, бархатистой на вид тканью.
Глотая разочарованный вздох, Риккардо получает и свою порцию алкоголя, довольно очевидно налитого лишь для поддержания традиций, и опускается в глубокое кресло у чужого рабочего стола. Ему даже не нужно глядеть в предоставленную папку, но он послушно раскрывает досье и шелестит белыми листами, заполненными мелким ровным текстом. Ничего нового, по сути, но ему все ещё любопытно.
Ах да, семья Гамбино. Печально и громко известная. Сборище молодых и кусачих щенков, которые за довольно короткое время успевают стать проблемой всем и каждому.
Риккардо задумчиво качает бокал в руке. Если опустить прелюдии и обхаживания Облака, у него давно есть свое мнение на сей счёт. Он даже неоднократно высказывался на этих тупых утренних планерках по данному поводу, требуя активных действий со стороны Вонголы, пока зубастый клан соседей не отгрыз у них кусок посочнее, но все бестолку. Джотто не хочет ничего решать или как-либо форсировать события, Джотто хочет — как обычно — сложить руки и посмотреть, победит ли его отцовское понимание и всепрощение. Только он не понимает одного: детей нужно наказывать. Для их же блага, разумеется, и в воспитательных целях.
А Гамбино, этих заигравшихся детей, нужно наказать — и уже очень давно.
Риккардо тянется за сигарой и высекает искру пальцами. Долго раскуривает и, наконец, нормально затягивается, выдыхает сизое облако в потолок. Откидывает голову и смотрит вверх, туда, где под люстрой тают кусочки дыма, похожего на туман. Используя паузу, размышляет о том, что будет, если Джотто узнает? У Алауди развязаны руки, но не у него. Будет довольно мерзкая ситуация, если босс прознает об их маленькой афере.
— Я не могу действовать без прямого приказа, — стряхивая пепел в гостевую пепельницу (сам Облако за сигарой замечен не был), услужливо установленную на краю стола, Риккардо качает головой. Ему плевать, что именно подумает Алауди или кем его посчитает. Пешкой, игрушкой, слишком глупым или слишком преданным слову Примо. Но факт остаётся фактом.
Если только..
— ..конечно, если нет прямой угрозы для Семьи или ее членов, — невозмутимо продолжает. Они могут отправиться туда и спровоцировать кого-то из Гамбино, да хоть самого босса, как там его Алауди назвал?, Винсента.
Но ещё лучше — в глазах мужчины пляшут задорные огоньки — если Алауди сам их спровоцирует. А Риккардо просто окажется неподалёку и придёт на подмогу Хранителю, оказавшемуся в меньшинстве. Он даже прикидывает, как это может быть. Возможно, придётся пожертвовать этим миловидным личиком. Удар-другой кулаком, пара ссадин и красочный кровоподтёк должны убедить не только Джотто, но и всех вокруг, что Облако нуждался в срочной огневой поддержке.
Отставляя бокал на край стола и сминая сигару в пепельнице пальцами, Риккардо упирается в разделяющую их столешницу одной из ладоней и тянется к Алауди через стол. Беззастенчиво подхватывает острый подбородок пальцами, настойчиво сжимает, заставляя повернуть влево и вправо, выбирая сторону.
— Должно выглядеть убедительно. Хочешь, чтобы это сделал я, либо же доверим столь ответственное дело псинам из Гамбино?
Он чуть улыбается, но взгляд темный, тяжелый. Риккардо предпочитает делать подобное самостоятельно, просто потому что уверен, что получит от этого ни с чем несравнимое удовольствие — но не спешит. Возможно, Хранитель не захочет играть на таких условиях? Возможно, у него есть другой план? На самом деле, ему не принципиально, у Облака уже есть его согласие и полное содействие, остальное в его руках и только ему решать, как и что сегодня произойдёт.
