От происходящего по телевизору Фуюми зажмуривается что есть сил и крепче обнимает плюшевого зайчика. Ей страшно, но самую малость, буквально чуть-чуть, самую капельку. Там, за экраном, крики и пожар, хаос и кутерьма. Но там папа, а везде, где он появляется, всё обязательно становится хорошо! 
Но когда раздаётся ужасный взрыв девочка прячет лицо в ладошках, чтобы не видеть красно-оранжевого и огненного затопившего собой, кажется, целый мир. Она слегка раздвигается пальчики и в образовавшийся просвет подглядывает за происходящим. Диктор быстро тараторит про людей в здании больницы и что-то ещё, но Фуюми ищет взглядом только его. И когда замечает — тёмная фигура на фоне бордового и алого, — задерживает дыхание. И теперь уже зажмуривается от радости, что с папой всё хорошо.   
— …почему, спросишь ты? — Фуюми придвигается ближе к экрану и сильнее обнимает свою плюшевую игрушку, чтобы в следующую секунду тихо выдохнуть одновременно с громогласным и восхитительным:
— ПОТОМУ ЧТО ЗДЕСЬ Я!

Она не выдерживает, подтягивает к себе коленки, опрокидывается на диване на спину и несколько секунд смотрит в потолок, а потом поворачивается на бок и снова устремляет взгляд в телевизор.
Она бы прибавила звук, чтобы лучше слышать всё то, что говорит папа, но диктор говорит громче, да ещё весь этот шум на фоне — нянюшка точно услышит и запретит ей это смотреть. Она всё время повторяет, что такие новости не для детей, но Фуюми всё равно. Да, там много страшного, но она смотрит их, чтобы пусть так, но провести с папой чуточку больше времени.
Чтобы смотреть на него, чтобы слышать его голос, чтобы представлять, как он вернётся домой и будет улыбаться уже только ей. И сердце от одной только этой мысли трепещет и становится так хорошо и тепло, что никакими словами не передать. Слова, наверное, и не нужны.

Фуюми ещё некоторое время перещелкивает каналы, но новостей и срочных репортажей с места событий больше нет.
— Значит, папа скоро будет дома, как думаешь, Цацуки? — спрашивает она у своего кролика и выключает телевизор.

Эта часть каждого дня была самой длинной — ожидание.
Иногда Фуюми сидела тихо-тихо, как мышка, и прислушивалась ко всем звукам, различала тиканье часов и далёкие и смазанные звуки с улицы, настороженно прислушивалась и ждала, когда повернётся ключ в замочной скважине. Была готова в любую секунду, как пружинка, вскочить на ноги и броситься навстречу. Иногда она что-то делала: рисовала, читала и клеила из бумаги. Ждала на кухне и то и дело разогревала в микроволновке ужин, который она приготовила вместе с нянюшкой, чтобы он не успевал остыть и был горячим, когда папа вернётся.
Часто так и засыпала там же, где находилась: за кухонным столом, на диване, на подоконнике – отчаянно высматривающая своего папу. И когда он приходил, когда будил её ласковым прикосновением, сонно улыбалась и была рада, что он вернулся.
Пусть поздно, пусть снова безнадежно опоздав к ужину, пусть… Главное, что он возвращался. Потому что после того, как мама однажды не вернулась домой, того, что она больше никогда не увидит папу Фуюми боялась больше всего на свете. 

Но он всегда обещал вернуться и возвращался. 

Испечённые вместе с нянюшкой рыбки лежали на тарелке и Фуюми их бдительно сторожила (словно было от кого), чтобы испечённые ею печеньки дождались папы. Когда просто сидеть на диване надоело Фуюми, прихватив с собой тарелку и плюшевого кролика, направилась в свою комнату. Большую часть места здесь занимал построенный ею с папой месяц назад шалаш. Нянюшка всё приговаривала, что его следовало бы уже разобрать, он слишком сильно мешается, но Фуюми была категорически против. 
Это был их с папой замок, а ещё что-то вроде тайного места, пусть и у всех на виду, и попасть внутрь могли только они вдвоем и Цацуки. Но Цацуки даже не считается, он же кролик!
Они застелили всё внутри одеялами и пледами, разложили море подушек, а как-то вечером папа принёс несколько гирлянд, самых обычных и ещё одну – со звёздочками. И теперь внутри, если их зажечь, было очень красиво!

Аккуратно опустившись на коленки перед входом в шалаш, девочка сперва протянула руку и поставила внутри и в сторону блюдце, а потом забралась туда сама. Пошарила в темноте наугад, нашла тонкий проводок, а на нём коробочку и щёлкнула кнопкой. Над головой загорелись теплым желтым светом звёздочки и россыпь огоньков поменьше. Фуюми забралась дальше, пошарила ладошкой под подушками и нашла фонарик. Подсветила его светом пространство вокруг, достала и поставила перед собой шкатулку из лакированного светлого дерева, украшенную на крышке цветочным орнаментом.

Фуюми сняла с шеи шнурок и открыла крышку. Ничего захватывающего внутри, конечно же, не было: маленький блокнот и ручка, прилагавшаяся к нему в комплекте, ворох разноцветных заколок со стразиками, немного детской бижутерии, браслет дружбы, обточенные морем камешки и ракушки, красивая пуговица похожая на кусок янтаря. И всеми этими мелочами Фуюми бесхитростно дорожила как самыми настоящими сокровищами.

Достав и отложив в сторону лежавшие на самом веху заколочки Фуюми достала пуговицу и покатала её между ладошек, как камешек, чувствуя как она согревается её теплом. Это была пуговица от нового пальто мамы. Пальто было красивое, меховое, и Фуюми всё время лазила к ней в шкаф и терлась щеками о мех. А пуговица была запасная и девочка попросила себе её на память.
Опустив пуговицу на одеяло рядом с собой девочка достала блокнот: обычный, толстенький, с улыбающейся мультяшной пони на обложке. Немного потрепанный и до середины исписанный пусть и старательным, но всё же детским почерком. Фуюми очень старалась, когда писала сюда и аккуратно выводила каждый иероглиф, а ещё вклеивала вырезанные картинки из журналов и газет, лепила цветные блестящие наклеечки, оставляла рисунки и то и дело меняла цвета ручек.
Она открыла блокнот наугад, не выбирая страницы, и с вырезанной из журнала фотографии ей улыбался папа. Она перелистывает страницы и едва ли не на каждой второй вклеена вырезка про Всемогущего или его фотография. Фуюми нравится собирать всё это, как-то так делают почти все мальчишки в их группе. Все они мечтают стать героями и быть как он. Фуюми мечтает просто быть рядом с ним.   

Она рассматривает страницу за страницей, а потом замирает и прислушивается. Тихий, едва различимый щелчок замка и скрип открываемой двери. Девочка откладывает блокнот в сторону, поспешно отодвигает со своего пути шкатулку и выбирается из шалаша.
— Папочка! — выскакивает, практически бегом, из комнаты. Быстрее! Быстрее обнять!
Девочка притормаживает резко, скользит пятками в кигуруми по полу, но удерживает равновесие и не падает. Смотрит широко раскрытыми глазами на папу. Папа улыбается и показывает ей солнышко на гипсе, а потом фломастеры. Она подходит ближе и присматривается, льнёт к нему с той стороны, где у него здоровая рука, обнимает.
Фуюми знает, что на руке у папы не подарок на удачу – у них в группе мальчик с таким ходил, когда руку сломал.
Она поднимает на отца взгляд, хмурится – тонкие брови сходятся к переносице, но мордашка всё равно получается скорее умильная, чем строгая, – и серьезно спрашивает:
— Болит? — И, не дожидаясь ответа, с улыбкой констатирует факт, — я тебя вылечу!

[nick]Yagi Fuyumi[/nick][status]солнечный зайчик[/status][icon]https://i.imgur.com/hoaW5uU.jpg[/icon][lz]<center>❤ ❤ ❤<br> САМАЯ<br> ЛЮБИМАЯ<br> ДЕВОЧКА<br> ❤ ❤ ❤</center>[/lz]