[indent]— Смотри там по сторонам, сокол, а я прикрою твою задницу от особенно прытких немцев, — Максим хмыкает, и в этой усмешке, в этих словах, в этом голосе слышится что-то недоброе. Не злое, но какое-то острое, резкое, хитрое, намекающие и жесткое, как лязг металлолома, что Макс прятал в бомбах, одну из которых прямо сейчас ставил на одном из входов на точку, которую они заняли. И казалось — стань невнимательным и обязательно два этих звука между собой просто перепутаешь.
[indent]Тимур усмехается. Он знает, что Макс совсем не со зла, что не специально, что просто захвачен общим куражом, с каким их команда, ведомая Сашей, ворвалась на объект, едва ли не под советский гимн. Он знает, что Макс просто в пылу соревнования, что в нем кипит кровь, что он, как мальчишка, просто играет в войну. Играет, потому что пока может себе это позволить. Играет, потому что завтра это может быть уже не игра, и тогда будет не до шуток, не до куража и не до соревнований.
[indent]Тимур Максима очень хорошо понимает. Понимает, но все равно настроя этого не разделяет. Он согласился на матч скорее из дружеской солидарности, чем из искреннего желания припоминать сорок пятый, сорок первый или какой-то еще из годов. Он просто поддерживал пыл ребят, чувствуя в этом их особое единение, родственное чем-то со странной и отдающей чем-то холодным и металлическим фразой русские должны держаться вместе.
[indent]Должны. Вот поэтому он и тут, цепляет в прицел Мариуса Штрайхера, проверяет плавность хода спускового крючка указательным пальцем, задерживает дыхание, но не стреляет. Не стреляет, чтобы не выдать позицию. Не стреляет, потому что Саша просил оставить приветственный подарок ему.
[indent]Штурм начинается как всегда неожиданно. И вместе с тем — вполне ожидаемо. Тимур не вздрагивает, когда снизу раздается грохот, не вздрагивает, когда веселые переговоры по рации сменяются резкими командами и раздраженными вскриками, не вздрагивает, когда сквозь шум голосов пробивается звук шагов.
[indent]Он только оборачивается на застывшего у двери, прижавшегося к стене, Максима. максим без лишних слов, давно отработанными между ними движениями указывает на соседний вход в помещение. Сдвинуться с места, впрочем, Тимур не успевает.
[indent]Свет приходит немного раньше, чем крик Максима. Свет, знает Тимур, распространяется в пространстве быстрее всего, разливается стремительно, заполняет собой все, обволакивает, не дает ни единой возможности скрыться. Элиас Кётц, думает Тимур, наблюдая как свет прячется обратно в небольшую пластину на чужом щите, очень похож на этот свет: врывается ураганом, не дает и секунды на то, чтобы подумать, сметает тебя, выжигая под твоими ногами и тень, и землю. Человек-вспышка. Человек-смерч. Blitz.
[indent]Человек-сюрпиз.
[indent]Тимур по долгу своей специализации и привычки, сюрпризы любил скорее преподносить, чем получать. К чужим он, по старой привычке, выработанной еще в армии, всегда старался быть готов.
[indent]К Элиасу Кётцу Тимур Глазков тоже был готов.
[indent]— Тимур!
[indent]Тимуру, впрочем, говорить ничего и не нужно. Он уже вскидывает оружие, зная, что целиться этой непреступной крепости с самой широкой, пожалуй, во всей Радуге душой, нужно в ноги, а палец — снова на спусковом крючке, словно игнорируя одну из первых заповедей обращения с оружием, которую заставляют каждого солдата знать надежнее, чем Отче наш ежеси на небеси.
[indent]Не клади палец на спусковой крючок, пока не собираешься стрелять и пока не направишь оружие на цель.
[indent]Тимур, впрочем, стрелять готов. И цель видит отлично.
[indent]Вот только цель не защищается. И не непреступная она ничерта: стоит открытый по грудь почти, и огромными этими голубыми глазами, смотрящими как-то так то ли удивленно, то ли доверчиво, что внутри аж екает что-то там, где вроде как сердце.
[indent]У снайперов, впрочем, вместо сердца мотор, который и кровь бежать медленнее заставит, и дышать тише поможет. И вообще снайперы не люди, а инструмент, идеальный, отлаженный и не сбоящий.
[indent]Тем не менее, Тимуру стрелять в Элиаса немного стыдно, потому что это, знает он, нечестно.
[indent]Стыдно, потому что догадывается, что у опущенного вниз щита есть какая-то причина, ведь немецкая военная машина тоже никогда не сбоит. По крайней мере, ему так всегда казалось.
______________________________
[indent]— Давай, сокол, расправляй крылья. Как самый молодой — на ринг первым и полетишь, — Саня хлопает его по плечу, смотрит весело, так, что понятно сразу — ни о какой дедовщине речи нет, и все это не более, чем дружеская, добрая подколка, и даже кличка эта дурацкая, сокол, перенятая им у Макса, лишнее этому подтверждение.
[indent]— А может покажешь мастер-класс старой школы для молодого поколения? — Тимур улыбается другу в ответ, отмахивается от его лапищи, но послушно стягивает с плеч спортивную олимпийку, бросая ее Басуде, — Прибереги для меня, ладно?
[indent]Макс смеётся, салютует ему и напоминает, что нужно закрепить триумф Красной армии над Чёрным аспидом Запада.
[indent]Тимур качает головой и забирается на ринг, разминая плечи и запястья — тема для шуток скользкая, и ему почему-то не самая близкая, так что он, лишь улыбаясь, всегда только кивает, но почти никогда — не поддерживает. Ребят это, к счастью, не задевает. Они все больше сетуют на молодость, нравы поколения и зелёный цвет его соплей. Это же, в свою очередь, не задевает уже Тимура.
[indent]И, пожалуй, это вроде как и называется командный дух.
[indent]Да и, в общем-то, Тимур не был против хорошего спарринга: ничто так не прочищает мысли, как хороший, здоровый, идущий на пользу мордобой. Тем более, что прочистить мысли было от чего.
[indent]Тимур смотрит внимательно на ребят по другую сторону ринга, цепляется взглядом в оживленной компании за фигуру Элиаса, и пытается понять, почему ему так стыдно за тот выстрел. Это ведь его работа, его хлеб и его жизнь. Может, все дело в том, что это соревнование, и от выстрела в Элиаса не зависело то, что он, если его не остановить, выстрелит ещё в кого-то? Нет, потому что, не останови его Тимур, он вывел бы из игры их с Максом обоих, и команда бы точно проиграла.
[indent]Тимур, правда, за победу цеплялся не так сильно, как другие, считая, что красота поединка в этом случае важнее самого результата. Значит, приходит он к выводу, дело не в поединке команд.
[indent]Дело в чем-то другом. В чем-то очень очевидном, в чем-то, что Тимур уже давно замечал.
[indent]Встречаясь взглядом с Элиасом, Тимур понимает, что дело, кажется, в чужих глазах. Или, если точнее, в том, как они за мгновение перед этим чертовым выстрелом на него посмотрели.
[indent]А посмотрели они точно также, как смотрели и сейчас. С изумлением. С какой-то искоркой. С доверием.
[indent]И последнее било очень больно, куда больнее, чем пуля и сильнее, чем вспышка от щита.
[indent]Глядя на поднимающегося на ринг Элиаса, Тимур думает, что это все — какой-то не смешной, грубо иронический анекдот, какие любили травить его армейские товарищи, пока старшие по званию храпели в подсобке вместо несения караула. Заканчивались эти анекдоты обычно либо мордобоем, либо сексом, и...
[indent]Додумать, впрочем, мысль Тимуру не дают. И, возможно, слава богу.
[indent]— А мне имеет смысл задавать встречный вопрос о щите? — он улыбается, дружелюбно и совершенно спокойно, встаёт в боевую стойку и цепко впивается взглядом в чужое лицо, вспоминая, как об Элиасе все, кто встречался с ним на ринге, отзывались, как об урагане, сметающем все на своём пути; что ж, это, пожалуй, Тимур и проверит.
[indent]— Проигравшие ходят первыми... Обычно, — он улыбается шире и тут же бьет. Холодно, расчетливо, не ведясь на чужую провокацию, не сводя взгляда с чужого лица и просто сосредотачиваясь на бое.
[indent]Бьет с левой и тут же — с правой, не давая опомниться. Бьет, а сам невольно думает, что анекдот и правда какой-то плохой. Он ещё не избавился от чувства вины за выстрел, да и как это сделать — не придумал, а тут ещё спарринг, который он и проиграть не может, а выиграть не особо хочет.
[indent]У мышечной памяти, правда, на победу и проигрыш другой взгляд. Для тела — все просто: ты либо действуешь, либо умираешь.
[nick]Timur Glazkov[/nick][status]shot as an art[/status][icon]https://i.imgur.com/ea5GcFO.png[/icon][fandom]Tom Clancy's Rainbow Six: Siege[/fandom][lz]they begged to be shot quickly, so that they could die while their minds were still clean.[/lz]