Nowhǝɹǝ[cross]

Объявление

Nowhere cross

Приходи на Нигде.
Пиши в никуда.
Получай — [ баны ] ничего.

  • Светлая тема
  • Тёмная тема

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Nowhǝɹǝ[cross] » [nikogde] » Незавершенные эпизоды » Bad Things


Bad Things

Сообщений 1 страница 13 из 13

1

США, Филадельфия;
Джонатан Хикс, Бенедикт Келли

http://sh.uploads.ru/916ef.gif http://s4.uploads.ru/QVub5.gif
http://s7.uploads.ru/8pHh0.gif http://s3.uploads.ru/ftYKp.gif

Дыши: считай вдохи и выдохи. Не теряй концентрации.
Смотри: не отводи взгляда — он тот, кто изменит твою жизнь дрянную себе в угоду.
Согласись: ты знал, что так оно и будет.
Давись гордостью:протяни руку, принимая условия, вынашивая план отмщения.
Захлёбывайся желанием: переполняющим, душащим; губительным.

То неумолимо-неизбежно: до сбитых костяшек пальцев, чужой — и собственной — крови, не-живыми телами под ногами.

И срывайся от того, как неправильно правильно, как ладно — до тошного, до необходимости. Как доводит — до исступления, до одержимости.

Контрастом и противоречием. Выгодой и щемяще-сладким, выворачивающим кости. Выворачивающим душу неприглядно.
Обличающе.

[nick]Jonathan Hicks[/nick][status]blood on a marble wall[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BnEIP.png[/icon][sign]

http://funkyimg.com/i/2KCBJ.png

https://i.imgur.com/raEDKLi.gif

[/sign][fandom]Shit Reality[/fandom][lz]You should see me in a crown. I'm gonna run this nothing town. Watch me make 'em bow. One by one by, one. One by one by[/lz]

+1

2

За плечами служба в армии, служба по контракту, работа в горячих точках и на спецзаданиях.

За спиной – целая бездна воспоминаний, знаний, отточенных навыков.

В редких бесцветных снах – ужасы войны и много крови. А в глазах – нет ни страха, ни сожаления.

Эта цепочка событий, в которых одно цепляется за другое, и сделало Бенедикта Келли тем, кто он есть. Он шел к этому с ярой целеустремленностью, не имея ничего другого и никого за душой. Он видел столько дерьма, сколько многим даже в болезненном бреду не привидится. Он ощущал это на собственной шкуре.
Его мораль уничтожена и брошена подыхать там же, где остальные ребята из его отряда – приказ, который надо было исполнять.
С войны все возвращаются калеками. Келли – не исключение. Война его изуродовала, но изнутри. Когда ты подыхаешь, сам не зная ради чего – это страшно. «Доблесть, честь, защита родины» - херня полная. Срать тем ребятам на родину, когда хочешь выжить больше, чем спасти кого-то другого. Никто еще не возвращался с войны целым.
Бенедикт ничего не чувствует, но прекрасно играет свою роль в обществе, которому на него, в общем-то, класть с большой высоты, как и на остальных военных. И, наверное, единственное, что его хоть как-то радует – игра со смертью.
Ему хватает мозгов, чтобы работать в ФБР в спецотделе. И хватает железных яиц на то, чтобы вести двойную игру. Он не любит проигрывать и не любит слишком простые задачи. Поэтому с легкостью переходит любые границы ради временной цели.

На этот раз цель была выдающаяся. И труднодосягаемая. Келли такие дела любил и погружался в них с головой. Похоже на одержимость. Очередное задание, которое он сам перед собой поставил.

У Джонатана Хикса была идеальная репутация и ни одного привода в полицию, даже за превышение скорости.

Все знали, что он убил чуть больше людей, чем ежедневно гибнет на войне.

Любые свидетели, которые в редких случаях появлялись, либо исчезали, либо отказывались давать показания. Хикс был чист, как отполированный стараниями шлюхи член. И он в наглую ходил средь бела дня. Убивал средь бела дня. И ему за это ничего не было, потому что все ещё не оставалось свидетелей. Просто все знали, что ему нельзя переходить дорогу. Именно поэтому дело было вдвойне интересней.

Келли одевается просто – черные джинсы, черная футболка, кожаная куртка. Ничего выдающегося, но выглядит, при этом, все еще идеально. Он любое говно может носить так, словно это сраный Диор. Ему достаточно улыбнуться и с английским акцентом заговорить с первой попавшейся девушкой, чтобы занять её внимание на весь вечер и грядущую ночь. Ей даже не надо много пить – она соглашается подняться в квартиру слишком быстро. И все же Бен берет с собой пару банок пива.
Она смеется, делает вид, что пьяна (хотя выпила точно не достаточно) и случайно оступается, цепляясь за руку Келли. Тому не составляет труда поймать ее, поднять над землей, чтобы даже каблуки в десять сантиметров не шаркали по асфальту и прижать к стенке, затыкая её лепет поцелуем – он все равно не слушал её особо. Достаточно просто плотно провести ладонью по боку к бедру и схватить за задницу, чтобы заставить желать большего. И она уже больше не смеется, флиртуя. Она – хочет. Откровенно, неприкрыто и, наверное, думает о том, как ей повезло. У нее будет такой шикарный парень, которого уже не стыдно и друзьям показать. А подружки – и вовсе обзавидуются.
Бену, на самом деле, плевать, что она думает, но он помогает даме дойти до квартиры. Конечно же, не его. Он приметил ее неделю назад, когда наблюдал и выискивал подходящее место. Взломав замок и убедившись, что выглядит она вполне жилой, но хозяева уехали в отпуск, судя по всему, он докупил продуктов и прочей мишуры, чтобы всё выглядело зажиточно.
Уже в гостиной он открывает пиво и в одну из банок подсыпает снотворное.
Не удовлетворить желание женщины – грех. Да и не отказывался он никогда от секса, если уж на то пошло. Но сегодня просто не подходящее время. Новая знакомая вырубается минут через пятнадцать, не смотря на то, как она завелась в его руках. Раздев ее, аккуратно положив на кровать и накрыв простыней, Бенедикт выходит из квартиры и спускается вниз, к машине, чтобы забрать рюкзак с вещами и оружием.

Через прицел винтовки с ночным видением он отчетливо видит несколько фигур. Эта встреча была запланирована еще задолго до этого момента, поэтому у Келли была возможность рассчитать время, место и алиби. Он всегда продумывал свой план до мелочей. Когда в поле видения попал Хикс, Бен улыбнулся уголком губ, но курок так и не спустил. Его целью был не Джон. По крайней мере, не целью для убийства. Второй – Саймон Брослин, вот кто ему нужен был. Потенциальный партнер, еще одна крупная шишка. Занимается не только отмывкой денег, но и поддельными документами, а так же легализует обороты любых товаров. Был у вас ящик взрывчатки – а по документам стал ящик укропа. Угрозы не представляет, но полезный человек в криминальной сфере.
Келли равнодушно наблюдает за ними и, кажется, что даже не дышит.

Он ждет.

Ждет, пока они договорятся. И только когда оба грозят выйти из-под прицела, делает выдох и нажимает курок.

Пуля вылетает с тихим свистом и попадает точно в ухо Саймона, вышибая мозги.

Больше Бен не задерживается. Машинально, отточенными движениями, разбирает винтовку, убирает всё в рюкзак и возвращается ровно тем же путем. Впрочем, в квартире он не остается. Только оставляет девушке записку о том, что ночь была прекрасная, будить не хотелось, надеюсь на новую встречу.

Всё было идеально спланировано.

Но ведь… интерес не в том, чтобы выйти сухим из воды. Интерес в том, чтобы встретить достойного соперника. И когда по делу убийства Саймона Брослина в суд вызывают Келли, он знает, что говорить. «У меня железное алиби – я провел ночь с девушкой, не помню, как ее зовут, но уверен, на камерах видеонаблюдения она есть».
На этом все. Максимум, что сделает следствие – просмотрит записи. Но до этого никогда не доходило. Келли никогда и подозреваемым не вызывали в суд. Но сейчас что-то явно пошло не так. Прицепились к тому, что он якобы слишком много информации запрашивал за последний месяц об этой жертве. Стоило еще тогда понять, что это не с проста.
Но его так просто не отпустили.
Адвокат словно знал, куда бить и в какую сторону копать.
Они даже отыскали ту девчонку. На что Келли лишь скрипнул зубами. Это отвратительное чувство, что ты где-то просчитался.
Впрочем… Келли не собирался так просто сдаваться. Он вошел во вкус, и собирался продолжить игру. У него репутация не менее идеальная, чем у того мешка дерьма, который наверняка приложил к происходящему руку.
Повторное слушание назначили через два дня.

Бенедикт спокоен. У них нет причин его подозревать. Они не смогут повесить на него это дело – слишком мало улик.
Слушание закончилось не так давно, но все поспешили убраться здания суда, в котором и так проводили достаточно времени. Служебники ненавидели место, в котором кишмя кишит адвокатов – вечная вражда профессий. Бенедикт зашел в туалет, чтобы сполоснуть руки и поправить прическу. Никаких приставов, однако покидать город на время расследования ему уже запретили. Он поднимает взгляд на зеркало, когда дверь открывается и в отражении показывается тот самый больной ублюдок. Конечно, он решил здесь объявиться. Конечно, это его рук дело.

- Кто бы мог подумать, что в здание суда заявится сам Хикс. Тебя, наконец, повязали на чем-то нелепом? – Бенедикт говорит это будничным тоном, будто они каждый день общаются по-братски.
[nick]Benedict Kelly[/nick]
[icon]http://funkyimg.com/i/2KSWn.gif[/icon]
[sign]

Most of my life was heavy and hard
So many days, so many scars
But it was all of those years to make me who I am
I broke through and here I stand

https://i.imgur.com/xR37zYC.gif

[/sign][fandom]Shit Reality[/fandom]

Отредактировано Persephone (2020-04-29 23:42:46)

+1

3

Пуля проходит навылет, вышибая Саймону мозги: те живописно разлетаются во все стороны, проламывая добрую половину черепной коробки, кровь вместе с мозгами, ошмётками стекает по стене. Хикс тихо выдыхает и достаёт из грудного кармана платок — неторопливо стирает кровь с лица. Картина, достойная художника-экспрессиониста.

Что ж. Сделка удалась, ничего не скажешь.

О, Джонатан прекрасно знал чьих это рук дело: только один человек мог подобное устроить и, если быть откровенным, то такое безрассудство даже восхищало — Хикс скалится, убирает платок назад. Костюм придётся сдать в химчистку.

Хикс скалится и думает, что его дорогой друг, Бенедикт Келли, только что затянул на себе удавку. Иногда нужно уметь останавливаться. Келли — не умел. Одержимый, он точно гончая псина преследовал его, норовя сомкнуть клыки на глотке Джонатана, но серьёзно просчитался: Хикс не тот, кого можно было так просто схватить, зато тот, кто с лёгкостью повышибает все клыки, заставив скулить у его же ног. Но на Келли у Джона были совершенно другие планы. Агент ФБР, что ночью отстреливает тех, кто ему чем-то не угодил: ну не занимательная ли история? Такой сюжет пользовался бы успехом в Голливуде.

Потерять такого партнёра, как Саймон Брослин, это серьёзный удар по бизнесу: мало кто может столь же безукоризненно чисто заметать следы и иметь такую власть, чтобы не возникало никаких вопросов при предъявлении поддельных документов. Мало, но есть — вопрос лишь в цене сотрудничества. И теперь цена совершенно точно возрастёт. Особенно учитывая тот факт, что Саймона застрелили во время встречи с Джонатаном: Хикс не знает ещё ни одного ублюдка, которому не была дорога его дрянная жизнь. Но Джонатан не был бы тем, кто он есть, если бы подобные ситуации выбивали его из колеи. Нужно лишь несколько подредактировать план, а остальное дело за малым.

Джонатан Хикс — глава крупнейшего наркобизнеса в Америке. Торговля оружием, как смежный бизнес, своего рода дополнительный зарабаток.
Джонатан Хикс — известный и уважаемый предприниматель. Никакого дерьма вроде благотворительности: что может быть банальнее и подозрительнее этого? Он всего лишь со-учредитель одной из крупнейших IT-компаний, что, в первую очередь, ориентируется на безопасность своих пользователей.
У Джонатана Хикса — идеальная репутация, выстраиваемая годами. Редкий гость званных вечеров и закрытых вечеринок, но лишь по тому, что сам их не жалует. И что приписывают ему как ещё одно исключительно положительное качество: максимально прямолинейный, нее терпит фальши и лицемерия, сдержанный — он никогда не поступится собственными принципами и не будет юлить, вне зависимости от статуса собеседника.

Джонатан Хикс тот, кому в последнюю очередь стоит переходить дорогу.

И это тоже все знают:
У него не просто руки по локоть в крови — он весь в ней, с ног до головы. А за спиной — горы трупов, где далеко не каждый был убит гуманным способом. И далеко не каждый был найден, а не записан, как «без вести пропавший».

Бенедикт Келли — точно тень самого Хикса. И не сказать, что Джону это не нравится. На его же беду нравится даже слишком. Это первый за долгие годы смельчак, что решил взяться за его дело. И не просто взяться, а с явным намерением потопить Джонатана. Похвальная целеустремлённость и уверенность в себе.

О, Бенедикт Келли был по-настоящему хорош.
И как у Келли было досье на Джонатана, так и у Хикса было досье на Бенедикта.

Агент ФБР, служивший в армии, что в этом нового?
Агент ФБР, прошедший войну и, как никто другой, знающий, что значит выживать.
Агент ФБР, безупречно выполняющий свою работу.

Смазливый, обаятельный и увлечённый. Мечта любой девушки: именно таким хотела бы видеть каждая своего принца на белом коне.
Только вот принц — отличный актёр, первоклассный. Только вот принц ступает по костям погибших: если прислушаться, можно услышать их хруст — Хикс уверен в этом. Хикс смеётся, когда узнаёт, что этот эталон блядской порядочности без зазрения совести отстреливает народ.
Хиксу интересно: с каким лицом тот спускает курок? Что он делает потом? Что чувствует? И чувствует ли хоть что-нибудь вообще? Насколько сломана его душа и почему именно агент ФБР, с такими-то талантами?

Хикс не сомневался, рано или поздно Бенедикт начнёт действовать решительнее. Не сомневался, но даже для него было некоторым сюрпризом убийство Саймона Брослина в тот момент. Нет, Джон не дурак, чтобы ходить на подобные встречи, не подготовившись и не прикрыв себе спину, но. Идеально спланированное убийство. Идеально высчитанное время. И ведь что ему мешало прострелить голову самому Бенедикту? Страшная оплошность заигравшейся мышки.

Не так сложно узнать, чем занимался Бенедикт накануне, если тебе известна его внешность. Не так сложно узнать, какую шалаву он снял, чтобы обеспечить себе алиби, основываясь на этом. Наверное, это единственный раз, когда его внешность сыграла с ним злую шутку: такого не забудешь, о таком с удовольствием расскажешь, да ещё и в мельчайших, пусть и не совершенно ненужных, подробностях.
И не так сложно убедить эту молоденькую блядь изменить показания, если её вызовут в суд. А её — вызовут. Уж Хикс сделает так, чтобы вызвали. Чтобы ловушка, столь тщательно выстраиваемая Келли для Джонатана — захлопнулась за Бенедиктом, а не Хиксом. И разве может он не прийти лично на заседание? Разве он может упустить шанс встретиться с ним, поговорить с глазу на глаз? Они ведь так давно друг друга «знают». Так хорошо.

Джонатан заходит со спины Келли, улыбается самыми уголками губ сдержанно-дружеблюно. Подходит к зеркалу, поправляет идеально завязанный галстук, встречается взглядом с Бенедиктом через зеркало.

— Зашёл к знакомому по работе, — так же спокойно отзывается Джон и включает воду, — от него узнал, что сегодня будет занимательное слушание, — губы дрогнут в полу ухмылке, ополаскивает руки, вытирает их тщательно и только после этого поворачивается к Келли лицом к лицу, — но отвечая на твой вопрос, — мягкой снисходительностью в голосе, — пока нет, но скоро увидимся, — бумажные салфетки метким броском оказываются в корзине, Хикс коротко взмахивает рукой на прощание и направляется к выходу, замирает в дверях всего на мгновение, чтобы сказать иронично-доброжелательное: «Удачи», — и скрыться.

Она ему понадобится.
Она ему, тем не менее, не поможет.

Хикс всё тщательно спланировал: не один Бенедикт подходит к делу с особой щепетильностью.
Хикс знает заранее, что будет, но не может удержаться от соблазна, чтобы лично не поприсутствовать на окончании судебного процесса. Он стоит в дверях, руки в брюках, взгляд прямой и пронзительный. Вот вызывают ту самую шлюху, спрашивают, видела ли она когда-нибудь Бенедикта Келли. Та моргает несколько раз своими пышными, накладными ресницами и долго разглядывает мужчину. Улыбается столь обаятельно-ярко и правдоподобно-доверчиво, что никому и в голову не придёт, что она может солгать. Та говорит: «К сожалению, нет. Но не отказалась бы выпить с ним по чашечке кофе после», — ей делают замечание и говорят короткое «спасибо», просят вернуться на место.
Заседание подходит к концу и Бенедикта Келли уже не ставят перед фактом, что выезд из города запрещён, Бенедикта Келли — отправляют в тюрьму на время расследования. Джонатан Хикс — улыбается, двери в зал суда с глухим стуком закрываются за ним.

Осталось дело за малым.

Хикс знает, что его партнёр по бизнесу давно работает на стороне и пытается сместить его, чтобы прибрать фирму к своим рукам. Сперва служба проверки находит нестыковки в бухгалтерских счетах, а после его уважаемый партнёр сбрасывается с тридцать второго этажа, пробивая своей тушей тела крышу чьего-то новенького автомобиля.

«Нам очень жаль, но на время следствия мы обязаны вас арестовать.»

«Как только мы найдём доказательства того, что это было самоубийство — вас тут же выпустят.»

Конечно же, Джонатан Хикс — первый подозреваемый.
Конечно же, он знал, что так и будет. Точно так же, как знает, что доказательства они найдут. Но только тогда, когда это будет нужно ему. А пока он договаривается о том, чтобы его посадили в камеру с Келли.

— Зачем это тебе?
— Ты его видел?
— Ха-ха, не думал, что ты из таких. А ... извини, я не подумал.
— Неважно, но я слышал, что он один из лучших агентов ФБР: всё интереснее проводить досуг с таким, чем с насильником или педофилом — не ручаюсь за себя в таком случае.
— Никаких проблем, Хикс! Ты же знаешь.

Естественно, никто не знал, что именно Бенедикт Келли сорвал ему сделку. Да и никому не было до того дела, в общем-то. Никому, кроме самого Джона.

— Келли! Я тебе компанию привёл, — охранник скалится и надувает пузырь от жвачки, тот лопается и мужчина принимается сдирать его с губ зубами, попутно открывая камеру, — развлекайтесь, — мерзко гогочет, с лязгом захлопывая за Хиксом решётку. Хикс сжимает пальцы правой руки в кулак — до хруста костяшек пальцев — и думает, что надо будет этого ушлёпка научить манерам, если будет зарываться, но сейчас его больше волновало другое.

— Ну и как тебе тут, обзавёлся друзьями? — Хикс говорит спокойно, почти с искренним интересом: все знают, что легавых не жалуют  в подобных заведениях. Только взгляд у него тёмный и жёсткий, — думаю, здесь мы можем говорить спокойно, — усмехается, делает шаг навстречу, — ты хоть представляешь какие проблемы у меня из-за тебя, а? Щенок, — Келли сам подставился. А Джонатан был бы дураком, если бы не воспользовался этой ситуацией.
[nick]Jonathan Hicks[/nick][status]blood on a marble wall[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BnEIP.png[/icon][sign]

http://funkyimg.com/i/2KCBJ.png

https://i.imgur.com/raEDKLi.gif

[/sign][fandom]Shit Reality[/fandom][lz]You should see me in a crown. I'm gonna run this nothing town. Watch me make 'em bow. One by one by, one. One by one by[/lz]

+1

4

Когда план рушится – это раздражает. Можно было бы сказать, что Келли ненавидит, когда всё идет не по его сценарию, но это бессмысленно. Ты берешь ситуацию. Ты продумываешь все мыслимые и немыслимые развития событий, ты обыгрываешь их и ищешь выход из каждой, и лишь потом действуешь. Так строились все атаки, захваты и перехваты. Ты максимально продумываешь каждый вариант, но всегда остается фактор риска, и ты принимаешь и это тоже.
Когда шлюха начала врать в суде – она сделала хуже лишь себе. Повелась ли она на деньги, или в её сторону сыпались угрозы не так важно. Бен знал, что она себя подставила, и не важно, откуда и от кого ей прилетит ответ. У него всё ещё было алиби, которое просто не подтвердилось сегодня. Слова шлюхи не могут перевесить авторитет и биографию агента ФБР. Следователи обязаны будут найти видеозаписи с камер наблюдения, но на это нужно время.
И судья решает заключить Келли под стражу на время следствия.

Теперь становится ясно, что непринужденная беседа с Хиксом не была случайностью. Это могло бы бесить, но Келли сам ввязался в эту игру. И если задуматься…

Если подумать хорошенько…

Ему даже приятно было встретить достойного соперника.

Бенедикт Келли тяжелым непроницаемым взглядом смотрит на женщину, давшую показания, и та непроизвольно ежится, убирая с лица фривольную улыбку. Может быть, потом она осознает свою ошибку. Или просто напьется, как обычно, чтобы не думать и не заморачиваться. Адвокат уверяет Бена, что мера заключения под стражу временная, и что они максимально быстро найдут доказательства.

«Случай вопиющий, и если женщина соврала в суде, то у нее будут проблемы.» - говорит адвокат.

А Келли улыбается, когда слышит это «если». Адвокаты всегда были лицемерными тварями – скольких они избавили от тюрьмы и подставили под пулю Бена? И в этот раз ничего нового – они защищают очередного убийцу, вполне допуская то, что подзащитный на самом деле мог убивать людей. Им плевать. Они просто делают свою работу, получают деньги, берегут свою репутацию, раскручивают свой бизнес.
Есть ли хоть один не прогнивший слой в системе защиты и правосудия?

Келли гордо вздергивает подбородок и подставляет руки под наручники, которые охранник с будничной повседневностью защелкивает на его запястьях. Келли лишь мельком видел фигуру Хикса, стоящего в дверях. Не нужно было ничего говорить или объяснять. Просто одного короткого взгляда достаточно, чтобы понять, кто приложил к этому руку. Одного короткого взгляда достаточно, чтобы понять, что Келли так просто не сдается.

Дело становится резонансным и переходит в раздел закрытых.
На работе начинаются обсуждения, перешептывания, сплетни – Бенедикт Келли всегда казался тихим, дружелюбны и открытым парнем, идеальным напарником, отлично выполняющим свою работу. Люди начинают задумываться – мог ли он действительно убивать людей в обход системы, творить самосуд. Вскоре перешептывания переходят в склоки, разногласия и ссоры. Отношения накаляются и главный штаб раскалывается на два фронта. Одни утверждают, что этого урода надо в психушку упечь, другие доказывали, что Келли герой, и когда система не справляется, то пристрелить какого-нибудь ублюдка собственноручно – единственное решение. Кто-то поддерживал его, кто-то осуждал.
«Знаешь, сколько раз мне хотелось пристрелить ублюдка в момент задержания? Когда я зачитывал ему права, и знал наверняка, что через неделю адвокаты его вытащат, и он будет ходить преспокойно на свободе? У меня жена и дети, клянусь богом, меня останавливало только это».
Как бы там ни было, до вынесения вердикта суда, до закрытия следствия, большинство коллег всё ещё были на стороне Келли.
Но чтобы точно такой же скандал не разразился на публике и в СМИ, ни одному журналисту не позволялось общаться с Беном, как и всем участникам этого дела не позволялось общаться с журналистами. Огласка была нулевой.

ФБРовец, который если не сажает преступников, то убивает их, в тюрьме, очевидно, будет пользоваться херовой репутацией. Конечно, полиция на это класть хотела. Как бы органы расследования не сотрудничали, но у них всегда были конфликты. Агентов ФБР считали напыщенными самодовольными ублюдками, которые не понимают, что значит «вариться в настоящем дерьме, через которое проходят рядовые полицейские». К тому же, сложные дела, которые долго находились на доследовании, часто переходили именно в их руки, даже если были близки к раскрытию.
Всё, что смогли сделать коллеги Бена и его адвокат – добиться, чтобы его посадили в отдельную камеру. Никакой охраны, никакой защиты, никаких привилегий. Келли позволили взять с собой лишь пару книг, которые он перечитывал, пока в помещении горел свет. В остальном он был как любой другой заключенный, если не считать, сколько в его сторону уже сыпалось комментариев и угроз. Смешно, но их кидали лишь в спину – никто так и не подошел к нему лицом к лицу, чтобы высказать всё напрямую. Один раз толкнули, мол, нечаянно, перевернули поднос с едой… такие мелочи.
Келли всё ещё играл роль. Ему нельзя было сейчас, пока он под следствием, вызывать еще больше подозрений и причин держать его здесь. Хотя, когда конфликт стал очевиден, и парочка уродов попытались вырезать его заточкой, пришлось их убрать. Железка попала точно в сонную артерию одному, и в желудок – другому, где и осталась. Оба неудачливых обезьянника остались валяться в туалете, когда Келли смыл с рук кровь и вышел, как ни в чем не бывало.

Следствие затягивалось, потому что записи с камер видеонаблюдения, о которых говорил Келли, пропали.
Возможно, это уже начинало напрягать чуть больше, потому что после одного трупа и одного покалеченного, в тюрьме стало неспокойней, а угрозы становились более открытыми. Полиция считала, что те двое просто подрались, а вот заключенные знали, чьих это рук дело. Чтобы Бенедикта посадить пожизненно, все еще не хватало улик, но этого было достаточно, чтобы держать его здесь.

Новый сосед по камере мог бы стать сюрпризом, если бы Келли не поддерживал связь с коллегами. Но тогда, когда он услышал в трубке телефона «Хикс попался. Это косвенно, улик пока нет, но мы позаботимся о том, чтобы он уже не вышел. Такой шанс бывает раз на миллион», он не предполагал, почему это произошло. Конечно, не с проста. Но чтобы чисто ради него?
Келли посмотрел со снисходительной улыбкой сначала на охранника, а потом на Хикса. Это было забавно. От жаждущих его убить, Бена отделяла решетка. До сих пор. Это не значило, что он не спал с открытыми глазами – черт, он не помнит, когда в последний раз спал спокойным сном. Армейские привычки заставляют всегда быть готовым. Но то, что происходило сейчас было даже смешно. Если Хикс смог договориться попасть сюда, то сможет договориться и о том, чтобы здесь отключили пару камер видеонаблюдения.
Чтож. Это вызывало даже какое-то уважение: не многие захотели бы разобраться с проблемой лицом к лицу. Куда проще ведь было бы заплатить той же охране, чтобы они убрали одного заключенного. Конечно, никто бы из них тоже не стал марать руки – убить агента ФБР это резонансное дело. Но вот подбить на это других заключенных, которым нечего терять… идеальный вариант.

Келли загибает уголок страницы и откладывает книгу в сторону, поднимаясь с кровати.
- Не мой контингент. С ними и про Шекспира не поговоришь, - отвечает спокойно и немного жалеет, что нельзя сейчас покурить. Он выглядит расслабленным и даже пофигистичным, хотя прекрасно знает, что сейчас будет. Нет, Хикс сюда точно не поболтать пришел. А потому Келли улыбается, но взгляд у него сосредоточенный, темный, цепкий. Он следит за чужими движениями – тоже дело привычки.
- Хм? У мистера Хикса с идеальной репутацией бывают проблемы? Я думал, у таких людей всё всегда идёт по плану. Что же, я тоже иногда ошибаюсь, - Келли приподнял брови и пожал плечами с видом «ну, бывает», - С другой стороны… мне даже немного льстит, что ты решил подпортить свою историю лишь ради того, чтобы поговорить со мной. В этом есть что-то особенное. Что-то откровенное, - Бенедикт приподнимает подбородок, прикусывает губу нижнюю, облизывая ее языком, будто смакует этот комплимент.
Если исход «беседы» очевиден, то почему бы не позубоскалить, пока есть возможность? В конце концов, действительно, кому удавалось так сильно докопаться до Хикса?
[nick]Benedict Kelly[/nick]
[icon]http://funkyimg.com/i/2KSWn.gif[/icon]
[sign]

Most of my life was heavy and hard
So many days, so many scars
But it was all of those years to make me who I am
I broke through and here I stand

https://i.imgur.com/xR37zYC.gif

[/sign][fandom]Shit Reality[/fandom]

+1

5

— Джон ... Джонатан, обдумай всё ещё раз, бога ради! — Оливер пятится назад, поднимая руки над головой и криво улыбается. По виску скатывается капля пота, а сердце заполошно мечется в груди. Оливер знает: живым ему не выбраться. Оливер, конечно, не дурак и полагал, что рано или поздно чёртов Хикс прознает всё, но не думал, что так скоро. По глупости ли или самонадеянности, но он надеялся, что успеет сместить его. Избавиться от него. Он бы стал легендой! Уничтожить самого Джонатана Хикса! Кто об этом не мечтал? Всё шло как по маслу. Ни одного просчёта, как он думал. И ещё тогда, пожалуй, Оливеру стоило задуматься о том, что  план не может быть столь безукоризненно-идеален. Но Оливер не задумался. Вознося собственное эго, он был уверен, что Хикс не так хорош, как о нём говорят. Что он, Оливер, столько времени проработавший с ним рука об  руку в одной компании, как никто другой имеет шанс на успех.

Он просчитался.

— Как там говорят? — Хикс улыбается непринуждённо и легко перекидывает пистолет из одной руки в другую, наставляет дуло промеж глаз, — жадность фрайера сгубила, да? — Хикс улыбается, но у Оливера дрожь вдоль позвоночника от этой улыбки: безэмоциональной и жёсткой, не предвещающей ничего хорошего.

Оливер знает.

— Извини, друг, — Джонатан делает акцент на последнем слове и Оливер сглатывает, упираясь лопатками в высокие окна, — я бы ещё поиграл с тобой: я с удовольствием наблюдал за тем, как ты пытаешься надуть меня, — Хикс смеётся, кажется расслабленным, — но обстоятельства вынуждают меня ускорить ход событий, — он деланно-расстроенно выдыхает и улыбка тут же спадает с лица, Хикс смотрит прямо и холодно.

Оливер знает:
Ему не выбраться отсюда живым.

— Если тебе станет легче, то можешь винить во всём одного назойливого агента ФБР, — Хикс усмехается и вальяжно упирается задницей о столешницу, — а теперь, будь добр, не заставляй меня ждать: всё должно выглядеть как самоубийство, ты же понимаешь?

Джонатан уже думал об этом. Но игры в кошки-мышки с Бенедиктом Келли увлекали. Ему нравилось то, с какой маниакальной одержимостью этот агент гоняется за ним. С каким упорством он копает под него, пытается найти слабые места, «вывести на чистую воду». Джонатану нравилось это. Давно, никогда, он не встречал кого-то столь же одарённого и упрямого в равной степени. Бесстрашие или глупость? Бенедикту Келли нечего было терять. На Бенедикта Келли невозможно было надавать. Безукоризненный послужной список. Если не знать о его тайном хобби. И никого из близких. Даже девушки постоянной у него не было. Но что-то Хиксу подсказывало, что даже если бы и была — это ничего бы не изменило. Человек, который работал на благо общества — ничуть не уступал самому Джонатану. Пожалуй, Хикс признавал его. Как достойного соперника. Как равного.

Джонатан Хикс хотел его.

А если он что-то хочет — получает это. Всегда.

— Подпортить свою историю? — Хикс вдруг мягко, всё с той же снисходительностью улыбается, не сводя с чужого цепкого взгляда своего — тёмного и нечитаемого. Хикс закатывает рукава робы и медленно выдыхает, делая ещё один шаг навстречу. Опускает взгляд на чужие губы, чувствуя, как тугим узлом стягивает в груди, обжигает, на мгновение отнимая воздух, но не меняется в лице. Вот же блядина, — мне кажется ты всё неправильно понял, Бен. Я ведь могу называть тебя Беном? — непринуждённая улыбка на мгновение сменяется ухмылкой, — видишь ли, это пойдёт мне только на пользу. Догадываешься почему? — Хикс сокращает расстояние между ними в один рывок: ни одного лишнего движения, каждый жест отточен и выверен — всего мгновение и вот он уже сжимает пальцы на чужой шее, сокращая расстояние до ничтожного, — но не кажется ли тебе, мой дорогой друг, что ты заигрался? — Хикс скалится, выдыхая это почти в губы, в этот раз уже откровенно, голос низкий, хриплый ещё более чем обычно, он разжимает пальцы, но только для того, чтобы ловко перехватить уже за волосы на затылке, натягивая их до боли, заставляя того запрокинуть того голову, — о, я восхищён тобой: признаю — никому раньше не удавалось подобраться так близко, — Джонатан стискивает зубы и глубоко вдыхает, на выдохе — со всей силы впечатывает лицо Келли в стену, даже не пытаясь сдерживаться, словно желая проломить её чужой головой. Перехватывая чужую левую руку за запястье и заламывая её за спиной, обжигает горячим дыханием чужое ухо, — ты доставил мне некоторые проблемы, полагаю, ты гордишься собой так же, как и я, — он глухо смеётся и вжимается собственным телом сзади, наваливаясь, не позволяя дёрнуться, — но что ты собираешься с этим делать, Бен? Думаешь, сможешь выбраться сухим из воды? — снова говорит спокойно и мягко, ровно, будто бы равнодушно, вновь дёргает за волосы и задумчиво разглядывает чужой профиль, удовлетворённо выдыхая и скользнув языком по собственным губам: кровь ему явно к лицу. Хиксу нравится. Куда больше лощённой идеальности. — Не получится. — Холодно и хлёстко отзывается и отпускает наконец, отступая назад и, будто бы безучастно, окидывает его долгим взглядом, не спеша продолжать.

— Хочешь, расскажу, как всё будет? Будет повторное слушание. И самый мягкий приговор, который ты получишь — пожизненное. — Хикс опускается на койку и достаёт сигареты: у Хикса есть всё, что он захочет, даже в таком месте, у него нет причин отказывать себе в чём-то, — чиркает зажигалкой и неторопливо прикуривает, выдыхает густой дым и губ снова касается ухмылка, — угощайся, — кидает ему пачку сигарет и заводит одну руку назад, склонив голову к плечу, — у меня есть к тебе предложение. Выслушаешь?[nick]Jonathan Hicks[/nick][status]blood on a marble wall[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BnEIP.png[/icon][sign]

http://funkyimg.com/i/2KCBJ.png

https://i.imgur.com/raEDKLi.gif

[/sign][fandom]Shit Reality[/fandom][lz]You should see me in a crown. I'm gonna run this nothing town. Watch me make 'em bow. One by one by, one. One by one by[/lz]

+1

6

Келли склоняет голову чуть в бок и с нескрываемой ухмылкой наблюдает, как его ныне сосед по камере медленно закатывает рукава. Ну точно хочет поприветствовать крепким дружеским рукопожатием, не иначе. Келли поднимает чуть насмешливый взгляд и снова смотри в глаза Хиксу. Наверное, мало кто вот так смел вести с ним диалоги. Это должно, вероятно, задевать. Хорошо бы, если бы это было так. Бенедикт всегда отличался холодной расчетливостью и безэмоциональностью. Он – как идеальное орудие для убийства. Это помогало ему скрывать на протяжении многих лет то, кем он является на самом деле. В том числе, это помогало притворяться живым человеком, а не оболочкой, выжженной внутри войной. Сейчас он бы тоже мог расплыться в лестных комментариях, мог изобразить страх, покорность, испуг, что угодно, мог вывести эту беседу в любое русло, но…

Это не то, чего ему хотелось.

Точнее, ему впервые хотелось хоть чего-то.

Хикс лишь поначалу был очередной галочкой, которую Бен поставил бы напротив дела, попавшего ему в руки, но эта игра вышла на новый уровень, когда стало понятно, что.. Джонатан Хикс полностью оправдал его ожидания. Он настолько же осторожен, настолько же не любит уступать, и настолько же упрям. Только, в отличии от Келли, он не всегда скрывает то, кем является. Точнее… чаще всего по нему сразу можно понять, кто он есть на самом деле.

Это завораживало.

Хотя больше всего Келли нравилось то, что перед ним ему самому не приходится притворяться. Хикс будто сам чувствует и знает, кто перед ним.

- Уверен, ты знаешь обо мне достаточно, так что почему бы не пройти тот этап, где мы обращаемся друг к другу на «вы», - Келли позволяет себе усмешку над тем, где Хикс заявляет, что у него все схвачено и на нем арест не отразится. Что же, он может думать себе что угодно, но Бенедикт не впервые в тюрьме. И здесь, если уж на то пошло, условия приятные и комфортные, даже не смотря на то, что каждый второй здесь хочет вонзить ему в спину нож. Нет, это будет не худшее, что он пережил.
Келли бы  с удовольствием поговорил, он улыбается, и эта улыбка вкупе с отведенным в насмешке взглядом стоит ему дорого. На долю секунды его реакции отстают, и этого достаточно, чтобы Хикс прижал его к стенке. В любой другой ситуации он бы этого не позволил. Это на уровне подсознательных рефлексов – выставить блок, когда к твоей шее кто-то тянется. Но в этот раз его рука бьет по чужому запястью поздно – пальцы уже сдавливают горло, мешая дышать, и в этот момент взгляд Келли меняется на тот, который бывает у зверя в тот момент, когда от сосредоточенности зависит жизнь.
Впрочем, это всего пара секунд.
- Заигрался? – Бенедикт улыбается змеей, - а, что, тебе не нравится, когда другие дети в песочнице тебя обижают?
Пульс ускоряется незначительно. Скорей, на автомате от выброса адреналина. Но страха нет и в помине. Если бы Хикс хотел его убить, он бы это уже давно сделал. Келли знает, как убивать людей, и это куда проще. Сейчас это даже близко не похоже на попытку убийства.
Впрочем, на приятную беседу тоже не тянет, когда его прикладывают лицом о стену. На боль ему плевать – рассеченая бровь и скула – такие пустяки, что он даже не обращает на это внимания. А вот само личико жалко. Оно ему частенько помогало добиваться желаемого. Келли дергает плечом несколько раздраженно, когда его отпускают, и дергает верхней губой в оскале. Это как проиграть первый раунд – неприятно, но не смертельно. Он даже не пытается вытереть кровь, зато поправляет волосы, скорей на автомате. И только потом не спеша разворачивается. Ведет головой, когда ему заливают сказки о будущем, расплывается в улыбке, мол, ну да, рассказывай, мне почти интересно.
На лету ловя пачку сигарет, Келли легко делает пару шагов вперед. Эти движения настолько слитно и естественно смотрятся, будто поставленная сцена в кино. И едва поймав пачку, Бен сжимает ее в руке, стискивает зубы и кулаком с размаху бьет Хикса в лицо. Еще недавно расслабленный, как последний обкуренный хиппи, он сейчас был похож на пантеру. Набрасывается резко, бьет Хикса снова, и потом еще раз.
- Если думаешь, что у тебя здесь больше прав, чем у меня, ты так глубоко заблуждаешься. Даже если что-то обо мне вскроется, поверь, охуительно большое количество людей в законе – похлопает меня за это по плечу и пожмет руку, - Келли то ли шепчет это, то ли рычит уже. Даже самые честные законники однажды задумывались о том, чтобы просто пустить пулю в лоб очередному преступнику, который отмазался от тюрьмы. Да что там, у самого государства руки по локоть в чужой крови и кишках. И чаще всего, это невиновные люди.
Келли буквально наваливается на Хикса, придавливая его собой и упираясь предплечьем теперь уже в его горло.
- Расскажи мне еще что-нибудь забавное на ночь, - Он склоняется, капая своей кровью ему на лицо, но улыбка все еще похожа на оскал.

[nick]Benedict Kelly[/nick]
[icon]http://funkyimg.com/i/2KSWn.gif[/icon]
[sign]

Most of my life was heavy and hard
So many days, so many scars
But it was all of those years to make me who I am
I broke through and here I stand

https://i.imgur.com/xR37zYC.gif

[/sign][fandom]Shit Reality[/fandom]

Отредактировано Persephone (2020-05-03 18:45:51)

+1

7

Хикс словно хищное животное, заприметившее свою жертву, внимательно наблюдает за Бенедиктом, не сводит с него цепкого, изучающего взгляда, не упускает ни одной эмоции, ни одного жеста. И то дело не только привычки — то неподдельный интерес, жажда узнать больше, увидеть больше. Хикс ухмыляется коротко, кончиком языка касается верхнего клыка: Хиксу нравится, определённо нравится этот Бенедикт Келли. Хикс думает, что в этот раз «жертва» — точно такой же хищник. Волк в овечьей шкуре, что тянет губы в змеиной улыбке: ну и где же твоя хвалённая сдержанность и непоколебимое спокойствие, Бен? Продолжай. Ему нравится. Нравится, что тщательно отработанная, заученная роль отходит на задний план, что маска непринуждённого спокойствия даёт трещину и тот позволяет себе быть тем, кто он есть на самом деле, откинув фальшивую вежливость, но не растеряв своего лоска даже будучи заключённым в тюрьме. Было в этом какое-то особое очарование. О, это определённо по своему заводит — нет ничего более откровенного, чем отсутствие притворства.

Хиксу нравится.

Чужое раздражение. Непоколебимая решимость и умение держать себя даже в такой ситуации. Даже дерзость, которую он никогда не спускал никому с рук, — которую никогда никому не спустит: каждый должен знать своё место и должен знать, что будет, если позволить себе больше, если будет — слишком зазнаваться, — нравится. Но сейчас ему интересно: как далеко может зайти этот агент ФБР? Какой он может быть? Насколько холоден твой лёд за любезными улыбками? Насколько горячее твоё пламя, в стремлении добиться своей цели?

Как далеко ты можешь зайти?

Джонатан не сводит с него взгляда.
Не сдерживает усмешки, когда тот отточенными, поразительно естественными, — почти очаровывает, — движениями приглаживает волосы. Взглядом очерчивает рассечённую скулу, стекающую по коже кровь, и медленно выдыхает.
Видит, как всего за секунду Келли меняется и не может сдержать почти безумный восторг во взгляде, когда тот подходит ближе: Хикс знает, что будет дальше. Кажется, что время на мгновение замедляется, услужливо позволяя рассмотреть его лучше, подготовиться. Не позволить или ударить первым.

Хикс ничего не делает. Отзывается звериным оскалом, но так ничего пока не говорит, позволяя ему закончить. Удар сильный, хорошо поставленный, останется синяк. Удар сильный настолько, что это совершенно не вяжется со всем его образом: держать оружие в руках и выступить в прямом бою — это совсем не одно и тоже. От прежнего Бенедикта Келли ничего не остаётся и это — нравится только больше. Все инстинкты кричат: он ничуть не уступает тебе. Он безумец. Таким — не место среди людей. Превосходный актёр, такой талант пропадает.

Хикс хрипло смеётся и сплёвывает кровь, чувствует, как начинает гудеть голова от недостатка поступающего кислорода. Чувствует — чужую обжигающую кровь на себе. Он хочет его. Хочет его рядом с собой. Алмаз среди дерьма: что зря растрачивать свои способности, когда им можно найти достойное применение?

— Я знаю. — Удивительно спокойно отвечает наконец и кажется совершенно расслабленным, как будто это не его только что избивали, как будто не чувствует чужого веса тела и сдавливающую горло руку. Как будто у них всё ещё, как тогда, в суде, — просто светская беседа. — Я выйду тогда, когда захочу. — Беспечно пожимает плечами и вдруг размашисто проводит ладонью по чужому боку, между лопатками, скалится снова и срывается на рык, вновь путаясь пальцами в чужих волосах, вновь — резко дёргает:

— Никогда не оставляй руки свободными, Бен, — хрипит и усмехается, но, впрочем, не дёргается, запрокидывает голову и смотрит тёмным взглядом на него. Он мог бы высвободиться. Он мог бы вернуть ему долг, но лишь проводит взглядом по шее, ярко выраженному кадыку и отпускает, пренебрежительно хлопает ладонью по щеке, пальцами мажет по коже и приподнимает левый уголок в ухмылке, вновь расслабляясь.

Хикс знает:
Бенедикт Келли не будет убивать его. Не сейчас. Точно так же, как сам Джонатан не собирается этого делать. Пока.

— Неважно, как много людей тебя поддержат, — спокойно, устало даже объясняет очевидное: он не любит озвучивать то, что ясно и без слов, а если неясно, то ты просто безмозглый идиот. Не любит, но сейчас всё по другому, — я выйду, а ты будешь гнить в тюрьме: поверь, я позаботился о том, чтобы так оно и было. — Закрывает глаза и глубоко вдыхает носом, чувствуя как голова начинает идти кругом от крепкой хватки, но когда снова смотрит — всё так же спокоен, — ни один суд не оправдает тебя, сколь бы благородными не казались твои действия. Ты убийца. Всего лишь хладнокровный убийца. Как знать, может со временем ты станешь знаменитым серийником, чей психологический портрет будут разбирать студенты, — Джонатан глухо смеётся собственной шутке и снисходительно улыбается, но смотрит всё так же прямо и жёстко, — о, я знаю, что ты лучше, куда лучше этой гнили, но только я, Бен. Ты поразительно умён и беспощаден. Работай со мной, — Хикс не говорит «на меня» — ему не нужен ещё один подчинённый, ему не нужен кто-то, кто беспрекословно будет выполнять его приказы. Ему нужен тот, кто может сам в любой момент обнажить клыки и вцепиться ему в глотку. [nick]Jonathan Hicks[/nick][status]blood on a marble wall[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BnEIP.png[/icon][sign]

http://funkyimg.com/i/2KCBJ.png

https://i.imgur.com/raEDKLi.gif

[/sign][fandom]Shit Reality[/fandom][lz]You should see me in a crown. I'm gonna run this nothing town. Watch me make 'em bow. One by one by, one. One by one by[/lz]

+1

8

Интересно, если бы они оба были настроены решительно, кто бы в итоге победил? Отчасти это хочется проверить. И Бен даже не скажет, что будет хуже – проиграть Хиксу или испытать разочарование, если тот проиграет ему. Келли не впервые переходит границы закона, но впервые ему действительно было интересно узнать, что (или, точнее, кто) кроется за теми границами, куда может дотянуться ФБР. За теми границами, куда может дотянуться он.
Это мало похоже на полноценную драку – скорей на знакомство двух хищников, демонстрирующих друг другу клыки.
Хикс уверен во всем, что делает и что говорит. Это и задело в первый раз. Это подстегнуло прострелить брешь в его идеальном плане. Пустить его идеальные планы под откос. Нарушить его привычную систему, в которой он как рыба в воде. Хиксу никто не смел перечить. Наверное, это должно было стать скучным, как Бенедикту становилась скучна банальная работа с бумагами. Но он парень щедрый – всегда готов сделать жизнь ближнего своего веселей.
Никакой драки все еще не происходит. Вместо этого он чувствует на спине руку Хикса, а затем пальцы неприятно стягивают волосы. Терпимо, но Келли коротко дергает верхней губой в ответ. И даже сейчас дергает уголками губ в улыбке.

«Никогда не оставляй руки свободными».

Звучит почти как оскорбление. Ну, вот, а так хорошо начали.

- Хочешь немного прописных истин озвучить? Вот тебе еще одна – запираясь в клетке с кем-то, убедись, что этому кому-то интересно все, что ты говоришь.

Бен мог так же рассказать много о том, как на самом деле надо убивать человека. И что если начал вбивать чье-то лицо в стену, то надо сделать так, чтобы на этой стене пол лица осталось, иначе последствия могут быть не самые приятные.
Но Хиксу не до этого. Келли – тоже. У них тут беседа.
Взгляд у Бена даже сейчас колкий и надменный, он будто смеется, да что там, в темных глазах действительно горит азарт. Перед ним не просто противник, не очередной солдат, не пешка. Нет, Хикс не просто верзила, умеющий махать руками. У него и язык должен быть неплохо подвешен.
Он играет так же хорошо, как и сам Келли.
Это восхищает.

Они слишком похожи. Но оказались по разные стороны от черты.
Келли устало отводит взгляд, когда его хлопают по щеке, а потом начинает смеяться. Он теперь не душит Хикса нарочно, а просто оставляет руку на его горле. Роняет голову, продолжая смеяться, а когда немного успокаивается, с лукавством смотрит куда-то в сторону, словно что-то чертовски интересное именно там, а не здесь, под ним. Склонившись больше, доверительным шепотом делится с Джоном главным.
- Ты не понял. Если я отсюда не выйду, то и ты не выйдешь, - он возвращает Хиксу его же жест и ведет ладонью по щеке, прежде чем подняться и развалиться на койке рядом полулежа, упираясь лопатками в холодную стену и упираясь согнутой ногой в край кровати.
- Меня никто не поддержит, - он почти брезгливо отводит взгляд, вспоминая, что у него вроде как есть «коллеги», - они обычные шавки правительства, прячутся за тем, что правильно, только и могут, что из-за угла брызгать ядом. Их поддержка в том, что они не будут мне мешать, но когда придет время – первыми дернут рубильник. Но прежде правительство постарается «раскрыть» или замять это дело.
Бен так просто говорит об этом, будто перечисляет, что съел сегодня на завтрак, и то про кофе и жареный бекон он говорил бы более увлеченно. Потому что правда в том, что его это совершенно не волнует и не пугает. Он всегда был один. Он был тем, кто выживает. И не раз смотрел в лицо смерти. Каждый раз, когда тебе кажется, что это конец, внутри что-то умирает. Будто твои чувства погибают в той резне, где ты успел побывать, в очередной перестрелке, недалеко от очередной взорванной гранаты.
И, черт побери, Келли чувствует облегчение, когда говорит это, ничуть не притворяясь. Когда не надо проявлять какие-то эмоции – у него их осталось не много, настоящих.
Обычных людей это пугает до дрожи, вызывает отторжение.
Поэтому Бен научился менять даже свой пустой взгляд на тот, в котором плещется интерес.
Келли снова усмехается, а потом замолкает, задумчиво глядя перед собой, и прикусывает нижнюю губу.

«Я знаю», говорит Хикс, и Келли ему верит. Потому что видел в его взгляде то же самое, что видел в своем отражении – ничего. Джонатан не сводил с него глаз ни на секунду. И в них не было ни страха, ни сомнений. Лишь извращенный интерес.
«Работай со мной».
Нет, такому человеку точно не страшны враги и, тем более, не нужны друзья. Это предложение не для того, чтобы устранить на своем пути Келли – проще было бы убить. Хочет держать поблизости?
- Как ты себе это представляешь? – Келли не говорит «нет», но и не соглашается. Он хочет узнать, что в голове у Хикса. – Если я сменю работу, вдруг уволившись после тюрьмы, это будет, конечно, понятно, но бессмысленно. Тебе же не нужен простой наемник. И что ты мне пообещаешь? Вызволить меня из тюрьмы и восстановить в должности? Если у тебя это так легко получается, значит, у тебя уже есть там связи. О, я даже знаю их. Жалкие люди. Предполагаю, что ты их больше пугаешь, чем платишь им. Видимо, тебе нужно не это…
Келли замолкает и смотрит на Хикса. Он не хочет говорить об этом. Не хочет признаваться, что понимает, о чем сейчас идет речь и что предлагает ему Джон.
[nick]Benedict Kelly[/nick]
[icon]http://funkyimg.com/i/2KSWn.gif[/icon]
[sign]

Most of my life was heavy and hard
So many days, so many scars
But it was all of those years to make me who I am
I broke through and here I stand

https://i.imgur.com/xR37zYC.gif

[/sign][fandom]Shit Reality[/fandom]

+1

9

О, Хикс знает, что Бенедикту интересно:
Хикс видит это по чужим глазам. Видит, что тому нечего терять, что тот — будет слушать.
В конце концов, иначе они бы не оказались здесь и сейчас в одной камере. Иначе — Бенедикт не затеял бы эту игру изначально.

А Хикс — не поддержал бы её.

И это было по-настоящему увлекательно. Хикс давно не чувствовал такого. Никогда. Хикс почти забыл, какого это, когда есть кто-то, кто готов бросить тебе вызов, заставить кровь бежать по венам быстрее, обжигать. Бенедикт же не просто решился на столь дерзкий поступок, но ещё и смог не сбавить темпа, поднять ставки, разжечь интерес, превращая его в пожар, что обращает всё в пепелище. Разве можно такое — просто гасить? Нет. Хикс хотел, чтобы этот пожар прошёлся по улицам города, чтобы он сжёг всё дотла, чтобы никогда — не затухал. Не подконтрольный ему — разделяющий его взгляды, дополняющий.

Разве это не достойно похвалы?

Каждая работа достойна внимания.
Даже если эта работа изначально была направлена против тебя.

Можно сказать, что они оба прошли тест друг у друга, а значит теперь — могли двигаться дальше. Вопрос лишь в том вместе или разными дорогами. Хикс, конечно же, предпочёл бы первое. Предпочёл бы зайти с ним так далеко, сколь было возможно. Дальше. Стереть все границы, все рамки разумного и дозволенного. Это была бы непредсказуемая и опасная игра. Захватывающая. Лучшая. Хикс умел подавить собственное самолюбие ради того, чтобы в итоге получить ещё больше. Всему нужно время и место.

Прелюдии — пройденный этап. И сейчас он был предельно откровенен и открыт.

Джонатану не столько важно было слышать, что Келли говорит, сколько — видеть его. Слова — пустое. Хотя, безусловно, тот способен был превратить их в своё оружие. Хикс всматривается в чужое лицо жадно и внимательно, словно хищник, наслаждаясь и даже не пытаясь скрывать этого. Цепко, считывая и заглядывая глубже, желая увидеть — больше. Чужой азарт, прикрытый надменным превосходством. Чужую холодную темноту за бесконечными улыбочками и вальяжностью. Хикс чувствует, как за непосредственностью и расслабленностью прячется напряжённы интерес. В конце концов, им обоим терять нечего в данной ситуации. Нужно только сделать шаг навстречу. И Джонатан, конечно, предпочёл бы, чтобы Бен ответил ему тем же. Что, впрочем, не отменяет того, что Келли может остаться верен своему упрямству: от него можно ожидать чего угодно и, переступая порог камеры, Хикс просчитал все возможные исходы данной затеи. Если хочешь быть на вершине — умей быть готов к поражению в партии и обернуть ситуации так, чтобы победа в итоге всё равно была за тобой.

Хикс чувствует чужое обжигающее дыхание кожей и от этого перехватывает собственное. И от этого взгляд загорается ещё больше. Это похоже на хождение по карнизу: один неверный шаг и ты сорвёшься в пропасть, переломаешь кости — не собрать потом, не обернуть время вспять, второго шанса не будет. Ему нравится это. Напряжение, которое сжимает лёгкие и зудом отзывается на кончиках пальцев. Интимность, которая может быть только у тех, кто друг друга понимает так же хорошо, как себя самого. Доверяет, не смотря на непримиримость. Они — отражение одного. Искажённые, противоположные, но при этом — совершенно одинаковые.

Хикс не отвлекается на пустое. Не комментирует то, что сейчас неважно: достаточно и того, что он это услышал. Хикс пришёл сюда, рискуя, не смотря на идеально проработанный план, не просто для того, чтобы обменяться любезностями. Ему нужно куда больше. Он садится удобнее и потирает шею, молчит, тянется было за сигаретами и досадливо морщится.

— Я не хочу, чтобы ты менял работу, — неторопливо начинает, смотря перед собой, — я хочу, чтобы всё оставалось, как есть, с определёнными поправками, — усмехается и наконец смотрит на него, — можешь даже продолжить копать под меня, — короткая улыбка на мгновение превращается в оскал, — но, полагаю, в конце концов, это дело закроют, — подаётся вдруг ближе — снова — упирается ладонью о стену рядом с головой и заглядывает в чужие глаза, — мне нужен ты, рядом, — повторяет, медленно, чётко, — не наёмник, ты прав, и не «свой человек». Я хочу больше. Я хочу всего тебя. Не люблю полумеры, знаешь? — Хикс говорит спокойно, серьёзно, без лишних эмоций: ему не стыдно признаться в этом, ему нечего стыдиться — это было бы лицемерием, а он лицемерие не терпит, — мне не нужно беспрекословное подчинение, как и не нужен напарник. Мне нужен ты. Не стоящий в тени, готовый сказать всё, как есть, прямо и без уловок, готовый, если надо, даже наставить на меня оружие. Спустить курок. Ты можешь выдвинуть свои условия. Пожелания. Если такие есть, — хмыкнул, — что посчитаешь нужным: у тебя будут такие же права, как и у меня. И таже свобода. Ты волен делать, что угодно. — Хикс клонит голову к плечу, смотрит какое-то время молча и медленно выдыхает, отстраняясь и поднимаясь на ноги. — Впрочем, я бы предпочёл быть в курсе твоих... идей. Если ты, конечно, примешь моё предложение.[nick]Jonathan Hicks[/nick][status]blood on a marble wall[/status][icon]http://sd.uploads.ru/BnEIP.png[/icon][sign]

http://funkyimg.com/i/2KCBJ.png

https://i.imgur.com/raEDKLi.gif

[/sign][fandom]Shit Reality[/fandom][lz]You should see me in a crown. I'm gonna run this nothing town. Watch me make 'em bow. One by one by, one. One by one by[/lz]

+1

10

«Делай, что хочешь, но будь на моей стороне». Звучит так хорошо, так идеально. Какие могут найтись причины, чтобы отказаться от этого заманчивого предложения? Особенно когда на другой чаше весов твоя полностью уничтоженная карьера и репутация. Хикс как будто предлагает лучшую в мире сделку, только забывает, при этом, оставить ему право выбора. «Мы будем равноправными партнерами, но, если ты скажешь «нет» – я тебя уничтожу.»
Любой разумный человек поймёт, что в этой ситуации есть лишь один выход. Любой слабый человек решит, что так проще, так обойдется без потерь. Любой ничтожный человек будет цепляться за хорошую работу, за достойную оплату, за выгодную сделку. Такими весь департамент кишмя кишил. Бен видел и распознавал их ложь по одному лишь потному рукопожатию. По их сбитому дыханию с отекшими легкими, по их нервному холестериновому сердцебиению. И ему было на это плевать. Это не вызывало ни ненависти, ни омерзения, ни отвращения. Он просто видел их, и ему было плевать, как стало плевать на многое уже давно.
Когда правительство возвращает тебя с войны и выплевывает на мирные улицы города, у тебя есть два пути – ты либо сдохнешь, либо всплывешь. И если не хочешь закончить на дне, там же, где многие бывшие защитники страны, а теперь, бомжи без постоянного заработка, то придется научиться плавать.
Когда тебе столько лет подряд вдалбливали в голову, что ты должен двигаться, стрелять, дышать по чужой команде, чертовски сложно остановиться и начать думать своей головой. Потому что проще было не думать – иначе сойдешь с ума. Ты убиваешь не потому, что тебе нравится нажимать на спусковой курок. Ты убиваешь потому, что это приказ правительства. И эта деревня горит от бомбардировки не потому, что ты сделал залп из гранатомета, а потому что так сказал командир. За тебя решают, что хорошо, а что плохо.
Но вот ты «дома», и вдруг оказывается, что теперь всё это ты должен решить для себя сам.

Келли решил, что с войны он так и не вернулся. Что ему там нравилось.

Келли решил, что здесь у него врагов тоже хватает, но теперь он сам будет решать, что хорошо, а что плохо.

И по его скромному ебучему мнению, остаться без работы, без социальных гарантий, без какой-либо защиты – это не плохо. Это всего лишь шаг назад, не больше. Там, где любой другой человек сдохнет за минуту – он выживет, сотрет чужую кровь с щеки и спокойно закурит.
Он до сих пор жив не потому, что умел идти на компромиссы или выгодные сделки. Он жив потому, что это всё, что он умеет. Поэтому он слушает Хикса внимательно.
Того-самого-Хикса, к которому за эти годы не смогло подкопаться ни одно агенство, ни один фбровец. Того самого, у которого всё ещё идеальная репутация, и который снизошел навестить его лично в тюрьме, чтобы сделать «выгодное предложение», от которого невозможно отказаться.
Бенедикт Келли усмехается себе под нос, глядя на собственные ладони, которые медленно потирает, а потом подается вперед, заглядывает Хиксу в глаза вкрадчиво и произносит короткое, но ясное: «нет».
Никаких объяснений или красноречивых изысканий. Никаких «запихни себе этим предложения сам знаешь куда». Просто нет, ведь… это так очевидно, да? Он не из тех, кто ищет того, за кем ему нужно следовать (ах, да, они же будут равные партнеры, да? Звучит так, будто им не хватает лишь брачный договор заключить). И не из тех, кто даже в такой ситуации чувствует себя загнанным в угол. Келли не боится быть запертым в одной камере с Хиксом, который творил настолько ужасные вещи с людьми, что по нему электрический стул плачет. В то время как в соседних камерах, он наверняка знает, он помнит некоторых даже в лицо, есть люди, которые давно хотели бы с ним поквитаться и очень мечтают встретить его парой острых заточек. А охрана настолько проплачена, что им плевать, даже если здесь кого-то показательно четвертуют, а потом сожрут вместо ужина.
Бенедикт поднимается на ноги и, больше ничего не говоря, поворачивается спиной и подтягивается руками, забираясь на верхнюю койку двухъярусной кровати.
- Надеюсь, ты не храпишь ночью. Мне бы хотелось сегодня выспаться, - как ни в чем не бывало, замечает Бен и кладет руки под затылок, закрывая глаза.

Никто из них этой ночью не спит.

За внешним спокойствием и расслабленностью скрывается полное внимание к ситуации. Как в Ираке, когда ты спишь с мыслью, что в любой момент к тебе либо ворвется вооруженная до зубов банда террористов, либо в твое убежище просто попадет бомба. Келли контролирует даже свое дыхание и затылком чует, что Хикс так же – не спит. Хотя и кажется намного более спокойным. Скорей, погруженный в свои мысли, чем в ожидание внезапного нападения.
Что же, тут он прав. Убивать Джонатана в тюрьме нет никакого желания. Почему-то в таком случае их «игра» казалась бы бессмысленной и неинтересной.
Может, Хикс думает так же?

Келли начинает свой день как любой военный человек – со стандартных ритуалов: упражнения на пресс, на ноги, отжимания. Он делает это настолько машинально, четко и монотонно, что не приходится сомневаться: так начинается каждое его утро. После упражнений, почистив зубы, он слегка морщится, глядя на свое отражение, и ведет пальцами по щеке – с идеально ровной щетиной тут могут возникнуть проблемы.
- Я думал, ты уйдешь сразу же, как только получишь ответ. Хочешь задержаться на этом курорте подольше? Уверен, у тебя и на это найдутся свои оправдания. Или начальник передумал тебя выпускать, решив, что это отличный шанс закрыть тебя здесь и получить за это всю славу? – Келли лучезарно улыбается, выискивая в зеркале отражение Хикса, а после обмакивает руки в воде и принимается укладывать свою уже не такую идеальную прическу. И плевать, что он уже давно не в костюме-тройке а в дерьмовом оранжевом комбинезоне.

[nick]Benedict Kelly[/nick]
[icon]https://funkyimg.com/i/36jLL.gif[/icon]
[sign]

Most of my life was heavy and hard
So many days, so many scars
But it was all of those years to make me who I am
I broke through and here I stand

https://i.imgur.com/xR37zYC.gif

[/sign][fandom]Shit Reality[/fandom]
[lz]Choke choke again
<br>I thought my <a href="https://slowhere.ru/profile.php?id=20">demons</a> were my friends
<br>Getting me in the end
<br>They're out to get me
[/lz][status]Здесь и сейчас[/status]

Отредактировано Khadgar (2020-07-17 19:40:26)

+1

11

У Хикса загорается взгляд, когда он слышит отказ. У Хикса в груди — разгорается пожар. Не потому что он хочет свернуть ему шею за то, что посмел перечить, а потому что теперь хочет его лишь больше. Это не слепая спесь и не пустая самоуверенность. Это стержень внутри, который ничто не сможет сломать и даже прогнуть. Джонатан уважает его. Уважает эту силу и восхищается ей. Джонатан знает: Келли умудрится выжить даже в этом прогнившем месте. Да, лоск сойдёт, но вместе с тем обнажит то дикое животное, что живёт под рёбрами и скалится через чужой взгляд. Джонатан был бы разочарован, если бы Бенедикт так просто согласился на сделку — это лишь значило бы, что он его переоценил. Но Хикс никогда не ошибается. И не ошибся в этот раз. И от этого нетерпеливым ожиданием скребёт в груди. Хикс умел ждать. Чужая несговорчивость лишь отсрочка, которую он может себе позволить. Он ничего не отвечает на чужое замечание и просто опускается на койку, смотрит бездумно перед собой. Не спит. Не потому что боится, что Келли его прикончит во сне: знает, что этого не будет, — потому что слишком возбуждён и будто не хочет упускать ни одного момента. Местная тюрьма, конечно, не лучшие апартаменты: острые пружины впиваются в спину, пыль забивается в ноздри, вместе с запахом затхлости и дерьма, — но Хикс никогда не был особо прихотлив в комфорте и это не более чем временные неудобства, которые стоит потерпеть ради результата. Хикс прекрасно знал, что его ждёт. А, если кто-то ещё не понимал кого именно к ним в тюрьму привели, то скоро он может очень поплатиться за своё незнание. 

Хикс был безупречен в своей роли успешного бизнесмена. И ещё более безупречен в теневом бизнесе. Хикс не допускал ошибок, по документам у него даже нет оружие, в отличие от большинства населения Америки: он не засветился ни в одной базе данных, не превышал ни разу скорость, добросовестно платил налоги. Именно поэтому никому и никогда не удавалось подобраться к нему слишком близко. Неважно, как много ты знаешь — это знание ничего не стоит, если ты не можешь к нему прикрепить доказательства. И единственное, чего ты можешь добиться — если не свой гибели, то гибели всех своих близких и за это же сядешь в дурку: потому что Джонатан Хикс безупречен — всё попытки пойти против обернуться против тебя самого.

Джонатан чутко реагирует на движение сверху: в соседних камерах ещё тихо, Келли уже спрыгивает на пол, — Джонатан молча наблюдает за ним, но не спешит подниматься сам. Запоминает чужие привычки, о которых не знал раньше, как будто эта информация может быть хоть сколько полезной. Не сдерживает усмешки, когда видит, как тот пытается уложить волосы, встречает чужой взгляд в отражении.

— Я же не идиот, Бенедикт, — садится и разминает затёкшие мышцы, прежде чем в точности повторить упражнения, которые совсем недавно делал Келли, разгоняя кровь по венам, — было бы сущей глупостью выходить так рано, — легко поясняет, поднимаясь с пола, подходит к раковине, — полагаю, у меня есть около недели, — у него на самом деле нет ни одной причины что-либо скрывать от Бенедикта.

Джонатан выглядит расслабленным и непринуждённым. Чувствует он себя так же. Джонатан садится в столовой рядом с Келли, как будто они давние знакомые и ему совершенно плевать что сам Келли думает об этом. Джонатан чувствует напряжение вокруг, выхватывает перешёптывания, знает, что будет дальше, но на это ему тоже плевать. Он не меняется в лице даже когда один из заключённых подходит сзади, наваливаясь: посуда на столе грохочет от сильного удара, Хикс — удобнее перехватывает вилку в руке.

— Эй, помнишь меня, гнида? — хрипит прокуренным голосом амбал, обращается к Келли, — пришло время платить по счетам, ублюдок! — Хикс поднимает взгляд на Бенедикта, губы дрогнут в едва различимой улыбке, но взгляд остаётся сосредоточенным и холодным. Хикс — вонзает вилку в чужую ладонь, зубцы гнутся, амбал — воет и матерится, отшатнувшись. Скалится, но не успевает ничего сказать: Джонатан не теряет время и одним слитым движением ломает ему переносицу, вторым пробивает солнечное сплетение, третьим — сбивает с ног, давит пяткой на горло.

— Ты мешаешь, — в голосе металл, взгляд тёмный и равнодушный, Хикс подцепляет пальцами стакан за края, делает небольшой глоток дерьмового компота с таким видом, будто это самый дорогой в мире виски.

— Ты ещё кто такой ... бля?! — выплёвывает с трудом, прожигая взглядом, Хикс знает — ждёт подмоги. Хикс знает — подмоги не будет: кто-то из этих идиотов узнал его, духу не хватит рыпаться. А если кто-то ещё решит влезть, что ж, он быстро укажет им, где их место, ему это будет на руку, не говоря уже о том, что это будет хорошей разминкой. Куда лучше той, что он делал по утру.[nick]Jonathan Hicks[/nick][status]blood on a marble wall[/status][icon]https://i.imgur.com/DqA5iZW.png[/icon][sign]

http://funkyimg.com/i/2KCBJ.png

https://i.imgur.com/raEDKLi.gif

[/sign][fandom]Shit Reality[/fandom][lz]You should see me in a crown. I'm gonna run this nothing town. Watch me make 'em bow. One by one by, one. One by one by[/lz]

Отредактировано Hisoka Morow (2020-08-19 19:22:48)

+1

12

Не так давно Бенедикт мог приготовить легкий завтрак из яичницы, бекона, пряных специй, и это все ещё выглядело бы изысканно, аккуратно и с аппетитным ароматом. Он во всем был самостоятельным, ещё у него было упорство и желания повысить свой навык в чем бы то ни было. Он привык, что выживают только лучшие. От готовки помереть, конечно, сложно, да и не военное дело, но… он просто лучший. Во всем, за что бы не брался.

Другое дело – он не любил готовить на своей квартире. Это вызывало легкое отвращение и ассоциацию с домом. А он не из тех, у кого есть дом. У него в разных городах есть схроны, куда он в любой момент может приехать и, сменив личность, исчезнуть от всего мира. У него в шкафу, а дорогими лощёными костюмами, собрана сумка со всем необходимым, чтобы прийти, взять её и уйти, оставив всё остальное уже своей мёртвой личности, которую никогда не найдут. Хотя, может, и найдут, но это будет чужой труп.

Келли давно ни к чему не привязывался, предпочитая менять редких сожителей так же, как костюмы. Он предпочитал есть в ресторанах, и у него были на это деньги. Он ездил в дорогих машинах и носил ролекс за двадцать тысяч долларов. Он улыбался и был дружелюбным, не выражая ровным счетом ничего.

С тем же успехом и равнодушием Бенедикт Келли ест посредственную стряпню, которую называют «кашей», в которую даже соли забыли добавить. Зато положили рядом переваренные брокколи и морковку. Мол, витаминный завтрак. «Мы заботимся о наших заключенных». Как будто в этом месте есть хоть один человек, которому на них не плевать. Как будто во всем мире есть хоть один такой человек. Чего стоит вся доброта и улыбки, если за одно убийство тебя сажают на электрический стул? Ах, да, конечно, есть разница – если ты убил за родину, ты – герой.
Сейчас Келли не считают героем, даже не смотря на то, что убивал он отморозком, в то время как в Азии он убивал подростков, которым едва исполнилось пятнадцать. Мужчин, не умеющих даже держать в руках оружие. И даже женщин, которые всего лишь защищали свой дом или свою семью.
Поэтому Келли не верит в правосудие, вечное, прекрасное. Он ни во что не верит, кроме того, что выживает сильнейший. Только в современном мире «сила» не ограничивается физическими показателями. Умение думать – еще одно орудие, которое способно помочь забраться повыше, где тебя никто не достанет.

Келли с тем же равнодушием вспоминает тренировки, которые его заставляли проходить до принятия в спец отряд. До финала выходили далеко не все. Даже самые здоровенные «силачи» ломались психологически. Физически. Морально. Бенедикт сумел выжить. Не раз. Его муштровали с особым рвением. А навыки заточились в боях. Ему бы, монстру, рожденному правительством, там бы и остаться, попавшись под пулю. Но он вернулся. Только не перестал быть монстром.

Поэтому Бенедикт, повидавший намного больше, чем все улицы этого города вместе взятые, побывавший во многих горячих точках, спокойно ест свою похлёбку (бывало и хуже), и игнорирует Джонатана Хикса, усевшегося напротив, наравне с нарочито громким мужиком. Спокойствие показное – стоит рыпнуться, и Келли устроит ему перелом в трех местах. В лучшем случае – пострадает только рука. В худшем – он знает, какие нервы в позвоночнике должны быть порваны или передавлены, чтобы сделать его инвалидом. Но сосредоточен Бен вовсе не из-за этого шумного мусора. Он знает, кого здесь стоит опасаться на самом деле. Вероятно, теперь это знает не только он, судя по тому, какие взгляды бросают в их сторону. И смотрят не только на бывшего ФБРовца, но и на его компаньона.

Бенедикту не приходится ничего делать. Он видит улыбку Хикса и понимает её без слов, поэтому не вмешивается. Допивает компот с тем же удовольствием, будто это самый дорогой кьянти, и ставит стакан на место. Шумный мужик уже лежит на полу, со сломанным носом, в явном недоумении и все еще наполненный злостью и чувством мести. Не понимающий, что если бы он не сел в тюрьму, Келли бы его просто убил, так что да, это был его билет в жизнь, который он просирает раз за разом. Это должен был быть финал, но у кого-то вошло в привычку показывать новеньким, где их место в этой тюремной иерархии. Тем более когда один новенький – бывший цепной пёс закона, а другой просто нарывается одним своим видом.
Здоровый амбал решает, что ему ничего не страшно. Уличная шпана, насильники, грабители действительно ничего не могут ему противопоставить. Даже серийные маньяки в подавляющем большинстве случаев не готовы к открытому противостоянию, что уж говорить про наркодиллеров, толкачей и всех прочих. Не удивительно, что амбиций и самоуверенности в нем много. Не удивительно, что прихвостней у него хватает.

И когда этот здоровяк рыпается в их сторону, Келли с легкостью упирается в стол руками, подпрыгивает, будто какой-то сраный акробат, забираясь на него, хватает поднос и, отталкиваясь ботинком от края столешницы, одним слитным рывком делает выпад в сторону амбала. Коленка бьет в шею выше ключиц и ниже кадыка. Бен хватается одной рукой за его затылок, а второй со всей силы разбивает поднос о его голову. Это не оружие, и даже не серьезная атака. Оружие – острые осколки пластика, один из которых остался в его руке. Тот, что поменьше, поострее. Бен с размаху вгоняет его в ухо, пробивая ушную перепонку, и тут же вытаскивает, когда по пальцам начинает течь кровь. Здоровяк морщится, кричит и, скорей всего, еще не понимает серьезности увечий, войдя в раж. Пытается сбросить с себя Келли, и тот падает с глухим стуком лопаток о пол, тут же переворачивается, отжимается от пола и бьет по коленной чашечке. С такого замаха раздробить ее не получится, но когда бьешь носком ботинка в бок – она, как минимум, съезжает, повреждая связки.
Келли скалится, подскакивая с четверенек и бьет уже кулаком в челюсть. В место, где соединяются суставы, чтобы выбить нижнюю. Снова бьет, в скулу – уже больше для удовольствия. Разворачивается и с замахом бьет локтем в висок, чтобы дизориентировать и, если повезет, прибавить к этому сотрясение. А после, когда большой парень падает на одно колено, делает захват и приставляет к горлу оставшийся в руке кусок пластика. Наклоняется к целому уху и без единой эмоции, совершенно спокойным, может, чуть запыхавшимся голосом говорит с ним, пока смотрит на Хикса.
- Вели своим шавкам стоять на месте. У нас завтрак. Так давайте вести себя цивилизованно и уважать личное пространство и время друг друга. Пойдет? – Когда амбал ослабевает из-за того, что ему передавили артерию, Келли отпускает его и хлопает по выбритой макушке.
Охрана вмешивается поздно, нехотя, да с таким видом, будто их оторвали от важного дела на какое-то дерьмо. В целом, Бен был бы только рад, если бы они вообще не заявились сюда. В целом, он уверен, что если бы его тут убивали, всем бы было насрать.

Неделя. Интересно, как быстро она пройдет, если их запрут в карцере, ко всему прочему?
[nick]Benedict Kelly[/nick]
[icon]https://funkyimg.com/i/38GLk.gif[/icon]
[sign]

Most of my life was heavy and hard
So many days, so many scars
But it was all of those years to make me who I am
I broke through and here I stand

https://i.imgur.com/xR37zYC.gif

[/sign][fandom]Shit Reality[/fandom]
[lz]Choke choke again
<br>I thought my <a href="https://slowhere.ru/profile.php?id=20">demons</a> were my friends
<br>Getting me in the end
<br>They're out to get me
[/lz][status]Здесь и сейчас[/status]

Отредактировано Erwin Smith (2020-11-17 15:01:02)

+1

13

Хикс пальцами касается шеи, разминает затёкшие мышцы: подобные условия, а скорее их полное отсутствие, закономерно, сказываются, но он на это не обращает внимание — неделя это ничто, как и подобное — тоже; причина, по которой он ввязался в это, стоит куда больше лишений физического комфорта и даже больше мнимого лишения свободы. Каждый, кто может подумать, будто у Хикса и правда неприятности — глубоко заблуждается. Джонатан Хикс не совершает ошибок и не позволяет себе оплошности. Никогда. Джонатан Хикс знает: чтобы что-то заполучить — нужно отдать взамен нечто равноценное, чем больше цена желаемого, тем больше должен будешь заплатить. И Хикс готов платить, убеждён — цель оправдывает средства. Его цель — прямо перед ним. И по праву: Хикс готов отдать ни один десяток жизней взамен этой единственной. Он небрежно взбалтывает компот в пластиковом стаканчике, будто разгоняя по дну подтаявшие кубики льда, и не сводит взгляда с Бенедикта Келли. Краем глаза улавливает движение и медленно, почти раздосадованно выдыхает: человеческая тупость и тяга к самоубийству ни с чем не сравнимы — не это ли та самая пресловутая жажда саморазрушения? Он всегда думал, что подобные качества больше присущи подростком. Хикс допивает компот залпом и сминает стаканчик в ладони, когда видит, как Келли напрягается, двигается моментально, реагирует — молниеносно. У Хикса расширяются зрачки, как будто его принялась обслуживать лучшая девчонка города — его это на самом деле заводит, — он не сводит пристального и тёмного взгляда с Бена, и в этом взгляде лишь голод, кристально искреннее в своей порочности желание. Каждый чужой удар — миллиметр от смерти. Каждое движение выверенное, отточенное, профессионального убийцы. Он хорош. Даже лучше, чем Хикс думал. Знать об этом и видеть в деле — не одно тоже. Что ж, наверное, этот мусор стоит поблагодарить за предоставленную возможность?

Джонатан Хикс хочет его. Во чтобы то ни стало.

Он не двигается, не делает лишних движений, наблюдает за разворачивающейся картиной, словно за лихо развивающимся сюжетом фильма, словно это представление — исключительно для него одного (да и разве это было не так?), он единственный зритель, а эта замызганная столовая со стадом обезьян — их сцена.
Он не двигается, но сильнее давит ногой на чужую шею, вдавливая кадык, стоит лишь почувствовать, как тот пытается рыпаться — отвлекает, раздражает. Краем уха улавливает чужой хрип, чувствует, как тот пытается зацепиться, скребёт ногтями по полу; обмякает. Хикс, конечно же, не убивает его: он не настолько глуп и не собирается давать охране лишний повод всё же повесить на него что-нибудь. Он дёргает левым уголком губ в сдержанной ухмылке, но не сдерживает желания и жажды во взгляде, встречая чужой. Бенедикт Келли по праву достоин того, чтобы стоять рядом с ним. В самом деле, будет чертовски жаль оставлять его подыхать в подобном месте, когда тот обладал столько внушительным потенциалом. Хикс смотрит в чужие глаза и думает: под каркасом дисциплины и абсолютного равнодушия есть ли что-нибудь ещё? Должно быть. Он хочет достать это, вытащить, увидеть и почувствовать  на собственной шкуре. Думает, что если Келли не хочет работать с ним — ничего. Рано или поздно он придёт к нему сам, а сейчас ... Хикс сделает ему одно одолжение. Он увидел всё, что нужно было, дальнейшие слова бессмысленны. Он принял для себя решение и готов ждать столько, сколько потребуется, пока Келли не примет своё.

Охрана лениво окидывает последствия потасовки, Хикс улыбается спокойно, но скрытой угрозой, поднимает руки перед собой.

— Этих, — один из них кивает на пострадавших, — в лазарет, а этих, — переводит взгляд на Джонатана на Келли и ухмыляется, сплёвывая на пол, — в карцер: поделом им, если перебьют друг друга, — Хикс ничего не говорит: в его же интересах остаться с Бенедиктом наедине, без посторонних ушей и глаз, — но запоминает его. Хикс не прощает неуважения. Как не прощает пустой спеси и пренебрежения.

Тяжёлая дверь с лязгом захлопывается за ними, запирается на ключ и засов. Облупленные стены и осыпающаяся штукатурка выглядят ещё более угнетающе под тусклым светом. Чугунная кровать с заблёванном и с въевшейся кровью матрасом, никакого постельного, никакой раковины, ничего вообще больше, кроме косой тумбочки и помойного ведра. Хикс касается пальцами шеи и ледяная агрессия выжигает сетчатку: ох, пожалуй, простым увольнением этот ублюдок не отделается. Пожалуй, после этого он сам надолго застрянет в ванной комнате. Осталось досчитать дни до выхода и не сорваться, чтобы не свернуть кому-нибудь шею раньше времени. Он бы мог всё уладить — ему это ничего не стоит, но Хикс не делает этого, он не собирается рушить идеальный план из-за своей некоторой брезгливости, как не собирается отнимать у себя время, наедине с Келли. Отстранённо думает, что при желании и работая сообща, они могли бы даже покинуть эту тюрьму, не дожидаясь оправдательного приговора: Джонатан знает всю планировку, Келли — слишком хорош, чтобы налажать и помог бы закрыть возможные дыры в несуществующей операции. Хикс хрипло смеётся и потягивается, клонит голову к плечу. Могли бы, но ему ещё пригодится его репутация. А захочет выйти на свободу раньше — даст знать об этом нужным людям. Не сводит цепкого взгляда с Бенедикта и чувствует, как всё ещё клокочет в груди горячее и колючее: этот ублюдок смог не только заинтересовать его, но и подогреть этот интерес, выкрутить его на максимум, закрепить.

— Ещё не пожалел, что отказался? — спокойно, даже как-то безучастно интересуется: он знает ответ на свой вопрос, но не знает, стоит ли действовать дальше, переступать черту, или лучше всё оставить так, как есть. Он думает, что Келли просто упрямый гордец: он ничего не добьётся своим отказом и пустым в данном случае своеволии. Произошедшее сегодня — лишь малая часть того, что его ждёт. В конце концов, он закончит тем, что будет гнить в карцере до конца своих дней. Это если повезёт. Как жаль. В конце концов, Хикс знает, что не позволит этому случиться: он бы себе никогда не пропустил, если бы позволил такой талант растоптать. Но об этом Келли совершенно не обязательно знать.[nick]Jonathan Hicks[/nick][status]blood on a marble wall[/status][icon]https://i.imgur.com/DqA5iZW.png[/icon][sign]

http://funkyimg.com/i/2KCBJ.png

https://i.imgur.com/raEDKLi.gif

[/sign][fandom]Shit Reality[/fandom][lz]You should see me in a crown. I'm gonna run this nothing town. Watch me make 'em bow. One by one by, one. One by one by[/lz]

+1


Вы здесь » Nowhǝɹǝ[cross] » [nikogde] » Незавершенные эпизоды » Bad Things


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно