Nowhǝɹǝ[cross]

Объявление

Nowhere cross

Приходи на Нигде.
Пиши в никуда.
Получай — [ баны ] ничего.

  • Светлая тема
  • Тёмная тема

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Nowhǝɹǝ[cross] » [now here] » на обломках искалеченных судеб


на обломках искалеченных судеб

Сообщений 31 страница 37 из 37

1

Все, что я забыл - напомни,
Голову мою наполни

Lydia х Stiles
https://i.ibb.co/wJHTW7D/1-1.gif  https://i.ibb.co/k9wycnQ/756576-1.gif
https://i.ibb.co/QfTV1yq/image.gif  https://i.ibb.co/BThWBcb/tumblr-psv3vjh-Ur61vbnxoto4-500-1.gif
https://i.ibb.co/fGGJK1v/tumblr-272b561b48742c3bf07799ece7c55772-95415cde-500-1.gif  https://i.ibb.co/JvVX95f/11111-1.gif 
Noize MC - Жечь электричество
Люмен - Электричество

Миллиардом молний, молний
Это так красиво, я в плену этих гроз.

Отредактировано Lydia Martin (2022-02-17 03:52:26)

Подпись автора

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

+1

31

[indent]Ответ Стайлз заставляет кинуть на него испепеляющий взгляд. – Ты издеваешься? – я замечаю его довольную ухмылку и откидываюсь на спинку стула, сложив руки на груди. – Да, ты издеваешься. Отлично, - недовольно качаю головой и отвожу от него взгляд, рассматривая новоприбывших посетителей, которые усаживались за соседний столик. Ладно. Он не хочет звонить. Не хочет договариваться. Черт с ним. В любом случае, Стайлз уже все равно был изрядно выпивший, чтобы пытаться его в чем-то убедить. Особенно, в таких серьезный вещах. На сегодняшний день я сдалась, оставляя разговор на потом.
Рука Стайлза ложится на мою талию и я слышу его шепот, и едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться от мастерства соблазнения уровня «пьяного Стайлза» с определенной фишкой не с первого раза попадать правильными буквами в слова. – Спасибо, всего доброго, - я прощаюсь с барменом и иду к направлению выхода, чувствуя, как его рука аккуратно пытается меня подталкивать вперед. Это тоже забавно, учитывая, что я не могла с точностью сказать, что именно он делает. Подталкивает или же пытается ненароком держаться, делая вид, что вот, обнимает? В любом случае, я поворачиваюсь к нему и окидываю насмешливым взглядом. – Только если там будут кокосы, пойдем, - нахожу его ладонь своей и переплетаю пальцы, покидая бар и окунаясь под лучи вечернего солнца.

[indent]Попытка извиниться, которую я предприняла, сейчас явно была недостаточной. Стайлз обращается ко мне таким тоном, словно не просто не хочет говорить, но и видеть. Но, черт, я же объяснила… Я ведь не хотела, чтобы получилось все так, как получилось. Каждый человек имеет право на ошибку, разве нет? А потом он продолжает и у меня просто внутри все обрывается, пока я стою и молча слушаю все, что он говорит. Говорит много, говорит о потерянном доверии, спрашивает, как можно теперь мне верить и я поджимаю на это губы и опускаю взгляд. Ощущение было такое, словно меня облили ледяной водой, выставив где-то посреди улицы совсем голышом. Вина больно колола в груди, отчего вдруг защипало глаза. Стайлз забирает у меня свою руку и я медленно выдыхаю, прогоняя непрошенные, так сильно жаждущие выйти наружу, слезы. – Они не идиотские, не говори так, - импульсивно срывается с губ, потому что не надо. Не надо так говорить, пожалуйста. Обещания не были идиотскими. И кольцо не было идиотским. Ничего из того, что мы говорили друг другу никогда не было идиотским, черт возьми. Но большего я сказать не успеваю, потому что Стайлз заканчивает свой монолог и выходит из кухни, не забыв указать на пакет со льдом, который мне нужно приложить к ране. К черту рану. К черту лед. Господи, как все неправильно. Не так все должно было быть. Я ведь не хотела, не собиралась. Боже. Подхожу к столу и бесцельно смотрю на уже слегка подтаявший лед в пакете, а затем обреченно тянусь к нему, чтобы все же положить его поверх бинтов, усаживаясь назад на то место, где несколько минут назад Стайлз делал мне перевязку.
Хотелось верить, что он отойдет. Что остынет и мы поговорим. Я попробую еще раз. Да, виновата. Да, неправильно повела себя, глупо. Но не стоит обесценивать все обещания, не стоит говорить так, как он сказал. Не стоит даже так думать. Потому что я люблю его, он ведь обещал помнить, так? Ужасно хотелось пойти за ним прямо сейчас и все же еще раз сказать что-то, хоть что-нибудь. Но я упрямо сижу и жду. Потому что ему в самом деле, наверное, нужно немного времени, чтобы остыть. Нужно…
Дверь ванной с грохотом врезается в стену и я невольно вздрагиваю, поднимаясь со стула. Стайлз буквально влетает в кухню и я вижу по его лицу – это совсем не для того, чтобы меня вдруг простить и поцеловать. Нет… Таблетки рассыпаются по столешнице и со звонкими ударами об паркет, приземляются где-то на полу. Я нервно сглатываю. Все, что мне хочется в данный момент – это куда-нибудь просто испариться. Черт, почему все сразу и в один день? Гребанные таблетки! – Я… - но он продолжает резким тоном говорить, что хотел бы знать, почему я распорядилась его вещами. Вина, еще не отпустившая с разговора о Кэтрин, теперь буквально накрывала с головой, заставляя тонуть и захлебываться. Огромных усилий требовалось, чтобы не рассыпаться в извинениях еще и за это. – Я их выбросила, - ровным голосом произношу и смотрю ему прямо в глаза. Нет, вот за это извиняться я точно не стану. – Стайлз, они вызывают привыкание и ты сам об этом прекрасно знаешь, потому что успел уже плотно на них подсесть, – я пытаюсь говорить быстро, чтобы удалось выдать все то, что хочу ему сказать. – Разве ты сам этого не видишь? Ты уже не можешь без них, тебя ломает. Ты не можешь спать, потому что бессонница, наверняка, не можешь есть, так? Потому что тошнит. Тебе постоянно либо холодно, либо жарко, температура скачет. Тебя ломает. Это самый настоящий абстинентный синдром. Я должна была это сделать, иначе у тебя были все шансы стать наркоманом! – выпаливаю ему это и слушаю, как звонко начинает стучать в груди сердце. Пожалуйста, пусть он хотя бы этот мой поступок поймет. Пожалуйста.

Подпись автора

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

+1

32

Солнце ударило в глаза и было таким хорошим, что хотелось его обнять. Но раз солнце было в недосягаемости, то приходилось обнимать Лидию, которая была такой же хорошей, даже лучше, чем солнце. А еще уютной и теплой. И обнимать ее тоже было хорошо. И еще у него появилась идея, которую нужно было просто воплотить.
- У нас уже есть кокосы, – Стайлз расплывается в улыбке, крайне довольный своей гениальной шуткой, и кидает выразительный взгляд на грудь Лидии, – А подожди меня минуту, я сейчас вернусь, – он звонко целует ее в щеку, мягко забирая свою ладонь, чтобы вновь вернуться в бар.
- Взбитые сливки. Мне нужен баллон взбитых сливок, – бармен посмотрел с некоторым удивлением. Обычно у него заказывают напитки, наверное, а не отдельные ингредиенты.
- Мы не продаем взбитые сливки, – он с сомнением проговорил, как будто неуверенный в своем ответе. Стайлз подался вперед, опираясь на барную стойку и заглядывая внутрь. Он уже увидел, что несколько таких баллонов имеется, и отступать не собирался.
- А если мы заключим обмен? Сколько президентов хочешь получить? – Стайлз полез в карман, доставая купюру в десять долларов.
- За одного Джексона мы можем договориться, – бармен заявил с непроницаемым лицом, вызвав непроизвольное желание тихо выругаться, но все-таки вручил тому двадцатку и получил взамен такой нужный баллон взбитых сливок, с которым он, победно улыбаясь, вернулся к Лидии, чтобы обнять ее за плечи и наконец уже направиться домой. Неплохая точка опоры, на самом деле.
- Вот теперь можем идти, – не уверен, что торг был честным, как-то он легко согласился отдать двадцатку, на которую можно было двадцать таких баллонов приобрести. Кажется, его надурили.

Стоило подумать, что Лидия не могла выбросить таблетки, как она говорит, что именно это и сделала. Стайлз бросает в сторону оставшийся пустой флакон и рефлекторно хватается за голову – казалось, если он это не сделает, сейчас она точно разлетится на куски, стреляя острыми осколками в разные стороны. Руки проводят по волосам и опускаются к шее, сцепляясь пальцами позади нее. Он делает шаг назад от Лидии, пытаясь успокоить закипевшую внутри кровь.
Лидия что-то говорит про привыкание, когда Стайлз подбирает пустую емкость из-под таблеток и читает рецепт; глаза соскальзывают с мелкого шрифта, не давая сразу прочитать. Срок истек, не пополнить. Но можно хотя бы попытаться. Можно прийти в аптеку, сказать что-то, он придумает что-нибудь. Не получится в одной, попытает удачу в следующей. Вдруг удастся.
- И в каком месте тебя это касается? – он огрызнулся в ответ на фразу о привыкании. Не то чтобы это было дело Лидии, кто там и к чему привык. И с чего вообще она взяла, говоря с такой уверенностью, даже не извинившись за то, что выбросила что-то, принадлежавшее ему.
Стайлз опустился на пол, собирая рассыпавшиеся таблетки, после поднимаясь, чтобы сделать то же самое с разбросанными по столу и аккуратно стряхнуть их обратно во флакон. Было сложно. Руки дрожали и не хотели слушаться. Каким-то невероятным усилием удалось собрать все и не рассыпать снова, после выкинув в мусор. Все равно они уже не нужны, толку от них примерно ноль. Не избавляют даже от головной боли.
Слова Лидии настойчиво стучались, пытаясь пробиться внутрь него. Сначала не было ничего, кроме отрицания. Это бред. Он не мог привыкнуть к каким-то таблеткам. Они были нужны ему, их прописал врач, разве не так?
Да, прописал, только когда это было? Рана давно успела затянуться, оставив шрам. Могло неприятно тянуть, но не до боли.
- Ты сама сказала, что это простуда, – Стайлз перебил, когда Лидия говорит, что его ломает.
Или это он сказал. Не помнит.
Сам же знал, понимал, что не простуда, ничего общего с ней.
Сейчас ему было настолько плохо, что плевать хотел на привыкание, если оно в самом деле начало проявляться, когда таблетки оказались подменены. Всего одну, а дальше он бы справился. И тут понимание тихо заскреблось, входя без спроса.
Стайлз сел на стул, затылком касаясь стены и прикрывая глаза. Казалось, что вот-вот отключится, и это состояние преследовало последние несколько минут, но так и не доходило до финальной точки почему-то. Лучше бы уже потерял сознание, чем постоянно находится в преддверии.
Он действительно не помнит, когда последний раз нормально спал или ел, а сейчас его колотило от холода. Жар, распалявший совсем недавно, ушел.
- Офигенная аргументация, – Стайлз ответил, когда Лидия наконец закончила. Даже выждал немного, чтобы убедиться, что ничего больше не последует. Сейчас он больше всего хотел сказать, что она не права, опровергнуть все, но у него доводов не хватало явно. Да и... Что-то, все это время от него ускользавшее, вдруг обрело очертания, и он перестал отрицать. Да и сил на это отрицание не хватало. Было проще поверить и принять, согласиться. Правда, проще.
Наверное, Лидия была права. И даже не наверное, а точно. Она была права.
- Почему ты сразу не поговорила со мной, когда поняла? – открыв глаза, он нашел ее взглядом. А ведь говорила. Но все было хорошо же, Стайлз даже не думал, что там было, что обсуждать. Его наоборот разозлил тот разговор. Черт побери, он идиот. Лидия пыталась поговорить, – И что мне теперь делать? – новый вопрос, вновь раздраженный. Уже не на нее, а только на себя и свою тупость, из-за которой его теперь так разламывало на части. Если бы с ним все было нормально, он бы не допустил то, что сегодня произошло с Лидией. Не был бы погружен в себя, а оставался бы сконцентрированным на ней, внимательным. Этого всего просто не случилось бы.

+1

33

[indent]- Что? – поворачиваюсь к нему и замечаю весьма выразительный взгляд на мою грудь. – О, нет, ты ведь не хочешь…, - звонкий поцелуй в щеку и Стайлз со словами «я сейчас вернусь» скрывается снова за дверью бара. Я не иду за ним, с улыбкой качая головой. Как-то вот было хорошо. Легко. Несмотря на наш разговор ранее, несмотря на происходившее параллельно. Сейчас было легко и весело. Ненароком опускаю взгляд на свою грудь и приподнимаю брови – кокосы, значит. А он, видимо, вернулся за сливками. Закатывая глаза и тихо посмеиваюсь, кинув взгляд в сторону двери бара. Солнце припекало, появилось желание зайти внутрь, только бы не стоять тут на жаре, но Стайлз вернулся быстрее, чем я решилась вернуться в бар. И да, в его руках был баллон со сливками. – Учти, - поднимаю указательный палец вверх, не в силах спрятать улыбку. – Если ты решил испачкать меня в сливках, тебя ждет та же участь, - почти с угрозой в голосе предупреждаю Стайлза, а потом прыскаю от смеха. Мы в самом деле сейчас об этом договаривались, да?

[indent]По мере моего длинного монолога, который я пыталась выдать, максимально сокращая паузы между предложениями, Стайлз все равно вставил пару комментариев. Первый – больно резанул по сердцу, добавляясь уже к ранее сказанным им словам. Почему меня это касается? А кого еще, если не меня? Разве мы не вместе? Разве меня не должно это касаться? Все эти вопросы за секунду прокручиваются в моей голове, но я не соскальзываю с темы, продолжая говорить то, что пыталась донести до него. Стайлз должен понять весь масштаб данной проблемы. И подменила я таблетки не потому, что просто решила сделать ему хуже, чего я в, принципе, никогда не хотела, а чтобы помочь. Он должен понять. Зачем бы мне специально вредить ему, если я его люблю? Это максимально тупой вопрос, который он только мог задать.
Примерно, как и следующий его комментарий про простуду. Нет, Стайлз, бесполезно отрицать. Пожалуйста, услышь меня. Я замолкаю, заканчивая, и не замечаю, как импульсивно сжимаю травмированную ладонь, из-за чего на белом бинте выступает небольшое пятно крови. Быстро смещаю взгляд с ладони и смотрю на лицо Стайлза, который теперь сидел на стуле, прикрыв глаза. Он молчал. Я тоже больше не сказала ни слова, только ждала, внимательно рассматривая его лицо, чтобы попытаться понять следующую реакцию. Что он сделает? Обвинит меня еще раз в распоряжении его имуществом? Накричит из-за этого? Уйдет? Я читала про абстинентный синдром и подобные срывы – закономерный симптом синдрома отмены. Отрицание, гнев. Все это входит в список, как и то другое, что я уже успела перечислить. Честно, ждала чего угодно, но вот тот вопрос, который срывается в итоге с его губ, приводит в замешательство. – Я пыталась поговорить, но… - ладно, это неважно. Я не стану говорить ему сейчас, что он, возможно, успел забыть, но когда я попыталась, слушать меня не стал, восприняв мои слова чересчур негативно и резко пресек попытку. Именно поэтому пришлось действовать вот так, а не иначе. Но зачем все это объяснять сейчас, если он, думаю, сам прекрасно сможет это понять. Если уже отреагировал спокойнее, чем я могла себе представить. – И что мне теперь делать? – еще один неожиданный вопрос и я пододвигаю стул ближе к нему, чтобы сесть рядом. А затем беру за руку здоровой рукой, слегка сжимая ее. – Ты доверяешь мне? – заглядываю ему в глаза. Несколько минут назад он ясно дал понять, что доверие подорвано, но я все-таки должна была спросить. К тому же, ситуация сейчас совсем о другом. – Твоя зависимость от кодеина длится месяц – это немало, чтобы вызвать привыкание, но и недостаточно, чтобы значительно осложнить возможность отказаться от него. Сегодня третий день, как ты перестал принимать таблетки. Всего абстинентный синдром с подобной периодичностью приема длится около недели, - выдаю общую информацию ему, которую сама успела выяснить, а затем кладу вторую руку поверх его ладони. – Я знаю, что тебе плохо, Стайлз, но нужно потерпеть. Осталось недолго. Ты ведь сможешь это сделать, да? – спрашиваю, с надеждой в голосе. У него в любом случае, выбора не так много. – Тайленол, который ты выбросил, облегчал симптомы, которые выражаются болью. У меня они еще остались. Плюс, аспирин в качестве жаропонижающего. И вода – много жидкости нужно, чтобы легче переносить, - это все, что я могла ему предложить, чтобы избежать обращения в больницу. – Я буду рядом с тобой и помогу, чем смогу, если ты позволишь, - замолкаю на некоторое время, вглядываясь в его лицо, а потом добавляю тихо. – Пожалуйста.

Отредактировано Lydia Martin (2022-04-10 13:34:22)

Подпись автора

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

+1

34

Все, что сейчас хотелось, – это просто чувствовать себя хорошо. Не отлично, не как-то еще, а просто хорошо или хотя бы нормально. Если вникнуть, этого не было месяца два, и к постоянной паршивости его состояния уже можно привыкнуть. То начинаются проблемы с подсознанием, которое рвется наружу и влечет за собой ночные кошмары, неуравновешенность, неконтролируемую агрессию с сопутствующим ворохом последствий, и их невозможно даже упомянуть вслух, то закономерно ввиду предыдущего пункта получает ножевое ранение, сковавшее на некоторое время, то, как последствие опять-таки, вдруг приобретает зависимость от таблеток, которую не осталось сил отрицать. Ну, привык, да и черт с ним. Нет никакого желания что-то насчет этого решать, думать, спорить. Как хотите. Без него в этот раз, пожалуйста.
А теперь осталось прибавить Лидию, которой хватило ума договориться о встрече с какой-то психованной маньячкой, скрыть это и в итоге остаться с порезанной рукой.
Мозг воспаленно пытался остановиться хоть на чем-то, понять и проработать что-то из происходящего, набросившегося стихийным потоком, но тоже решил уйти в отказ вместе со Стайлзом и его если не отказом, то невозможностью сейчас что-то делать.
Мозг разгоряченный, а его трясло от холода, и Стайлз попытался обхватить себя руками, скрывая это. Теплее не стало. Не помогло. Он положил ладони обратно на колени, сжимая их. Тяжело оставаться неподвижным, словно не мог найти себе место, но и сдвинуться сейчас тоже не удавалось.
Лидия садится рядом и берет его руку в свою, не перебинтованную, и Стайлз сжимает ее пальцы в ответ. Ответить на вопрос о доверии было нечего. Он молчит, смотря на нее в ожидании продолжения. Когда Лидия говорит вновь, то старается слушать ее как можно внимательнее, кидая на это все остатки концентрации. Наверное, прикладывая даже больше усилий, чем когда-либо в школе или на лекциях. Прикосновение забинтованной ладони ненадолго сбивает с мысли, отвлекая, и Стайлз с усилием возвращает себя обратно, обрабатывая услышанное.
Три дня? Замечательно, один вывод напрашивался сразу – уже три дня Лидия скрывала от него эту подмену. Три дня вела себя, будто ничего не произошло. И три дня он цеплялся за то, чтобы воспринимать вещи такими, какими они были незадолго до этого, списывая на несуществующую простуду. Еще один факт в копилку его собирательного образа клинического идиота, большое спасибо и за это в том числе. Стайлз крепко сжал зубы, чтобы никак не прокомментировать эту фразу про три дня. Значит, весь процесс "отвыкания" занимает неделю. Вспомнилось, что говорят про простуду – если лечить, проходит за неделю, а если нет, то за семь дней. Осталось четыре дня.
Он неохотно кивает с промедлением, когда Лидия спрашивает, сможет ли он это сделать. Четыре гребанных дня. Ну, если к завтра не подохнет, то будет шанс. А так обойдется без прямых обещаний. Хватит обещаний. Ни к чему хорошему они не приводят.
- Я оставлю только воду из перечисленного, – таблеток с него тоже хватит. И этого тайленола, который, очевидно, был максимально неэффективным, и жаропонижающего ему тоже не надо, учитывая, какой ледник был вокруг. Согласился все-таки. Почему-то от этого было облегчение.
Какой же он сейчас бесполезный. Не мог ничем помочь Лидии, даже поговорить с ней, не говоря уже о том, чтобы защитить и уберечь от той угрозы, которая стала еще реальнее, окончательно приобретя свой облик. А он ничего не мог. И это Лидия сейчас предлагала свою помощь вместо того, чтобы Стайлз как-то помогал ей. Похоже, своего дна он все-таки достиг, и больше всего хотелось там и остаться, наедине со своим унижением из-за невозможности действовать. Он смотрел на их руки, потому что не мог позволить себе даже взгляд в сторону Лидии – стыдно было. И еще более стыдно из-за того, о чем хотел попросить.
- У тебя осталось снотворное? – он с усилием выдавил, проклиная себя. Именно сейчас, именно в этот момент просит ее о снотворном. Но если он не отключится, то поедет крышей окончательно, потому что спать у него не получалось, уходя в забвение только на какие-то короткие минуты, – Я бы... Но только при условии, что ты никуда не выйдешь из дома и тут же меня разбудишь, если что-то произойдет, – Стайлз быстро проговаривает, чтобы хоть как-то показать, что он не забивает на то, что произошло с Лидией, но сейчас толка от него было ноль. Все равно что отсутствовал. Он даже допустил мысль, что, может,.. – Или, может, мои таблетки все-таки остались? Ты уверена, что выбросила все? Я понимаю, я все услышал, что ты сказала, но мне надо оставаться с тобой, я боюсь тебя оставлять. А потом я решу все это, обещаю, что справлюсь, – он наклонился к ней ближе, свободную руку кладя ей на бедро. Черт, это было бы лучшим решением. И ему станет легче, и не придется все это переживать сейчас, и он разберется с происходящим. Это ведь находилось в приоритете. Лидия должна его понять.

+1

35

[indent]Стайлз сжимает мою руку в ответ и я с облегчением выдыхаю, перед этим напряженно ожидая, что он ее отдернет из-за всего, что произошло ранее. Хоть и жалеть приходилось только из-за тайной встречи с Кэтрин – этого было достаточно для подобного. Особенно, учитывая его ранее сказанные слова о несдержанных обещаниях. А еще и эти чертовы таблетки, которые, к счастью, автоматически перетянули внимание на себя. Точнее, на их отсутствие. Мне было больно смотреть на его бледное лицо, покрывающийся испариной лоб и осознавать, что причина недомогания из-за моих ранее принятых решений. Но иначе было нельзя, как ни крути. Я честно меньше всего хотела, чтобы Стайлзу было плохо, чтобы он мучился, но другого варианта все равно не было. По крайней мере того, который в последствии бы не навредил. Он кивает в ответ на мой вопрос и легкая улыбка трогает мои губы. Конечно, попытается. Конечно, сможет. Я верю в него. Подумаешь, какой-то абстинентный синдром, который даже рядом не стоял с его одержимостью и борьбой с Ногицунэ когда-то. И там Стайлз превосходно справился. Разве в данном случае может быть как-то иначе?
- Хорошо, можешь оставить только воду, - мягко отвечаю ему, вглядываясь в его лицо. Главное, что не пришлось больше убеждать в благих намерениях и конфликт исчерпал себя сам. А по поводу Кэтрин… В любом случае, со мной ничего не случилось непоправимого, а порез заживет. Все наладится. Мы справимся со всеми проблемами, образовавшимися недавно. Главное ведь, что мы рядом, так? Разве не это важно? Какой-то внезапный поток теплого умиротворения накрывал с головой, неся за собой сотню мурашек по коже. Стало вдруг как-то хорошо. Все трудности вмиг начали казаться ничтожными и тяжесть в груди из-за слов Стайлза немногим ранее, растворилась.
Когда следует очередной вопрос о снотворном, я непонимающе пару секунд смотрю на него, не в состоянии определить, что именно он хочет. Снотворное? Зачем? Зачем спать, если мы так замечательно сидим, взявшись за руки, что даже не хочется шевелиться. А потом эйфория резко отпускает и я словно падаю на пол, хорошенько ударившись затылком, потому что в нем мгновенно вспыхивает ноющая боль. Неосознанно морщусь, слегка качнув головой. – Да. Конечно. Снотворное, - будто бы впервые пробую эти слова на вкус, рассеянно окинув взглядом кухню перед собой. А затем боль тоже отступает, возвращая на место все то, что было до странного ощущения. Вновь нахожу лицо Стайлза глазами и не получается поймать его взгляд, пока он говорит дальше, поэтому просто смотрю на его губы, произносящие определенное условие, на которое рвется с языка «обещаю», но прикусываю его, прекрасно понимая, какова цена сейчас моим обещаниям. – Я никуда не выйду и тут же тебя разбужу, если что-то произойдет, - повторяю практически слово в слово прозвучавшее условие и сжимаю его ладонь, опуская голову немного ниже, чтобы все же поймать взгляд. Хочу сказать что-то еще, но приходится помолчать, потому что Стайлз все же смотрит на меня, даже пододвигается чуть ближе, а я замечаю в его глазах какую-то нездоровую искорку и полный голос не прикрытой надежды. С беспокойством взглянув на него, медленно мотаю головой. – Нет, Стайлз, ничего не осталось, - даже если бы и осталось, я бы все равно не пошла на его искренние аргументы «потом разобраться с этим» и теперь уже точно пустые обещания. Еще одну таблетку и придется начинать сначала. Пройденные три дня окажутся бесполезными. С тяжелым вздохом забираю свою здоровую руку и прислоняю ладонь к его щеке. – Не бойся, я никуда не уйду и ничего со мной не случится. Больше не совершу подобную глупость, - так же мягко заверяю его, пытаясь вложить в голос максимально возможное количество уверенности без слова «обещаю». – Прости, что заставила так волноваться. Ты дашь мне шанс исправиться? – ласково задаю вопрос, совершенно искренне сожалея о своем поступке и глупой уверенности, что не говорить Стайлзу – это хорошая идея. Идиотская, как оказалось. Повезло, что все закончилось хорошо и кроме порезанной ладони, никаких травм. – Сейчас принесу таблетки, - помедлив еще пару секунд, я все же тянусь к нему и оставляю короткий поцелуй на щеке, а затем поднимаюсь и выхожу из кухни, направляясь в сторону спальни, где в верхнем ящике тумбы до сих пор лежало снотворное.

Подпись автора

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

+1

36

Принятое и даже озвученное им решение некоторое время пыталось улечься в голове, примирить с собой. Стайлзу даже начало казаться, что, может, так и стоит поступить – переждать пару дней, пока ему не станет легче. Боже, как он вообще умудрился загнать себя в такую ситуацию? Серьезно? Подсесть на таблетки? Какой бред, господи, каким идиотом надо быть?! Да еще в самый неудачный момент! Окей, ладно, дело не в том, что момент неудачный, пора бы это признать. Дело, скорее, как раз в том, что это обнаружилось не вовремя. Не так страшно, если бы на пару недель раньше. Или, черт с ним, месяцем-другим позже – и тут еще неизвестно, с какими бы последствиями ему пришлось бы столкнуться, или же сама ситуация под давлением внешних обстоятельств могла стать еще хуже, это тоже стоит допустить.
Слишком много допущений в этом уравнении, а у Стайлза голова раскалывается так, что она вот-вот разлетится на части со всем остальным телом немного позже из-за сотрясающего холода. В этот город точно пришла арктическая зима, иначе нет ни единой причины, по которой человека может просто так колотить.
Ладно. Лидия права. Даже если не хочется это признавать, но она права, и в кои-то веки, наверное, он не будет с ней спорить, а просто послушает. Существуют определенные трудности с принятием верных и сколько-то взвешенных решений в данный момент, знаете ли.
Нет, он вообще не может думать, все время сбивается, меняет свое мнение с одного на другое. Надо довериться Лидии.
Если она говорит, что никуда не уйдет, пока Стайлз будет спать, то так оно и будет, правильно? Он же может доверять ей?
Да, надо вспомнить, как это гребанное доверие сработало в прошлый раз.
Лидия говорит, что таблеток не осталось, и он несколько раз быстро кивает, отводя взгляд в сторону. Услышал, окей. Принято. Не осталось. Глухо накрыло разочарование, как тяжелым мокрым одеялом. Да, это все крайне фиговая история, но если бы осталось хоть несколько, они бы решили все проблемы, которые есть сейчас. Готов поклясться, времени бы хватило, потом уже можно было бы разбираться с этой его вскрывшейся нездоровой привязанностью. Но нет, не в этот раз. И, пожалуй, ни в какой другой.
Еще Лидия говорит, что никуда не уйдет. В ее голосе сквозит обещание. Очередное. Стайлз снова кивает – а у него есть выбор, верить ей или нет? Не похоже на то, как-то совсем ни разу. Он не верит, конечно, но соглашается. Хорошо, Лидия никуда не уйдет – она так сказала. Окей. Допустим. Допустим, она так сказала.
Он ощущает короткое прикосновение ее губ к щеке и успевает протянуть руку, чтобы на секунду коснуться ее ладони, когда она уходила. У него всегда были проблемы со временем и ожиданием чего-то, но сейчас, казалось, секунды тянулись часами, делая это совсем уж невыносимым. Лидия возвращается примерно спустя вечность.
- И сколько надо выпить? – впрочем, дожидаться ответа Стайлз не стал. Равно как и читать инструкцию, выщелкивая из блистера сразу три и быстро их глотая. Потом четвертую - должно быть четное число. Как будто ему может стать еще хуже, чем уже есть, ха-ха. Сразу после он подумал, что это еще одна тупая идея, которая зачем-то пришла в его несуразную, разучившуюся думать (умевшую ли когда-то?) голову, – Ладно, новый вопрос. Когда подействуют, – он молчал буквально секунду, не больше, – Хотя зачем я у тебя спрашиваю, мне же проще было отследить время, когда я их тебе подмешивал. Правда, там было больше трех штук... Четырех, – поправился и на мгновение поднял глаза к потолку, – Хм, может, мне тоже стоит выпить больше? Штук пять или шесть. Десять, – для человека, который принял снотворное, Стайлз слишком разговорился. Понимая, что скоро все равно заснет, он пользовался возможностью нести чушь в неограниченном масштабе. Да и сама мысль о том, что он уже не будет чувствовать себя так паршиво, приносила облегчение, – Но я не буду говорить, сколько я закинул тебе в тот кофе. Определенно больше двух. Это неважно. Главное, что сработало, - учитывая, что кофе она выпила не весь. Но на то и был расчет.
Он поднялся и понял, что облегчение было преждевременным. Окей, можно и без резких движений.
- Зря я это сделал, – Стайлз пробормотал, очевидно имея в виду не свое перемещение, а идею со снотворным. Теперь ему это не нравилось по целому ряду причин, хотя свое паршивое состояние не нравилось больше. Еще он понимал, что скоро может отключиться, и это было отдельной причиной, по которой ему в голову пришла новая идея – дойти до туалета и засунуть два пальца в рот. Вроде так делают, да? Надавить на корень языка, вызвать рвотный рефлекс, и пока-пока, снотворное, мы больше не будем вместе, – Давай пройдемся. Нам категорически надо пройтись, – желательно, вдоль стены.
На самом деле, сам не знал сейчас, что надо делать. Двигаться было сложно, но как раз из-за этого казалось, будто он замирает, и если не шевелиться, то все органы один за одним откажут. Это страшнее. А если что-то пойдет не так? А он при этом будет в отключке? То что тогда? Даже ничего не поймет?
Тревожная паранойя медленно и очень уверенно поднималась удушливой волной, пока Стайлз, гораздо менее уверенно, выходил из кухни – все еще пытаясь решить, стоит ли действительно покидать квартиру или лучше упасть лицом в подушку.

+1

37

Стайлз никак не отвечает на сказанное мною, и я разочарованно вздыхаю, мысленно одергивая себя. Не то чтобы он был сейчас в состоянии комментировать и, наверное, учитывая произошедшее, я ждала от него слишком многого. Его действительно стоит просто оставить в покое на некоторое время. Принести снотворное и… дать отдохнуть. Восстановиться. Сегодня – только третий день, как он обходится без Викодина, а впереди еще столько же. Вероятно, через пару дней ему станет лучше, но это время нужно еще как-то потерпеть и пережить. И я очень сильно сомневаюсь, что можно их просто проспать. Сегодня – да, хорошо. Но не на протяжении оставшегося времени.
В любом случае, крепко сжимая упаковку с таблетками, возвращаюсь на кухню и кладу их перед Стайлзом, обеспокоенно взглянув на него. Ощущение, будто он стал выглядеть еще хуже, чем пару минут назад, когда я уходила в спальню, чтобы принести снотворное. Но я знаю, что это обман – он изначально выглядел плохо. И тогда, когда я сегодня утром уезжала на практику и тогда, когда он приехал за мной на утонувшее в палящем солнце шоссе. Мысли о Кэтрин и Нике были насильно вытеснены из моей головы и на время забыты. По крайней мере, до тех пор, пока Стайлз сидит передо мной в таком состоянии.
— И сколько надо выпить?  - он задает вопрос, но его актуальность тут же тонет в щелчках блистера и несколько таблеток моментально оказываются у него в дрожащей руке, а затем быстро закидывает их в рот, проглатывая. Я успеваю лишь шире распахнуть глаза и сопроводить это действие обеспокоенным взглядом. – Стайлз… - начинаю говорить, но он перебивает. Резко появившееся возбуждение слышится в его голосе, и мои брови хмурятся уже сильнее. Я совсем не уверена, сколько для него сейчас было нужно их принять, но что-то мне подсказывало, что пять или шесть, а уж тем-более десять - явно будет перебор. Поэтому, не разделяю его тягу к экспериментам и забираю остаток таблеток, накрывая блистер здоровой рукой. – Если не перестанешь вспоминать, сколько таблеток подсыпал тогда в тот кофе, чтобы усыпить меня, я начну вспоминать момент, когда проснулась привязанная к кровати и обеспечу тебе то же самое к твоему пробуждению, - слова прозвучали резче, чем изначально планировались. Небольшой комок раздражения толкнулся где-то в груди и тут же исчез, заставляя недоуменно поразиться собственным словам. Все-таки это был Стайлз. Стайлз, который периодически мог выдать нечто подобное и кому, как не мне это известно? К тому же, в данную минуту он был далеко не в лучшей форме и… разве стоило вообще реагировать на его слова как-то иначе, нежели обычной усмешкой? Я нервно облизнула губы и сглотнула, надеясь, что Стайлз ничего не заметил из-за своего состояния. Но дальше он поднимается и проговаривает сожаление, которое непонятно к чему именно стоило относить.
К тому, что решил принять снотворное и теперь не очень твердо стоит на собственных ногах? Я поднимаюсь вслед за ним и быстро подхватываю его под руку, позволяя держаться. Вряд ли кто-то из нас хотел, чтобы он рухнул прямо тут, не добравшись до кровати. Да и поднимать его с пола было бы гораздо сложнее, нежели помочь сейчас.
Или он услышал в моем голосе те резкие нотки, которые удивили даже меня, и решил таким образом извиниться? Вряд ли. Мы ведь еще тогда обсудили тот момент. И очень хотелось думать, что Стайлз просто не обратил внимания на внезапно сменившийся тон.
А может он имел в виду Викодин и свое пристрастие к нему? Тогда да, сложно было не согласиться. Он определенно точно зря это сделал.
Но я никак не комментирую, аккуратно поддерживая его и помогая двигаться к выходу из кухни, после озвученного предложения пройтись. – И под «пройтись» ты имеешь в виду путь до спальни, верно? – с надеждой в голосе спрашиваю, аккуратно переставляя ноги и придерживая его одной рукой. – Потому что я думаю, что после приема снотворного лучшее решение – это лежать, - быстро улыбнувшись, помогаю ему добраться до кровати и отпускаю, чтобы Стайлз рухнул поверх мягкого одеяла. Сдув с лица упавшую прядь волос, я с облегчением выдыхаю и стаскиваю с его ног обувь, а затем нахожу взглядом плед, чтобы накинуть сверху и тихонько выхожу из спальни, прикрывая за собой дверь.
Что ж, разговор о подмене таблеток получился гораздо спокойнее, чем я могла себе представить. Возможно, сказалось состояние Стайлза и у него просто не хватило сил злиться сильнее, либо весь свой гнев он потратил, когда узнал о моей встрече с Кэтрин. Кстати, об этом.
Я кидаю быстрый взгляд на забинтованную руку, где на белоснежной повязке выступало небольшое пятно крови, а затем смотрю на босые ноги, подошвы которых сейчас были в пыли и царапинах. Разумно было бы отправиться сейчас в ванную и помыть хотя бы ноги, чтобы не мочить пока повязку, но я принимаю решение сначала найти свой телефон и набрать номер Кэтрин. О нет, об этом звонке я обязательно скажу Стайлзу, как только он проснется. Хватит хранить секреты. С самого начала не стоило начинать.
Мобильный нахожу в сумочке, куда его и кинула сразу после звонка Стайлза. Взгляд выхватывает на ярком чехле засохшие багровые отпечатки, но и это я оставляю на потом. Нажимаю кнопку разблокировки экрана и нахожу номер Кэтрин, чтобы тут же нажать на вызов. И к моему удивлению вместо ехидного тонкого голоска девушки, в трубке раздается женский голос робота, оповещавший о том, что номер недоступен. Я набираю еще пару раз, а затем открываю активный с ней диалог.
«Что это, черт возьми, было?!» - отправляю и печатаю следующее. «Что ты сделала? Чем ты меня заразила???» - нажимаю отправить, но сообщение, в точности, как и предыдущее, остается висеть с красным восклицательным знаком рядом, оповещая о том, что текст не был отправлен. Потрясающе. Она отключила телефон или избавилась от сим-карты или… черт знает что! Ладно. Все в порядке. Завтра я снова приеду в лабораторию и смогу провести анализ, как и планировала. Внутри от страха завязывался узел. Я прекрасно понимала, что она сделала это не просто так. Была цель, которая благополучно достигнута. И эта цель – не моя смерть. Что-то другое. И я сомневалась, что это может быть нечто безобидное… А варианты, вроде того же ВИЧ, уже поднимали внутри меня панику. Не говоря уже о том, что это может оказаться нечто хуже…
Я откладываю телефон на стол и с обреченным вздохом еще раз смотрю на забинтованную руку, будто бы если внимательнее смотреть, можно увидеть, что там не так. Но замечаю лишь все то же подсохшее пятно крови на белой ткани. Вряд ли в ее крови мог оказаться яд, иначе она была бы мертва, ведь так? Нервно усмехнувшись, мотаю головой. Ник тоже должен быть мертв, да?
Новая волна страха заставляет внутренне сжаться. А потом отступает так же быстро, позволяя вновь свободно дышать. Я стискиваю зубы, сваливая все на пережитый сегодня стресс и чрезмерное беспокойство, и все-таки направляюсь в ванную, чтобы помыть ноги и смыть засохшую кровь с лица. А затем… затем стоило бы приготовить поесть и, наверное, чем-то еще себя занять, пока Стайлз спит? Но вместо этого, я нахожу давно забытые таблетки успокоительного и выпиваю одну из них. А спустя несколько минут бесцельного сидения на кухне и блуждания по квартире, обнаруживаю себя в спальне и укладываюсь рядом со Стайлзом, предварительно пощупав его лоб на предмет жара, который в данный момент отсутствовал.
Откидываюсь на подушку и тихо выдыхаю, уставившись в потолок, который почему-то из белого превратился в мелкую точечку... Я нахмуриваюсь, а затем привстаю на локтях и вглядываюсь. Красные точки, будто это... это... зажмуриваюсь сильнее и пару минут дышу, чтобы потом открыть глаза. Чисто. Он такой же белый, каким был всегда. С шумом выдыхаю и вытираю влажные ладони об платье и только потом вспоминаю, что одна из них не может быть влажной по определению. Она перевязана и там бинт и... подношу ее к глазам, пискнув от ужаса. Весь бинт был темно-красный. Но порез не казался настолько глубоким, кровь остановилась. Он не мог так намокнуть. К горлу подступила тошнота и через пару секунд я уже склонялась над белоснежным унитазом, содрогаясь от рвотных позывов.
Спустя целую вечность, когда силы почему-то были на исходе, это закончилось. Мне удалось выпрямиться и откинуться спиной на прохладный бортик ванны. Внутри все дрожало и единственное, чего сейчас хотелось больше всего на свете - это свернуться прямо тут - на полу ванной - калачиком и лежать так, пока не пройдет. Что бы это ни было. Отравление, инфекция, простуда, переутомление, солнечный удар... да, точно. Это определенно солнечный удар. И галлюцинации, тошнота... лихорадка. Все соответствует. Опускаю взгляд на бинт и с облегчением обнаруживаю, что бинт по-прежнему белый, за исключением небольшого пятнышка. А затем аккуратно, на трясущихся ногах поднимаюсь к раковине и умываю лицо. Лицо, которое не узнаю в зеркале и резко отшатываюсь, осознавая, как горло стягивает жгутом. А затем это резко заканчивается и я в ужасе вновь поднимаюсь к зеркалу, где с облегчением обнаруживаю себя.
Тепловой удар.
- Все в порядке, - шепотом проговариваю и некоторое время еще просто дышу, а затем тянусь за щеткой и зубной пастой, чтобы привести себя в тот самый порядок.

Подпись автора

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

+1


Вы здесь » Nowhǝɹǝ[cross] » [now here] » на обломках искалеченных судеб


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно