spiderwebs inside my head
Сообщений 1 страница 3 из 3
Поделиться22020-04-30 17:38:27
Леон подушечками пальцев резной узор, выдавленный в белом металле, очерчивает. Говорит себе раз за разом, что не ждет, но коробочка, которую Хелена со словами “эй-это-на-случай-когда-увидишь-ее-снова” ему в ладонь вкладывает, жжется, горит в кармане куртки. Тяжело таскать с собой напоминание, что за десять лет так и не привык, так и не нашел себе силы просто перелистнуть страницу и начать новую главу в своей жизни. Сколько бы не перелистывал, там, где его почерк становится всегда хаотичнее и неразборчивее, красным, словно кровь пишет ада ада ада. От прошлого не убежишь - Леон Кеннеди тому живое подтверждение. Его прошлое постоянно наступает ему на пятки, дразнит, а стоит обернуться - и следа не оставит.
Интересно посмотреть, что от меня останется, когда меня не останется.
Хелена не спрашивает. Кладет букет полевых блеклых цветов у надгробия Деборы, в плечо никогда не плачет, только говорит, что легче ей не стало после смерти Симмонса. Леон жмет плечами, руки в карманах греет (на самом деле сжимает белый металл, как и всегда, это уже привычка), и честно говорит, что и не станет. Терял ли он кого-нибудь вот так? Ну, начинать нужно с того, что он никогда и не находил. И не думал о том, чтобы “осесть”, нет. Ему рано выбывать из игры. А после Раккун-Сити для него, кажется, ничего другого и не осталось. Да, он знает, что она рядом. Он тоже. Они, в конце концов, напарники. Хотя, конечно, они повязаны не одним этим номинальным словом, но еще и горой гниющих трупов, смертью президента. У них общие кошмары. Только во сне они зовут разных людей.
Слишком хорош? Нет, под стать. Женщина в красном не такая плохая, какой кажется. А он совсем не такой уж и рыцарь в сияющих доспехах. Даже он понимает, что нельзя хотеть мира во всем мире и держать собственные руки чистыми. Можно заставить кого-то делать грязную работу за тебя, но хоть в этом Леон предпочитал оставаться с собой честным.
Ты просто идеалистка, Харпер. А он нет? Только отчасти. Хочет верить в лучшее, но они-то уже видели, как в этой исполинской машине под названием “Америка” крутятся шестеренки. И что же делать дальше? Да ничего. Ждать приказов, наслаждаться затишьем, оплакивать погибших. Ему некого оплакивать. Он и так знает, но спасибо. Не злится. Будет ли оплакивать тебя, Харпер? Конечно, но ты-то здесь, жива. И пусть так оно и будет. Леон с улыбкой признается, что привязался, хоть и очень тихо. Хоть раз не быть в одиночку против всего зла, что есть в мире, было, на самом деле, приятно. Его прошлый напарник был полный отстой, он не рассказывал? Тогда, наверное, стоит. За чашкой кофе, например.
Они всегда заезжают в небольшую кофейню на отшибе города и разговаривают о работе после кладбища.
Хелена еще никого не хоронила из близких. Леон ей говорит, что так, по правде говоря, легче. Когда есть гранитная плита и даты, и имя, чтобы знать точно — это прошло и больше не повториться. Жалеет про себя, что у Ады своих дат нет. Он бы с удовольствием соорудил ей небольшой, но достойный склеп в своей памяти.
ххх
Нео-Амбрелла предотвращает очередную атаку биотеррористов в Лондоне.
Нео-Амбрелла - хорошие парни.
Чушь собачья.
Леон хмурит брови, с трудом проглатывая горький крепкий чай, нажимает на кнопку блокировки и откладывает телефон в сторону.
Он хорошо знал, что некоторые вещи не меняются, и Амбрелла всегда будет ассоциировать со злом. И будет им. В любом случае, даже если они и по-настоящему встали на пусть исправления, лучше все проверить самому. Без Хелены пока. Вдруг это все бред? А он втянет ее в эту историю, у которой вряд ли будет счастливый конец. Он реши так: если Нео-Амбрелла на самом деле прикрывается добрыми делами, то он придет к Харпер уже с доказательствами, а если окажется пустышкой... тоже расскажет ей все. Просто сейчас не время. Он видел ее состояние, недостаточно времени еще прошло, чтобы раны хоть немного перестали болеть.
Лжи во благо не бывает, но Леон выбирает из двух зол, когда ни одно из них не меньшее.
Проверяет пистолет в кобуре на боку. В случае, если он окажется прав, “простите, я заблудился” ясно не сработает. Леону обычно не хочется крови. Особенно человеческой, даже если она принадлежит не самым хорошим людям. Но была ли такая уж большая разница между монстрами и тем, кто их создает?
Сворачивает в служебный проход, когда никто не смотрит. Видеонаблюдение никто не отменял, но Леон знает, что даже самые продвинутые технологии обычно не без изъяна. Покрасоваться сначала, а потом войти в слепое пятно - и дело сделано. Старая школа, но пригодилась же. Хотя шпион из Леона, мягко говоря, не самый лучший. Так что он не знает наверняка, все ли сделал правильно, но, впрочем, раз никто еще не вывел его под ручку вон или на улицу или в крайне криповую комнату для допросов, то значит есть шанс, что пока у него выходит неплохо.
Он не тратит время зря, сразу шагает в кабинет исполнительного директора. Планы здания у него были на руках еще неделю назад. А пузатого хлыща, постоянно светившегося в новостной ленте, он видел выходящим на перекур буквально минуту назад. Главное ни на кого не нарваться по пути, но Кеннеди, в прицепе, готов был выписать профилактических тумаков заплутавшему офисному планктону. Охрану видел только на входе и у лифтов, поэтому пользуется лестницей, прислушивается к шагам и дыханию постороннему. Ничего. И идет дальше. Быстро, но не бежит, чтобы не издавать лишнего шума.
Замок на двери кабинета, благо, оказывается самым обыкновенным, правда это больше настораживает, чем с души камень сбрасывает. Значит, есть что-то еще, что защищает массив данных, хранящихся внутри. Можно было пробраться в серверную и скачать все нужное оттуда, но Леон не исключал, что что-то может храниться только на бумаге - в их век ей доверия иногда было больше, чем ненадежным нулями и единицам, которые можно очень просто дешифровать и украсть даже с расстояния. Он сам в этом ничего не смыслил, но попросил одного знакомого написать червя, способного прогрызть защиту.
Бегло осматривает косяки и углы, прежде чем пройти внутрь и закрыть за собой дверь. Вроде бы ничего, но он сунулся в змеиное гнездо в одиночку, так что поздно думать о мерах предосторожности. Подходит к компьютеру за большим, но изящным столом из красного дерева. Странно, все здесь обставлено так, словно это обиталище совершенно иного человека, нежели типичного “большого босса” огромного конгломерата, каким ему впервые показался человек, занимающий этот пост в новой Амбрелле. Леон не разбирается, что все это значит. Сандал и инланг-инланг. Какое-то слишком знакомое сочетание, и коробочка из белого металла снова жжет кожу. Не замечает. Просто втыкает флешку с вирусом в порт компьютера, а сам пока залезает в ящики стола, сканирует глазами бухгалтерию. Ничего интересного.
Дверной замок вдруг щелкает. Звук бьет по ушам и Леон машинально тянется за оружием. У него нет права на ошибку. Наставляет на вошедшего. И сразу опускает. Судьба точно играет с ним. И он продолжает проигрывать.
Поделиться32020-05-01 03:55:16
[indent]— Мисс Радамез, здесь нарушитель на административном этаже. Действовать согласно инструкции?
[indent]Ада неслышно усмехается шутке, которая известна лишь ей одной, отмечает в который раз безразличие к звуку чужой фамилии и легко мотает головой, привычно отбрасывая упавшие на лицо пряди. Так же легко она отбрасывает прочь легкое, приятное волнение, спустившееся от загривка вниз по позвоночнику при мысли о хорошо знакомых ей щенячьих глазах. Больше она — убеждает себя — ничего не чувствует. Потому что не положено. Не принято. Опасно.
[indent]Ада напоминает себе, что прошлое, воспоминания и надежды в ее жизни значат не больше, чем набор чёрных букв на желтоватой бумаге паспортов, аккуратными стопками сложённых во вторых, третьих и четвёртых доньях среди ящиков столов во множестве квартир в не меньшем множестве стран.
[indent]Ада напоминает себе, что чувства — оружие не менее опасное, чем пистолет, а привязанности бьют тебя в грудь сильнее, чем пуля, выпущенная в упор.
[indent]Ада напоминает себе, что вот уже так долго, что она и сама не помнит сколько точно, в ее мире нет места ни одному шагу назад, ни одной уступке и ни единому допущению.
[indent]Ада напоминает себе, что всегда, каждый раз, она сжигает за собой все мосты, чтобы среди этого пепла никто и никогда не нашёл ее следы.
[indent]И тут же, прикрывая глаза, Ада напоминает себе также и то, что в ее жизни вот уже более пятнадцати лет есть одно единственное исключение, и ей, признаться, иногда интересно: превратится ли оно в итоге из безобидной привычки в смертельную ошибку?
[indent]Ответ, как и все в своей жизни, знает Ада, она получит лишь на практике. Потому что чувствует — сбросить с себя паутину, которую сама сплела и в которой сама же запуталась, она не сможет. По крайней мере, не сможет вовремя.
[indent]— Да. Пропустите и не вмешивайтесь. Я обеспечу гостю должный приём.
[indent]— Принято, мисс Радамез. Конец связи.
[indent]Ада бросает короткий взгляд на аккуратную, сдержанно блеснувшую солнечным зайчиком табличку с именем «Карла Радамез», улыбается также сдержанно и ловко, с грацией кошки, поднимается с кресла, широким шагом направившись на выход. Ее все ещё забавляет ненастоящее имя, позаимствованное у той, что когда-то пыталась украсть ее собственную жизнь, и то, как хорошо оно служило ей. Впору было сказать — колесо сансары сделало оборот.
[indent]Аде интересно, настигнет ли ее в итоге карма.
[indent]Она смотрит на изящные наручные часы из чёрного оникса и думает, что ей даже нравится роль главы службы безопасности встающего на ноги некогда прославленного фармацевтического гиганта и эти бессмысленные, но приятные привилегии, идущие с ней в комплекте. Она ведь, в конце концов женщина, а женщинам свойственно любить комфорт.
[indent]Также как Леону, например, свойственно приходить на несколько минут позже, чем все его ожидали. Хорошо, что у Ады от пунктуальности ее рыцаря зависел лишь обед и привычное расписание дня, в противно случае она бы, пожалуй, расстроилась.
[indent]Подходя к кабинету, который она знала как свои пять пальцев, Ада размышляет, что это получится за встреча. Она не думает о впечатлении, удивлении или фуроре. Нет, Ада думает лишь о том, что, узнав чуть больше недели назад личность человека, старательно копающего под деятельность Нео-Амбреллы, что она взяла под своё крыло, она... обрадовалась?
[indent]Задумчиво замирая у дверей и касаясь одной ладонью косяка, а кончиками пальцев другой — губ, словно в нерешительности, Ада пытается понять, всегда ли так было. Всегда ли ей было не все равно? Всегда ли она улыбалась искренне?
[indent]Сжимая пальцы на ручке двери и проворачивая в замочной скважине мастер-ключ, она отвечает себе, в общем-то, не задумываясь: всегда. С первой встречи. Другое дело, что она никогда в этом себе не признавалась.
[indent]Однако, как знала Ада, вечно бегать от себя и своего прошлого нельзя. Чуть больше года назад она убедилась в этом на практике, и кто знает, где бы она была сейчас, если бы не истинная владелица имени, выгравированном на маленькой бейджике, прикреплённом к ярко алой блузке цвета свежей крови.
[indent]Поток мыслей прерывает едва слышный щелчок. Ада знает что это до того, как видит направленное в лицо чернеющее дырой в прошлое, во все кошмары, что были у неё или у кого бы то ни было на свете, дуло. Ада знает что это, потому что сама не раз, не два и не десять также щёлкала предохранителем заряженного пистолета.
[indent]Ада знает что это и со снисходительной улыбкой поднимает вверх руки в очевидно театральном, но не отдающем пренебрежением, жесте.
[indent]Она, в общем-то, может это и не делать, потому что знает — человек перед ней никогда не выстрелит.
[indent]Она знает Леона. И иногда ей кажется, что она знает его лучше, чем себя.
[indent]— Это пистолет, Леон, или ты так рад меня видеть? — Ада не перестаёт улыбаться, но руки опускает вместе с тем, как дуло пистолета опускается в пол. Может, на секунду раньше. Она смотрит в чужие яркие глаза, едва заметно качает головой и закрывает за собой дверь.
[indent]Стук ее каблуков раздаётся чуть быстрее, чем стрекот секундной стрелки на швейцарских напольных часах, притулившихся в дальнем углу кабинета. И намного, намного медленнее, чем ритм сердца в чужой груди — на это ей даже не нужно бы было спорить.
[indent]— Как всегда начнём с приветствий и вопросов или хочешь сразу перейти к делу? — Ада нарушает молчание первой.
[indent]Нарушает, потому что не хочет слышать стук собственного сердца.
[indent]Нарушает и складывает руки на груди, словно мешая этому самому сердцу сбежать из клетки рёбер, в которое оно насильно было посажено, заточено и обездвижено.
[indent]Глядя в чужие, почти не потерявшие наивности, глаза, Ада напоминает себе, что у неё сердца нет. Напоминает и думает, что Леону бы тоже не помешало об этом знать.
