Альтаир думает о ветре, когда перескакивает с одной крыши на другую, о том, как он силен и беспечен, как носится безучастно средь песчаных дюн, поднимая в воздух рыжие вихри красноватых песчинок, как бьет по лицу, когда он сам отталкивается от края и несется вниз, казалось бы, к верной смерти. Альтаир говорит себе, что он - и есть этот ветер, не имеющий ни крови, ни плоти, воплощение свободы, всех птиц поднимающее в воздух. Даже когда оступается, почти соскальзывая с края, и бьется о каменную стену. И тело его подводит. И кровь хлещет из раскрытых ран. Но преследователи не отстают - он едва успевает подтянуться и забраться кое-как наверх, прежде чем получить еще один арбалетный болт в бок. 

Он знает только то, что должен бежать вместе с ветром. Вперед-вперед-вперед. С высокой башни мечети он уже видел клетчатую крышу Бюро всего в паре кварталов. Он заставляет себя не думать о боли, заполнившей собой все, бьющейся под кожей каждым ударом загнанного сердца, которое, в попытке спастись, лишь сильнее кровоточило. 

Его кровь капает на раскалённый песок внизу и шкворчит, а стражи, точно гончие, шли по следу, лаяли на своем языке и гремели тяжелыми доспехами, расталкивая мирный люд, толпившийся на узких улочках Иерусалима. Они хоть и медленные, но упорные, и смогли его ранить, а значит, замедлить. Боль сковывала движения, заставляла делать ошибки. Альтаир не так ставит ногу и почти падает. Альтаир приземляется слишком жестко, так, что весь воздух из груди вышибает, а от его недостатка уже и так жжет легкие, и его остатки с вымученным хрипом покидают легкие слишком стремительно. 

words are there but they don't come out
not my best at singing loud

Он чувствует, как при каждом движении ребра царапает стальной наконечник арбалетного болта, но знает - если вытащить будет только хуже.

В прошлый раз у него все получилось, он понадеялся на свою исключительность, и она помогла ему прикончить цель, уйти невредимым, несмотря на то что он все равно что осиное гнездо разворотил, даже не пытаясь пойти в обход. В этот раз ему далеко не так повезло. Задание он не выполнил. Только раскрыл намерения Братства и теперь подобраться к нужному человеку будет намного сложнее, если не невозможно: охраны станет больше и его самого будут ждать. 

Альтаир уже слышит, как Малик его отчитывает, если, опять же, ему будет кого отчитывать. Хотя, скорее, Аль-Саиф раздосадуется только потому, что Альтаир еще дышит, что он посмел вернуться с поражением. Опять. И он не знал, какова вероятность, что глава Бюро просто не оставит его истекать кровью. От одной мысли больнее, чем от всех его ран. 

Что он делает? Сначала ему казалось, что Аль-Муалим одумается и терпеть ему это унижение придется всего неделю или две. Позже он понял, что сам, своими руками должен все восстановить. Но сейчас он ведет себя как... новичок, а не мастер. Теперь разве что из-за его гордыни страдает только он сам, потому что все остальные его покинули. 

Альтаир видел зависть в глазах Малика и когда тот упрекал его, то он отвечал, с легкой снисходительной улыбкой на губах:

Можно ли ветер научить смирению? 

И чувствовал, что мудр, что ни одному другому ассасину с ним не сравнится. Даже будучи разжалованным, он не отнесся к этому серьезно. Он уже покорял эту вершину. Чего ему стоит взобраться наверх еще раз? Альтаир только забыл, что он потерял все, падая вниз. 

damn, i sure can't make it better
i'm just hoping for bad weather

Малик был прав. Он просто горделивый глупец, не более. Похвалялся, что всего за двадцать четыре года стал лучшим, но всей его жизни не хватит, чтобы исправить все совершенные им ошибки и заслужить прощения.

Ветер и правда не заставишь плясать под рукой так, как хочется, но у Альтаира сердце человеческое, несовершенное и обремененное простыми людскими тягостями, которые ветру неведомы. Альтаиру нужно было упасть, чтобы понять, что он не летает, а лишь балансирует неуверенно на едва окрепших крыльях, то и дело сбиваясь с пути. 

Он не хотел умирать. Не так. Не в одиночестве, съедаемый стыдом и раскаянием. Он столько не успел. И поэтому гонит себя вперед, сжимает кулаки, пока страх сжимает его внутренности, дрожащими пальцами цепляется за каменные уступы, отталкивается и прыгает не зная, хватит ли его ногам силы. И вдруг замирает. Привести угрозу прямо на порог Бюро он не может. А значит, его ждет бой. 

Где-то в небе протяжно кличет сокол. Альтаир заглядывает через край, сам загоняет себя в тупик. До него добрались только двое - они уже гремят доспехами, карабкаясь наверх по лестницам. Но и с ними ему справится в таком состоянии будет тяжело. Тьма подбирается в периферии, норовя забрать зрение, а тело сделать безвольным, как куклу тряпичную. 

Их прислали просто чтобы добить. Никто уже и не видел смысла посылать за раненым, пробежавшим через весь город ассасином целую ораву. Двое справятся с ним без особого труда. Он устал и едва держится на ногах. Рыцари усмехаются и обнажают мечи. Альтаир в ответ только скалится и чуть сжимает пальцы, когда клинок со звоном стальным выступает из запястья. Все кончится быстро.

i'm a lonely star
is there anybody out there?

Он разбегается, уворачивается от размашистого удара тяжелого меча, поднырнув под руку, проскальзывает мимо и просто режет сухожилие на ноге одного из ратников, до кости рассекая плоть, и он валится на колено, заходясь истошным криком и выронив из руки оружие. Но второй со всей силы ударяет тяжелым кованным носком сапога Альтаиру под ребра так, что ассасин отлетает к краю крыши, беспомощно съеживается, жадно ловя ртом воздух. Боль парализует, он хватается за живот, а перед глазами - марево, в ушах оглушительный звон. 

Но это не конец. Изо рта вырываются только тихие жалкие хрипы, он пытается подняться, а рыцарь уже несется на него, крича победно. Альтаиру не страшно. Он закрывает глаза, самый кончик меча входит в плечо, и он едва сдерживается, чтобы не закричать, но успевает, пусть и слишком поздно, чтобы его не задело, упереться коленями в бронированный живот и перекинуть тяжелую тушу через себя, за край и к верной смерти в лапы. Тело глухо бьется о землю, кто-то вскрикивает, слышаться изумленные вздохи, но они очень быстро тонут в базарной суете внизу и, кажется, через секунду о мертвеце уже и позабыли. 

Альтаир добивает того, кого ранил первым, просто перерезав горло, и брезгливо вытирает клинок о чужие одежды. Каждый шаг ему казался последним, ведь вот-вот и ноги подведут, сила их покинет окончательно. Хромая и держась за раненое плечо, он все-таки добирается до крыши Бюро. Фонтан шумит внизу, птицы вьются в раскидистых листьях папоротника. Даже если Малик оставит его умирать — это неплохое место, чтобы встретить смерть. Но Альтаиру, если честно, уже все равно. Он слишком измучен этой погоней и ранами.

Ассасин спрыгивает вниз неуклюже и грузно. Сейчас он чувствует себя мешком сломанных костей и обескровленного мяса, а не соколом, парящим в чистом и ясном небе. Припадает на колено, прежде чем упасть безвольно в мягкие подушки, заливая кровью пол и ковры. Малику долго придется оттирать багровые пятна. Даже тут удалось ему досадить. И Альтаир невольно улыбается этой мысли, сам не зная почему. 

Ему хорошо, спокойно. Веки тяжелеют и даже боль не помешает ему провалиться в сон, в бред. Все закончилось. Он может немного отдохнуть. 
[nick]Altair Ibn-La'Ahad[/nick][status]летящий[/status][icon]https://i.imgur.com/XKUtUus.png[/icon][lz]бейся, сердце, время биться, солнце любит кровь.[/lz]