— Я!
Мельник проносит взгляд мимо, а Игорь, как оловянный солдатик по стойке смирно стоит и руку тянет.
— Степа.

Он расстраивается, конечно, когда генерал называет чужое имя, но старается не выдать чувств. Постыдно солдату Ордена вот так, подобно ребенку, поникнув, глазами пол сверлить. Князь зубы стискивает, но нахлынувшая волна горечи обратно в океан его сознания уходит так же быстро, как подкатывает к горлу несказанным “почему?”. Но молодой спартанец хорошо знает, что с командиром препираться нельзя. И даже в мыслях этого делать не стоит.

— Я!
— Князев, пред глазами не мельтеши. Я еще даже что делать рассказать не успел, что делать-то надо.
— А я уже готов.
— Отлично. Значит, швабру в руки, щетку в зубы, и вперед полы драить. Чтоб весь бункер блестел, понял?

Князь кивает коротко и чеканным шагом, на пятках ботинок развернувшись, отправляется в кладовку. Он успокаивает себя мыслью, что все лучше, чем без дела сидеть и резаться в карты с Алешей и Сэмом под самогонку. Игорь старших товарищей уважал, но каждый вечер, или день или утро, черт его поймет в этой норе, наблюдать за тем как, Алеша, налакавшись и проигравшись чуть ли не до трусов, лезет бить американцу морду, понятно дело, за Россию-мать, а не за горячо любимый дробовик, собственноручно Алешей собранный, названный даже как-то по-идиотски, и после позорно проигранный в сухую, Князю порядком поднадоело. Хотя сначала, надо признать, это было весело, и Игорь искренне жалел, что под рукой нет живой какой-нибудь камеры, чтобы как-то все это запечатлеть, а потом остальным ребятам показывать. Смеху-то было, бы! Благо, у Князя память хорошая и язык хорошо подвешен, так что красочно и со всеми подробностями описать, то, как Гроза Америки, Алексей Звонарев, сам себя ликвидировал перед лицом угрозы с Запада, запнувшись о ящичек, служивший лучшим карточным столом нескольким поколениям спартанцев.

— О, и до нас доковылял, хозяюшка наша, — смеется Алеша, явно довольный возможностью оторваться от еще одной заведомо проигранной партии и позлорадствовать. Игорь на него в шутку мокрой шваброй замахивается, челюсть вперед выдвинув, и сам тоже улыбки не сдерживает.

— Смотри-ка, тебе даже нравится! Может ты наконец нашел свое призвание, а? — старший спартанец будто бы задумчиво бритый затылок чешет, откинувшись на койку и наблюдая за тем, как бодро Князь елозит шваброй по полу. На самом деле, Игорь верил, что за любое дело должно браться с соответствующим рвением. Чего-чего, а того самого рвения у него было хоть отбавляй, ложками черпай да всему Ордену скармливай, и то останется.

— Уборка, знаешь, дело благородное. И помогает в форме себя держать. Лучше всякой тренировки, — естественно, Князь шутит и на ходу все придумывает, хотя мышцы у него уже действительно как каменные от напряжения стали, но увидев, как загорелись у Алеши глаза, он продолжает. — Я совершенствуюсь, пока ты отсиживаешься и пролежни себе зарабатываешь.

— Так, а ну гони сюда свою палку! — слегка поддатый спартанец тут же с места вскакивает и тянется за шваброй, Князь играючи вокруг ведра пируэты описывает, делая вид, будто с девушкой вальс танцует на балу во дворе, а не на мокром полу в их общей казарме, и “дамой” своей перед носом у Алеши водит, точно красным полотном перед быком.

— Ага, сломаешь еще, — но в конце концов Игорь сдается, будто бы нехотя доверяет товарищу крайне важное задание домыть за ним пол, а сам заваливается на койку с ногами, облегченно и громко выдохнув. Подсмотрев карты Алеши, пока тот усердно оттирал полы чуть ли не до дыр, Князь удрученно головой качает и хмуриться так, точно ему самому от одного взгляда на расклад друга больно стало. Сэм в ответ молча пожимает плечами, ехидно улыбаясь. Этому всегда в карты везло. В любви, на удивление, тоже. Девушки в Метро за американцем табунами ходили. Князь не удивился бы, если бы однажды за главными воротами Д6 обнаружилась бы толпа поклонниц Самюэля Тейлора с плакатами, цветами и подарками.

Пока Алеша любезно выполнял за Игоря его работу, Князев тоже времени даром не терял. В его голове уже собирался по кусочкам план его сегодняшнего большого ночного побега. Мельник отказался пока высылать команду за бандитами, обосновавшимися на поверхности подле сталкерских протоптанных дорожек к схронам и ночлежкам, припрятанных среди этажей разрушенных многоквартирных домов, и обходным путям, которыми часто пользовались караванщики, чтобы не идти через чересчур опасный тоннель. С ними надо было что-то делать, уселись ведь прямо на одной из линий снабжения для Ордена, и уже в тоннели повадились лазить, чтобы и там грабить. Стайка вроде не большая была, Игорь сам пару дней назад как раз вместе с Алешей к ним под базу забирался, чтобы разведать что да как. Тут даже один рейнджер справился бы. Князь справился бы.

Снарягу Игорь стащит без всяких проблем, кто бы сегодня не дежурил, ему и не надо много — легкую броню да нож, ввязываться в серьезную перестрелку он и не думал. Наружу выберется вместе с вечерней сменой караула на заставе у подъездных путей к Д6. Вернется к утру, никто и не заметит, что он уходил. Зато потом на построении как он перед Мельником гордо отчитается о том, что угрозу с поверхности устранил. Один. Генерал расплачется, сам Артем к нему подойдет и, похлопав по плечу одобряюще, героем назовет.

Как всегда, в голове у Игоря все звучало идеально, без задоринки, исполнение же... хромать начало чуть ли не на первых этапах. Князь тихим умудрялся быть даже в полном обвесе для поверхности, пластинами защитными не греметь и сапогами тяжелыми не топать, но, в конце концов, кто может быть полностью защищен от случайностей? Плохо пристегнутая к бедру кобура с кажущимся оглушительным звоном приземляется на кристально чистый пол, в котором Князь чуть ли не свое отражение видел. Что-то Игорю подсказывало, что завтра он будет снова вальсировать по всему Д6 со шваброй и Алешу так просто обдурить у него уже не получится. Он так быстро подбирает жесткие кожаные ножны, что не замечает, что они пусты, а стальной клинок остается лежать по среди коридора.

Князь сам себе готов был по лицу двинуть, когда у лестницы на поверхность, похлопав себя по бедру, он замечает пропажу. Возвращаться — не вариант, но Игорь и руками голыми руками с теми недоносками под мостом был готов расправится, в крайнем случае, у него был огнестрел, без глушителя правда, но, в любом случае, это лучше, чем идти уж совсем без оружия. У Игоря смелость может и опасно граничила с глупостью, но полоумным он не был.

Снаружи гром и молнии, буря набирает обороты, и Князь даже думает перенести на завтра свою самоволку, увязаться с ребятами в патруль по тоннелям — он так частенько делает, никто и не удивится. Но Князев эту мысль гонит, тупо таращась из кротового хода из метро наверх, где ночное небо было светлее сводов тоннеля, даже затянутое тяжелыми грозовыми тучами, откуда на защитное стекло маски редко падали крупные мутные капли дождя, заставляя жмуриться. Стихия станет ему хорошим прикрытием. Вряд ли в такую жуткую непогоду бандиты куда-то рейдом могли пойти. Они сейчас все сидят в своей норе, греются у костра и жрут жареную крысятину.

Сжав кулаки, Игорь, закрыв глаза, долго не может на этот шаг решиться. Через гнездовье стражей, через реку вброд, если их с Алешей наскоро протянутую переправу не снесло к чертям собачьим, и к бандитскому логову. И все это в чертову бурю. Она могла как спасти спартанцу жизнь, так и забрать ее.

Их с дебоширом Алешей часто в пару работать ставили, на удивление, при том, что оба они не люди, а гранаты с чекой наполовину вырванной. Зато работалось им вместе складно. С алешиным навыком ориентации на любой местности, и князевой скрытностью... дуэт у них получался легендарный. Они и бандитов тогда выследили по тоннелям до их тараканника, и план успели разработать по штурму. Алеша на глазок безошибочно определял, где можно пробраться, а куда лучше не лезть. Так они и мимо стражей прошмыгнули, и речку перешли спокойно. Близко, конечно, не подбирались, но Князь предлагал прям так пойти и перебить всех этих душегубов. Но Алеша в кои то веки решил проявить сознательность и следовать указаниям Мельника.

— Этих козлов там человек двадцать, Игорь, — плевался Алеша, махнув рукой.

— Да мы по-тихому ведь. Войдем и выйдем, они даже пискнуть не успеют, — пытался уговорить его Князев, но все было тщетно. Зато по возвращению они с Алешей набросали примерный план полуразрушенного здания, где бандиты осели, и представили его перед Мельником. Игорь надеялся, что уж тогда-то полковник кого-нибудь пошлет по их души. Лучше, конечно, самого Игоря. С Артемом, перед которым Князев то ли заискивал, то ли постоянно с ним соревновался. Во всем. Как, впрочем, и со всеми.

Но с Артемом по-особенному. Артем был для Князя личным Эверестом — вершиной, пусть к которой тернист и опасен, но которая неизбежно манит, вершиной, которую он намеревался покорить. Тоже ведь мечтает стать героем. Не таким, как Артем. Еще лучше. Другие спартанцы ему говорят, мол выкинь эту дурь из головы и живи как жил, не нужно тебе и грамма артемовой тяжкой доли.

Князев только смеется и ставит себе очередной, кажущейся непреодолимым, порог. В Ордене медалей не дают. Но Игорю было плевать. Главное, что он сделал то, что другие считали невозможным. Башка демона, что теперь белой костью в казарме висит — его работа. Ящик фашистских огнеметов? Князь на себе упер прямо с блокпоста. Но все эти геройства едва ли Игорю имя сделали, скорее даже все это против него играло. Каждый спартанец мог сделать тоже самое. Просто Игорю хватало наглости бежать впереди планеты всей. Поэтому многим удобнее его было игнорировать.

Ему, с одной стороны, конечно же хотелось признания. С другой — он понимал, что быть призраком — не так уж и плохо.

Цепляясь за ржавые перекладины, Князь думал лишь о том, как бы ему не быть таким приведением, что столь неосмотрительно разбрасывается вещами. Его пропажу точно заметят. Остается лишь надеяться, что все решат, что он опять ушел в патруль без спросу, а не полез на бандитскую заставу в одиночку.

Он почти вслух бормочет себе под нос весь план действий, как мантру. Князю, кажется, впервые хочется, чтобы все прошло в соответствии с тем, как задумано. И теперь он начал понимать Мельника, который так любил стратегии. Это успокаивает. Даже когда реальность обещает все испортить с вероятностью сто процентов.

На поверхности Игорь почти кожей ощущает, как ветер хлещет его по лицу, но это, конечно, иллюзия. Маска ничего не пропускает. Но в воздухе, прошедшем через фильтр, на корне языке он ощущает прогорклый вкус холодных капель дождя. Тьма почти кромешная. Только редкими белыми сверкающими змею небо молниями озаряется. Уши рычание грома небесного закладывает.

Фонарик не сильно помогает при такой погоде, так что пробираться Игорю приходится чуть ли не на ощупь сквозь бурелом и колючие кусты, но дорогу он знает хорошо. Главное, чтобы мутанты его в этой кутерьме почуять не смогли. Дождь забьет им носы, ветер задует уши. Ведь сам Князь едва ли что-то разбирал и не удивился бы если бы сейчас запнулся об мирно посапывающего стража.

Вернуться еще не поздно, но когда сквозь ветер он в ночи разбирает чей-то настороженный рык, то винтовку вскидывает моментально, поворачивается, прижимая фонарик к стволу. Звериные глаза как две луны. Князь пятится. Незачем ему этот бой. Он медленно отступает назад, когда мутант пробует его напугать, сделав трусливый выпад вперед — Князь видит по поджатому серому хвосту — то Игорь резко шагает вперед, отгоняя зверье подальше. Знают, что у него пушка, поэтому мешкают. Умные твари стали.

Ими можно было бы даже восхищаться, не будь они так уродливы. Крысы-переростки. Но других Князь не знал. Только на картинках в детских книжках. Там их рисовали часто мультяшно, неправдоподобно. Но они были красивы. Князю нормой должны были казаться те, кого породила радиация, но он мечтал о тиграх. Огромных величественных с черными полосками кошках. Они всегда нравились ему больше всего.

И Игорь не издает ни звука, когда в руку ему впиваются слюнявые смердящие челюсти стража. Их тигр бы перебил и усами не повел бы. Князь хватает мутанта за шею, оторвав от себя, и со всей силы кидает на землю. Маленькая особь. Он больше не поднимется. Но вот его семья этому явно было не рада.

Предплечье боль пронзает. Чертова крыса-переросток прогрызет ему костюм и тогда уже точно придется возвращаться. Вопрос: куда? Мельник его после такого уже вряд ли просто отчитает и в караул на месяц поставит. Выгонит. С позором. Игорь все возможные и невозможные вторые шансы использовал. Ему все кое-как сходило с рук только потому, что обычно он возвращался с боевыми трофеями и победой. А сейчас вернется подранный (да и кем? Стражами-недоростками!) и жалкий. Нет — раз уж Игорь Князев за что-то взялся, он пойдет до конца.

Князь сжимает кулак больно и крепко и раз-два-три в висок твари бьет, та, заскулив, челюсти разжимает и отступает. Секунда ему нужна, чтобы вскинуть винтовку и выпустит громыхающую очередь мутанту в морду. Теперь вся округа знает, что он тут. Стражи глотку дерут — созывают своих. Обед пришел. Но и у Князя свои когти есть. Патронов он много с собой не брал, но может быть и не понадобятся они. Как там Алеша говорил? Стражи — трусливые твари, как увидят, что у тебя автомат, так семь раз подумают, прежде чем зубы скалить. Но человек ночью — слепой котенок. И стражи это знают. Их-то глазам, радиацией вымученным, тьма нипочем.

Князь чертыхается, судорожно оглядываясь по сторонам. Резко влево, где ветка под тяжелой когтистой лапой треснула. Резко вправо, где глаза огромные, как две луны блеснули. Окружают. Тихо себя вести пытаются — неизвестно же, кто еще услышит их добычу, демон ли слетит с насеста на старой высотке, чтобы тоже кусок мяса человечьего себе ухватить, или еще кто похуже. О нет, это никому не нужно. Умные сукины дети — все себе хотят. Как только в кольцо окончательно возьмут, тогда и нападут всем скопом. В спину целить будут и перед глазами мельтешить, чтобы отвлечь. Князь их тактику знал прекрасно, как и любой рейнджер, по сути. Правда некоторые зевали на увлекательнейших инструктажах по флоре и фауне поверхности, но не Игорь. Все-таки у него цель была — лучшим во всем быть.

Он никак не думал, что настанет момент, когда Алешин гундеж ему жизнь продлит на пару секунд. Он покойник, если только треклятая буря его не спасет и не собьет со следа зверье. В конце концов, ветер и ливень им тоже мешают. По крайней мере, Игорь на это надеялся, он-то ничего почти не видел дальше своего носа. Свет фонарика слепо резал туман, плотным полотном вставший над высокой жухлой травой, но делу особо не помогал. Князь по щиколотку уже в болотную трясину забрел, пятясь аккуратно, шаг за шагом. Если сзади будет непроходимая топь — хотя бы легче будет спину себе прикрыть. Может даже получится кольцо окружения разорвать.

Звери рычат, терпению их приходит конец, и Князь надеется, что голод и отчаяние не дадут им его мысли прочитать, понять, что у него на уме. Рискованно, ведь Игорь и сам может в этом чертовом болоте сгинуть, если только на шаг ошибется, но сам спартанец только так и умел мыслить — крайностями зачастую неприглядными, но окупающимися во много раз. Сейчас, впрочем, на выгоду Игорю было плевать. Ему бы ноги унести.

Сердце бьется как у зайца загнанного и слышно только дыхание собственное за гулом дождя. Хоть бы ребята на посту его не услышали, он ведь совсем недалеко отошел. Иначе пришлют патруль, спасут, конечно, разгонят стражей по норам в два счета, а самого Игоря схватят за шкирку, как провинившегося щенка, и на ковер перед Мельником кинут. Нет, Князев и сам справится. Еще бы пару метров, чтобы вода, торфом пропитанная, к коленям поднялась, тихо и осторожно. Игорь тихо ступает — твари так не умеют, а воды бояться ведь, как и огня. Не полезут за ним, а если сядут выжидать, как волки, голодом измученные, то у Князя для них в подсумке парочка молотовых как раз припасены были.

Но он не успевает. План-то у него был замечательный, жаль даже, что похвастаться не перед кем. Но время было против него. Черт его дернул прямо через звериную территорию пойти, надо было сразу через это болото двигать, но тут уж нетерпеливость и порывистость Князя с ним же злую шутку сыграли. Он не хотел терять драгоценные минуты, остававшиеся до рассвета, не хотел вымерять каждый шаг, как делает сейчас.

Игорь моргает судорожно, будто дождь ему по лицу бьет, а не по стеклу маски, гладит пальцем указательным спусковой крючок, снова поворачивается вместе с винтовкой то влево, то вправо, отгоняя стражей. Они все-таки решаются. Взревев, огромная туша от земли отталкивается лапами кривыми, Князь бросается в сторону, перекатом уворачиваясь. Снова приклад в плечо, быстрее, пока мутанты не поняли еще, что произошло, но не Князь выстрел делает. Тусклый свет фонаря касается уже тела мертвого — шерсть кровью и грязью перепачкана.

Игорь еще большую безысходностью ощущает и сердце камнем вниз летит. Услышали. Заберут. Выгонят. Но он поднимается на ноги и укладывает рядом со свежим трупом еще парочку двумя единичными выстрелами, развернувшись круто и быстро. Службу он закончит достойно и не в когтях стражей.

Ему едва ли не наземь осесть хочется, когда среди рычания утробного и воя ветра он разбирает голос Артема, задушенный маской, но Игорь будто бы не осекается, встает плечом к плечу, как будто они вместе попали в эту передрягу, а не Князь их затащил. Немного погодя, на него осознание накатывает, что Артем один — ни других голосов не слышно, ни винтовок. А у Артема в руках один револьвер с наверченной на него “банкой”. Знал, куда Игорь полез, но никак не подозревал, что не дойдёт. Князев мысли этой усмехается невесело про себя.

Очередью вспышек выстрелы освещают на мгновение уродливые морды мутантов, верещащих от боли. И Князь долго отпустить спусковой крючок не может, отдачу держит, все мускулы напрягая, а приклад прямо в сердце каждый выстрел отбивает. Он злился. На себя, по большей части, на тупых зверей, которые все-таки выцепили в дожде то ли его запах, то ли шаг спешный и неосторожный, и потому остановился только когда весь магазин выжал.   

В любой другой ситуации он бы радовался, что ему посчастливилось вместе с Артемом повоевать, но сейчас все это — его чертова вина, и он не простит себе, если хоть один из стражей на руке товарища зубы посмеет сомкнуть.

Игорь перезаряжается за пару секунд — просто откидывает магазин и тут же из подсумка новый тянет, прикладывается костяшками пальцев к цевью, чтобы даже на ощупь магазином в гнездо попасть, но дальше ведет себя осмотрительней: стреляет только короткими очередями, только на убой, прочь гоня из головы все, что от боя отвлекало. Потом. Будет у него еще время на то, чтобы виной себя задавить.

Артема он старается прикрывать всегда — тому ведь намного сложнее со своим оружием. И перезарядка дольше, и попасть в цель труднее. Но это же Артем. Лучше него в Ордене с огнестрелом никто не управляется. Едва ли ему даже сейчас помощь Князя была нужна, впрочем, Игорь его и не спрашивает — просто делает.

В ночи, бурей разрываемой, то молния округу осветит, то очередь пулеметная. Тварям, кажется, конца нет, и Игорю думается, что они так и будут до рассвета перестреливаться. Если бы еще патронов для всех напастись! Впрочем, в какой-то момент, вместо грозного ворчания он слышит жалобный скулеж. Отступают. Дождь смывает с маски Игоря кровь, но спартанец и с места двинуться не думает, держа винтовку наготове, пока последний страж среди камышей высоких не исчезнет.

Как он все это объяснит? И надо ли вообще что-то объяснять?

— Почему ты один? — вместо того, чтобы самому оправдываться, он заставляет Артема. Игорю самому хочется себе по башке дать, едва он собственный голос услышал. Но любопытство взяло верх. Действительно: почему целую группу не прислали? Потому что Артем никому не сказал, что уходит. Выскользнул из Д6 как вор в ночи. Как Игорь ранее. Да и других слов Князь подобрать не может — он только виновато взгляд прячет, будто бы озираясь по округе, а сам просто не может себя заставить в глаза рейнджеру посмотреть.