Nowhǝɹǝ[cross]

Объявление

Nowhere cross

Приходи на Нигде.
Пиши в никуда.
Получай — [ баны ] ничего.

  • Светлая тема
  • Тёмная тема

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Nowhǝɹǝ[cross] » [nikogde] » Незавершенные эпизоды » я решил


я решил

Сообщений 1 страница 7 из 7

1

князь1 & артем2
https://i.imgur.com/0ngXqZr.png

я решил
• • • • • • • • • •
объясни меня, помоги прочесть.
если есть изъян - он где-то здесь.
я в кредит грешил и теперь плачу
силиконом души, пересадкой чувств.

[icon]https://forumavatars.ru/img/avatars/001a/0d/3f/262-1581867107.png[/icon]

+2

2

— Я!
Мельник проносит взгляд мимо, а Игорь, как оловянный солдатик по стойке смирно стоит и руку тянет.
— Степа.

Он расстраивается, конечно, когда генерал называет чужое имя, но старается не выдать чувств. Постыдно солдату Ордена вот так, подобно ребенку, поникнув, глазами пол сверлить. Князь зубы стискивает, но нахлынувшая волна горечи обратно в океан его сознания уходит так же быстро, как подкатывает к горлу несказанным “почему?”. Но молодой спартанец хорошо знает, что с командиром препираться нельзя. И даже в мыслях этого делать не стоит.

— Я!
— Князев, пред глазами не мельтеши. Я еще даже что делать рассказать не успел, что делать-то надо.
— А я уже готов.
— Отлично. Значит, швабру в руки, щетку в зубы, и вперед полы драить. Чтоб весь бункер блестел, понял?

Князь кивает коротко и чеканным шагом, на пятках ботинок развернувшись, отправляется в кладовку. Он успокаивает себя мыслью, что все лучше, чем без дела сидеть и резаться в карты с Алешей и Сэмом под самогонку. Игорь старших товарищей уважал, но каждый вечер, или день или утро, черт его поймет в этой норе, наблюдать за тем как, Алеша, налакавшись и проигравшись чуть ли не до трусов, лезет бить американцу морду, понятно дело, за Россию-мать, а не за горячо любимый дробовик, собственноручно Алешей собранный, названный даже как-то по-идиотски, и после позорно проигранный в сухую, Князю порядком поднадоело. Хотя сначала, надо признать, это было весело, и Игорь искренне жалел, что под рукой нет живой какой-нибудь камеры, чтобы как-то все это запечатлеть, а потом остальным ребятам показывать. Смеху-то было, бы! Благо, у Князя память хорошая и язык хорошо подвешен, так что красочно и со всеми подробностями описать, то, как Гроза Америки, Алексей Звонарев, сам себя ликвидировал перед лицом угрозы с Запада, запнувшись о ящичек, служивший лучшим карточным столом нескольким поколениям спартанцев.

— О, и до нас доковылял, хозяюшка наша, — смеется Алеша, явно довольный возможностью оторваться от еще одной заведомо проигранной партии и позлорадствовать. Игорь на него в шутку мокрой шваброй замахивается, челюсть вперед выдвинув, и сам тоже улыбки не сдерживает.

— Смотри-ка, тебе даже нравится! Может ты наконец нашел свое призвание, а? — старший спартанец будто бы задумчиво бритый затылок чешет, откинувшись на койку и наблюдая за тем, как бодро Князь елозит шваброй по полу. На самом деле, Игорь верил, что за любое дело должно браться с соответствующим рвением. Чего-чего, а того самого рвения у него было хоть отбавляй, ложками черпай да всему Ордену скармливай, и то останется.

— Уборка, знаешь, дело благородное. И помогает в форме себя держать. Лучше всякой тренировки, — естественно, Князь шутит и на ходу все придумывает, хотя мышцы у него уже действительно как каменные от напряжения стали, но увидев, как загорелись у Алеши глаза, он продолжает. — Я совершенствуюсь, пока ты отсиживаешься и пролежни себе зарабатываешь.

— Так, а ну гони сюда свою палку! — слегка поддатый спартанец тут же с места вскакивает и тянется за шваброй, Князь играючи вокруг ведра пируэты описывает, делая вид, будто с девушкой вальс танцует на балу во дворе, а не на мокром полу в их общей казарме, и “дамой” своей перед носом у Алеши водит, точно красным полотном перед быком.

— Ага, сломаешь еще, — но в конце концов Игорь сдается, будто бы нехотя доверяет товарищу крайне важное задание домыть за ним пол, а сам заваливается на койку с ногами, облегченно и громко выдохнув. Подсмотрев карты Алеши, пока тот усердно оттирал полы чуть ли не до дыр, Князь удрученно головой качает и хмуриться так, точно ему самому от одного взгляда на расклад друга больно стало. Сэм в ответ молча пожимает плечами, ехидно улыбаясь. Этому всегда в карты везло. В любви, на удивление, тоже. Девушки в Метро за американцем табунами ходили. Князь не удивился бы, если бы однажды за главными воротами Д6 обнаружилась бы толпа поклонниц Самюэля Тейлора с плакатами, цветами и подарками.

Пока Алеша любезно выполнял за Игоря его работу, Князев тоже времени даром не терял. В его голове уже собирался по кусочкам план его сегодняшнего большого ночного побега. Мельник отказался пока высылать команду за бандитами, обосновавшимися на поверхности подле сталкерских протоптанных дорожек к схронам и ночлежкам, припрятанных среди этажей разрушенных многоквартирных домов, и обходным путям, которыми часто пользовались караванщики, чтобы не идти через чересчур опасный тоннель. С ними надо было что-то делать, уселись ведь прямо на одной из линий снабжения для Ордена, и уже в тоннели повадились лазить, чтобы и там грабить. Стайка вроде не большая была, Игорь сам пару дней назад как раз вместе с Алешей к ним под базу забирался, чтобы разведать что да как. Тут даже один рейнджер справился бы. Князь справился бы.

Снарягу Игорь стащит без всяких проблем, кто бы сегодня не дежурил, ему и не надо много — легкую броню да нож, ввязываться в серьезную перестрелку он и не думал. Наружу выберется вместе с вечерней сменой караула на заставе у подъездных путей к Д6. Вернется к утру, никто и не заметит, что он уходил. Зато потом на построении как он перед Мельником гордо отчитается о том, что угрозу с поверхности устранил. Один. Генерал расплачется, сам Артем к нему подойдет и, похлопав по плечу одобряюще, героем назовет.

Как всегда, в голове у Игоря все звучало идеально, без задоринки, исполнение же... хромать начало чуть ли не на первых этапах. Князь тихим умудрялся быть даже в полном обвесе для поверхности, пластинами защитными не греметь и сапогами тяжелыми не топать, но, в конце концов, кто может быть полностью защищен от случайностей? Плохо пристегнутая к бедру кобура с кажущимся оглушительным звоном приземляется на кристально чистый пол, в котором Князь чуть ли не свое отражение видел. Что-то Игорю подсказывало, что завтра он будет снова вальсировать по всему Д6 со шваброй и Алешу так просто обдурить у него уже не получится. Он так быстро подбирает жесткие кожаные ножны, что не замечает, что они пусты, а стальной клинок остается лежать по среди коридора.

Князь сам себе готов был по лицу двинуть, когда у лестницы на поверхность, похлопав себя по бедру, он замечает пропажу. Возвращаться — не вариант, но Игорь и руками голыми руками с теми недоносками под мостом был готов расправится, в крайнем случае, у него был огнестрел, без глушителя правда, но, в любом случае, это лучше, чем идти уж совсем без оружия. У Игоря смелость может и опасно граничила с глупостью, но полоумным он не был.

+1

3

[indent]Артем тянется рукой назад, нащупывает пальцами горячее стекло лампочки ильича, снова задумываясь, почему этому дефицитному теперь источнику света предыдущие поколения присвоили имя идеала Красной линии, и снова приходит к тому же выводу, что и раньше: в общем и целом, круглое навершие из стекла и правда напоминало лысую голову вождя революции. Правда это или нет Артем не знает, но проверять и в который раз выказывать свое невежество, как он когда-то сделал это перед товарищем Русаковым, ему не хотелось. Сухой говаривал частенько, что чем меньше ты болтаешь, тем больше за умного сойдешь.
[indent]Артем сейчас, спустя два года своего исхода с ВДНХ, как никогда раньше был с этим согласен, набив на несогласии пару здоровенных шишек.

[indent]Из дальнего угла казармы, выбитой в толще земли и залитой бетоном на каркасе арматуры людьми, которые уже вряд ли когда-то еще раз увидят плоды своих титанических трудов, раздается плеск неосторожно потревоженного ведра с водой, а следом дальше — громкий, довольный смех его братьев по оружию: Алеша, набравшись самогонкой, протащенной на режимный объект, не сразу смог попасть шваброй в обод, и, позабавленные этим, Сэм и Игорь не упустили возможности по-дружески погоготать.
[indent]Артем улыбается и сам, но к общему веселью не примыкает, предпочтя остаться сторонним наблюдателем: с недавних пор ему уютнее было наедине с собой, блокнотом и собственными мыслями, а все вокруг, проявив молчаливую солидарность, эту добровольную отрешенность поддерживали. Перешучивались, конечно, звали к себе за стол, улыбались, но каждый раз, когда он проходил мимо с разгрузкой и огромной рацией за плечами, погруженной в добротный армейский чехол-переноску, рейнджеры Ордена все реже и реже желали ему удачи.
[indent]Он их не винит и не переубеждает. Больше. Лучше так, молча, чем в штыки. Им, в конце концов, еще вместе воевать, и Артем хочет, чтобы эти люди не боялись доверить ему свою спину.

[indent]Ребята хохочут снова и Артем, вынырнув из собственных мыслей, опускает взгляд на страницу блокнота, откопанного в закромах как-то офицерского кабинета в Д6 и заботливо припрятанного им на будущее на дне рюкзака. Привычка все записывать пошла у него еще от Сухого, любившего повторять, что дело порядок любит, однако сейчас на него в тусклом свете лампочки смотрел небольшой, по размеру страницы, карандашный набросок: его товарищи вокруг ящика-стола, и вокруг привычные им всем вот уже двадцать лет тени, разгоняемые только тусклой лампой, притулившейся на краю ящика.
Артем утыкает кончик грифеля карандаша в рисунок и замечает, как, чуть дрогнув, пальцы проводят темную линию поверх контура нарисованной лампы, и это кажется ему символичным: он может легко заштриховать рисунок, погрузив всю троицу друзей в непроглядную тьму, но в жизни, по сути, до темноты еще меньше усилий — просто неосторожное движение, а не десяток, не два.
[indent]И, в общем-то, двадцать один год назад человечество такое движение уже сделало.

[indent]— Эй, эсторожнэ! — Сэм, каверкая акцентом слова, но не так, как делали это, например, кавказцы, которых когда-то давно Артем из невежества даже побаивался за данное им Рейхом прозвище "черные", а как-то мягче, приятнее для слуха; по комнате разбегаются тени от покачнувшейся лампы на задетом шваброй ящике. Алеша принимается рассыпаться в извинениях, а Сэм только фыркает.
[indent]Третьего голоса не слышно, и Артем снова поднимает голову, замечая, что Князь притих. Медлит, задумчиво перебирая в пальцах огрызок карандаша, смотрит еще несколько мгновений на парня, а после легко качает головой: у них у всех были причины иногда помолчать, и у Артема водилось негласное правило не лезть в чужую жизнь без видимой надобности. А, если вспоминать утро, Игорь, скорее всего, просто расстроен, что Мельник снова не дал ему блеснуть в первых рядах.

— ты бы присмотрел за ним, а? тянется он к тебе, и хрен его разберет почему.

[indent]Артем знает, что Мельник, хоть и все еще по-доброму к нему, давно уже осуждающе посматривает и на вылазки артемовы, и на молчаливость, которой он все больше, как хитиновым панцирем, тем, о котором в какой-то книжке про насекомых, Артем давно читал, обрастает, и совсем не такой идеал он хотел бы видеть для молодого, полного силы, энергии, потенциала Князя. Но также Артем знает, что ему Мельник все еще доверяет, и знает, что как бы себя ни губил, парня он за собой никогда не утащит.

[indent]— Артиьем!

[indent]Артем вздрагивает и поднимает взгляд снова. Сэм смотрит прямо на него и немного неловко улыбается, махнув колодой карт.
[indent]Артем улыбается и, помедлив, все-таки поднимается на ноги. В конце концов, до вечера ему нужно было убить еще несколько часов, и иногда ему все еще хотелось простой человеческой компании.
___________________________

[indent]Артему снится кошмар. Он это понимает, но от ему не легче, потому что кошмар этот яркий, живой, такой, какие ему не снились с тех пор, как Черные ушли прочь из разоренной Москвы. В кошмаре ему в лицо бьет холодный ветер, вокруг ничего не видно дальше вытянутой руки, но он знает, что это поверхность, знает, что он в мертвом городе, на руинах, и знает, что он кого-то ищет. Не знает только, кого, где и зачем. Ветер вокруг почему-то бесшумный, тьма — осязаемая, даже колючая. Через секунду, впрочем, оказывается, что это не тьма, а кусок арматурины из разрушенной стены многоэтажного дома. Артем цепляется пальцами за какую-то цепочку и, инстинктивно сжав на ней пальцы, отдергивает руку, потому что ему кажется, что артматура слишком теплая, слишком... скользкая. Артем втягивает в себя воздух, хотя знает, что во сне это не нужно, и быстро подносит руку к глазам, совершенно не желая этого делать, потому что знает, что увидит.
[indent]Его пальцы красные. И в них зажата цепочка со спартанским жетоном. Он щурится, пытаясь прочитать имя, но тьма вокруг вдруг становится совсем непроглядной, и он не видит даже того, что у самых его глаз.
[indent]А потом вдруг гремит гром.

[indent]Артем открывает глаза, а гром в ушах все еще звенит. Он переворачивается набок, пытаясь устроить удобнее, но мягкий матрац на койке в отведенной ему комнате уже не кажется таким удобным, впиваясь складками и комьями под ребра, и, чувствуя это, Артем понимает: сегодня он уже больше не уснет.
[indent]Садясь на постели Артем думает, что лучше бы он пошел наверх, как и хотел до самого вечера, а после вдруг, сморенный чем-то и будто притягиваемый постелью, передумал, решив, что за один вечер выжившие, где бы они ни были, никуда не денутся.
[indent]Всего один вечер.
[indent]Впрочем, поднимаясь на ноги и вспоминая сон, ускользающий от него, как со снами это обычно и бывает, Артем думает, что, возможно, остаться он был должен, и что не его это вовсе было решение, а его шестого чувства, оставшегося еще от Черных.

[indent]Распахивая дверь и слыша, как со звонким металлическим лязгом что-то отлетает от двери прочь, Артем приходит к выводу, что нихрена в этом мире не делается просто так.

[indent]Он еще трет заспанные глаза, когда наклоняется поднять с пола что-то очевидно очень громкое в тишине спящих коридоров, а, сжав пальцы на рукояти добротного военного ножа старого образца, цельного, литого, острого как бритва, у Артема весь сон как рукой снимает, и в голове, словно вагоны призрачного состава на какой-нибудь проклятой станции проносятся за секунду утренние события и чужие звонкие, сильные голоса:

— бандитская застава....
— я!
— отставить, Князев!

[indent]— Игорь, — Артем выдыхает это уже когда срывается с места, прихватив с собой лишь ручной фонарь, когда-то подаренный ему Ханом, — Что же ты за дурак, а.

[indent]Артем, впрочем, не меньший дурак: он бросается в оружейную, за рюкзаком, маской, фильтрами, защитой, а не к Мельнику за подмогой. Но Артем знает, что к Мельнику нельзя: чаша терпения у того совсем не резиновая, а Игорь у командира давно на особом и совсем не лучшем счету, так что лишний проступок, лишний шаг в сторону — и полетят головы, заберутся обратно выданные жетоны и просрочен будет кредит доверия.
[indent]Артему нравится Князь, потому что тяга того выделиться была ему понятна. Поэтому плохого он парню не хочет.

[indent]Хочет он только помочь.

[indent]Дай бог, чтобы он не ошибся.

+2

4

Снаружи гром и молнии, буря набирает обороты, и Князь даже думает перенести на завтра свою самоволку, увязаться с ребятами в патруль по тоннелям — он так частенько делает, никто и не удивится. Но Князев эту мысль гонит, тупо таращась из кротового хода из метро наверх, где ночное небо было светлее сводов тоннеля, даже затянутое тяжелыми грозовыми тучами, откуда на защитное стекло маски редко падали крупные мутные капли дождя, заставляя жмуриться. Стихия станет ему хорошим прикрытием. Вряд ли в такую жуткую непогоду бандиты куда-то рейдом могли пойти. Они сейчас все сидят в своей норе, греются у костра и жрут жареную крысятину.

Сжав кулаки, Игорь, закрыв глаза, долго не может на этот шаг решиться. Через гнездовье стражей, через реку вброд, если их с Алешей наскоро протянутую переправу не снесло к чертям собачьим, и к бандитскому логову. И все это в чертову бурю. Она могла как спасти спартанцу жизнь, так и забрать ее.

Их с дебоширом Алешей часто в пару работать ставили, на удивление, при том, что оба они не люди, а гранаты с чекой наполовину вырванной. Зато работалось им вместе складно. С алешиным навыком ориентации на любой местности, и князевой скрытностью... дуэт у них получался легендарный. Они и бандитов тогда выследили по тоннелям до их тараканника, и план успели разработать по штурму. Алеша на глазок безошибочно определял, где можно пробраться, а куда лучше не лезть. Так они и мимо стражей прошмыгнули, и речку перешли спокойно. Близко, конечно, не подбирались, но Князь предлагал прям так пойти и перебить всех этих душегубов. Но Алеша в кои то веки решил проявить сознательность и следовать указаниям Мельника.

— Этих козлов там человек двадцать, Игорь, — плевался Алеша, махнув рукой.

— Да мы по-тихому ведь. Войдем и выйдем, они даже пискнуть не успеют, — пытался уговорить его Князев, но все было тщетно. Зато по возвращению они с Алешей набросали примерный план полуразрушенного здания, где бандиты осели, и представили его перед Мельником. Игорь надеялся, что уж тогда-то полковник кого-нибудь пошлет по их души. Лучше, конечно, самого Игоря. С Артемом, перед которым Князев то ли заискивал, то ли постоянно с ним соревновался. Во всем. Как, впрочем, и со всеми.

Но с Артемом по-особенному. Артем был для Князя личным Эверестом — вершиной, пусть к которой тернист и опасен, но которая неизбежно манит, вершиной, которую он намеревался покорить. Тоже ведь мечтает стать героем. Не таким, как Артем. Еще лучше. Другие спартанцы ему говорят, мол выкинь эту дурь из головы и живи как жил, не нужно тебе и грамма артемовой тяжкой доли.

Князев только смеется и ставит себе очередной, кажущейся непреодолимым, порог. В Ордене медалей не дают. Но Игорю было плевать. Главное, что он сделал то, что другие считали невозможным. Башка демона, что теперь белой костью в казарме висит — его работа. Ящик фашистских огнеметов? Князь на себе упер прямо с блокпоста. Но все эти геройства едва ли Игорю имя сделали, скорее даже все это против него играло. Каждый спартанец мог сделать тоже самое. Просто Игорю хватало наглости бежать впереди планеты всей. Поэтому многим удобнее его было игнорировать.

Ему, с одной стороны, конечно же хотелось признания. С другой — он понимал, что быть призраком — не так уж и плохо.

Цепляясь за ржавые перекладины, Князь думал лишь о том, как бы ему не быть таким приведением, что столь неосмотрительно разбрасывается вещами. Его пропажу точно заметят. Остается лишь надеяться, что все решат, что он опять ушел в патруль без спросу, а не полез на бандитскую заставу в одиночку.

Он почти вслух бормочет себе под нос весь план действий, как мантру. Князю, кажется, впервые хочется, чтобы все прошло в соответствии с тем, как задумано. И теперь он начал понимать Мельника, который так любил стратегии. Это успокаивает. Даже когда реальность обещает все испортить с вероятностью сто процентов.

На поверхности Игорь почти кожей ощущает, как ветер хлещет его по лицу, но это, конечно, иллюзия. Маска ничего не пропускает. Но в воздухе, прошедшем через фильтр, на корне языке он ощущает прогорклый вкус холодных капель дождя. Тьма почти кромешная. Только редкими белыми сверкающими змею небо молниями озаряется. Уши рычание грома небесного закладывает.

Фонарик не сильно помогает при такой погоде, так что пробираться Игорю приходится чуть ли не на ощупь сквозь бурелом и колючие кусты, но дорогу он знает хорошо. Главное, чтобы мутанты его в этой кутерьме почуять не смогли. Дождь забьет им носы, ветер задует уши. Ведь сам Князь едва ли что-то разбирал и не удивился бы если бы сейчас запнулся об мирно посапывающего стража.

Вернуться еще не поздно, но когда сквозь ветер он в ночи разбирает чей-то настороженный рык, то винтовку вскидывает моментально, поворачивается, прижимая фонарик к стволу. Звериные глаза как две луны. Князь пятится. Незачем ему этот бой. Он медленно отступает назад, когда мутант пробует его напугать, сделав трусливый выпад вперед — Князь видит по поджатому серому хвосту — то Игорь резко шагает вперед, отгоняя зверье подальше. Знают, что у него пушка, поэтому мешкают. Умные твари стали.

Ими можно было бы даже восхищаться, не будь они так уродливы. Крысы-переростки. Но других Князь не знал. Только на картинках в детских книжках. Там их рисовали часто мультяшно, неправдоподобно. Но они были красивы. Князю нормой должны были казаться те, кого породила радиация, но он мечтал о тиграх. Огромных величественных с черными полосками кошках. Они всегда нравились ему больше всего.

И Игорь не издает ни звука, когда в руку ему впиваются слюнявые смердящие челюсти стража. Их тигр бы перебил и усами не повел бы. Князь хватает мутанта за шею, оторвав от себя, и со всей силы кидает на землю. Маленькая особь. Он больше не поднимется. Но вот его семья этому явно было не рада.

+1

5

[indent]Старшие члены Ордена, собираясь на поверхность, частенько заводили разговоры о том, что раньше все было по-другому. Конечно, об этом заикались не только спартанцы, но и обычные жители метро, но если последние все больше жаловались на отсутствие кроватей, горячей проточной воды и телевизоров, то бойцы Ордена всегда перед вылазками ворчали об одном: раньше, мол, только зимой для выхода на улицу надо было собираться полчаса. Раньше, мол, человек был хозяином природы, раньше и печки в машинах были, и камины, и термоодежда, а теперь — только разгрузки и плащи из говна и палок. Чисто пресмыкающееся. Чисто крот подземный, и ничего больше. Закончилось могущество человека вместе с последней взорвавшейся ракетой, а лето со свежим воздухом навсегда осталось за закрывшимися гермозатворами московского метро.

[indent]Артем помнил мир до войны плохо, размыто, как некоторые фотографии, кем-то еще заботливо сохраненные, хоть уже порядком и выцветшие. Ему было четыре, когда створки подземных ворот навсегда закрылись, и в его голове почти не осталось воспоминаний о том, какого было наверху. Поэтому он никогда не ворчал, натягивая сначала прочную, из грубой ткани, сшитую скорее всего еще либо до войны, либо перешитую уже на швейных станциях метро, добротную военную одежду, потом жилет разгрузки, потом броню, потом плащевку в зависимости от предполагаемой погоды, а дальше - шлем и рюкзак со всем необходимым, без чего наверху ты точно погибнешь. Для него в этом не было ничего необычного. Скорее просто рутинная обыденность.
[indent]Ему не с чем было сравнивать.
[indent]И тем не менее сейчас Артем проклинает все на свете: и одежду, и разгрузку, и броню, и плащевку, и шлем с маской, словно те были его злейшими врагами, захватившими его в плен. Отчасти, наверно, так и было, но все-таки архиврагом его, самым страшным и коварным, было время.
[indent]И время его не щадило — бежало прочь, и только издевательски попискивало на наручных часах, отмеряя секунды. Секунды, которые, возможно, станут решающими.

[indent]В оружейной никого не было, потому что, по сути, Артем ее вскрыл. Если Мельник узнает, то гнев командира будет сопоставим с гневом Зевса, что тот обрушил на титанов, о чем Артем вычитал из книжки с полки Сухого, с красивыми золотыми, чуть истершимися, буквами на потрепанной обложке темного синего цвета, гордо гласящими "Древнегреческие мифы". Впрочем, стоило Артему увидеть пустующий шкафчик Игоря, в спешке — или в надежде на быстрое возвращение до подъема — даже не закрытый, как чужой гнев послушно отступает в тень под натиком собственной тревоги. Артем понимает мозгами, что ему бы злиться на Князя, ему бы представлять, как он притащит этого пройдоху к Мельнику за ухо, чтобы полковник всыпал засранцу по первое число, но ни злости, ни негодования, ни недовольства в нем нет. Только сплошной, тягучий, давящий страх. Страх, что он, Артем, возможно стал одной из причин этой идиотской чужой беспечности. И, самое противное, что это не просто самомнение, раздутое чужим "герой" и внимательными взглядами. Это, черт возьми, правда, которую видели все, и которой Артем не понимал.
[indent]А теперь, если с Князем вдруг что-то случится, он никогда и не поймет. Потому что некому будет рассказать.

[indent]Артему кажется, что застежки на ремнях разгрузки застегиваются целую вечность, что толстые шнурки армейских ботинок выскальзывают нарочно, а крепление шлема заедает не потому что так всегда было из-за неподходящего ремешка, а потому что все сейчас против него. Артему кажется, что он тратить безумного много времени, хотя на деле он собрался быстрее самого жесткого норматива, когда-либо поставленного Мельником для своих солдат. Если бы не ситуация и не безразличие Артема, можно было бы даже похвастаться. Впрочем, никого вокруг все равно не было.

[indent]Выходить приходится боковым проходом, в обход поста, выставленного на ночное дежурство. Артем ощущает себя диверсантом, лазутчиком, и думает, что это похоже на игры, в которые они с Женькой и Виталиком-Занозой на ВДНХ, представляя себя бравыми солдатами или отчаянными шпионами, лазая под платформой по техническим туннелям и пытаясь незаметно проникнуть в комнату со снарягой блокпостов, чтобы просто посмотреть поближе на оружие. Тогда это было волнующе и захватывающе, а сейчас — просто опасно и уже даже немного утомительно. Артем прополз таким диверсантом на карачках половину метро, и уходить из Д6 подобным образом было даже немного то ли обидно, то ли стыдно.
[indent]Обида и стыд, впрочем, быстро исчезают, когда сверху сквозь даже плотно задраенный люк доносится завывание ветра. Артем надевает маску, приспосабливает поверх прибор ночного видения, прилаженный к аккумулятору, собранному Тэтэшником, и откручивает огромное колесо открывающего механизма с такой легкостью, словно силы в нем было, как в Степе, а то и больше.
[indent]Наверно, думает Артем, вылезая под мощные порывы ветра, бьющие по телу, маске и линзам прибора, как грозди каменной крошки, это адреналин. Хотя какая, блин, разница.

[indent]Буря разыгралась не на шутку, и на каждые пять шагов вперёд Артема ветром сносило на шаг назад, а от протирания линз и маски не было никакого толка. Старшие говорят, что Земля отыгрывается на оставшихся в живых за все те года, когда люди измывались над ней, строя заводы и атомные реакторы, говорят, что это своего рода жестокая, изощренная месть. Страшите, конечно, много чего говорят, но чувствуя, как ветер бьет по рёбрам с силой взрослого мужика с кастетом, Артём все больше склонен верить в Судный день, кару божью и прочие вещи, довольно далекие от его понимания, но смутно улавливаемые где-то на уровне подсознания. В конце концов, можно не верить в концепцию Страшного суда или природной мести, но вполне можно ощутить, как природа хочет тебя прикончить.
[indent]В такие бури или во время радиоактивных дождей волей или нет, но даже Артём становился немного фаталистом.
[indent]Тем не менее, нужно двигаться вперёд.

[indent]Он разбирает мир вокруг очень смутно, буквально наощупь, прижимая одной рукой к груди пистолет с глушителем, а бедром ощущая, как бьется по нему чехол с чужим ножом, тому не подходящим. Экипировки — по минимуму, времени на полноценный сбор не было, но и планов воевать с целым миром он строил — только забрать Игоря обратно в бункер и открутить ему уши. И все. Никого геройства.

[indent]Геройство, впрочем, всегда находило Артема даже тогда, когда он сам его не искал. Находило и привлекало внимание. С недавних пор Артём это внимание ненавидел.

[indent]Он ещё думает, что стоило взять автомат, у того хоть начальная скорость пули побольше, при стрельбе меньше снесет ветром в сторону, нежели револьверную, когда чуть впереди, за грудой обрушенной высотки, полегшей набор как туша Циклопа из все той же книжки мифов, раздается вой сначала одного стража, потом второго, а потом и третьего: звук приглушенный бурей, протяжный, злой, зовущий. Артем этот звук знает, и от этого знания внутри что-то неприятно обрывается.
[indent]Бросаясь вперед, Артем не думает, что это глупо и там может и вовсе никого не оказаться; более того, он надеется, что не увидит Князя в окружении голодных, мокрых, озлобленных тварей.
[indent]Надежды его, правда, как он заметил, обычно имеют свойство не сбываться.

[indent]Зеленоватый мир, высвеченный прибором ночного видения и от бури и бега, проступал сквозь ливень нехотя, но Артем, буквально подлетая к краю какой-то воронки, выбитой на дороге, и упираясь подошвой ботинка в поднявшуюся над прочим асфальтом плиту хорошо видит, как по краям этой воронки поднимаются на задние лапы темные фигуры, высвеченные на фоне далеких вспышек молний. Одна. Две. Три. Еще две.
[indent]Артем не успевает даже окликнуть застывшего и озирающегося по сторонам в центре воронки Игоря, когда первая из тварей бросается к парню, вышибая когтями брызги и щебенку, и время думать проходит. Наступает время действовать, а действовать Артем всегда готов.
[indent]Он стреляет, ловя огромную голову стража в перекрестье и беря чуть левее, с примерной поправкой на ветер. Стреляет один раз, но тварь падает, проезжается по асфальтной плите и застывает почти у ноги Князя. Раздается новый вой, но Артем не слушает, он уже срывается с места, бросаясь к товарищу и на бегу перескакивая от валуна к валуну, неловко скользя, оступаясь и норовя вот-вот свалиться. Но дуракам, как известно, везет. Или, как говорит Игорь, удача любит смелых. Не важно. Важно то, что он оказывается рядом с Князем как раз вовремя, чтобы, вскинув револьвер, снять еще одного стража с хлопком, легко потонувшем в вое бури.

[indent]Артем чувствует чужое плечо своим, когда оглядывается:
[indent]— Твои те, что со стороны высотки, мои — с пустоши. Нужно отбиться и уходить, иначе вся округа слетится, — он протирает маску снова, щурится, удобнее перехватывает револьвер и тяжело выдыхает, восстанавливая дыхание после бега.
[indent]Впрочем, бежать им пока больше и некуда: твари взяли их в неплотное, но все же кольцо.

+2

6

Предплечье боль пронзает. Чертова крыса-переросток прогрызет ему костюм и тогда уже точно придется возвращаться. Вопрос: куда? Мельник его после такого уже вряд ли просто отчитает и в караул на месяц поставит. Выгонит. С позором. Игорь все возможные и невозможные вторые шансы использовал. Ему все кое-как сходило с рук только потому, что обычно он возвращался с боевыми трофеями и победой. А сейчас вернется подранный (да и кем? Стражами-недоростками!) и жалкий. Нет — раз уж Игорь Князев за что-то взялся, он пойдет до конца.

Князь сжимает кулак больно и крепко и раз-два-три в висок твари бьет, та, заскулив, челюсти разжимает и отступает. Секунда ему нужна, чтобы вскинуть винтовку и выпустит громыхающую очередь мутанту в морду. Теперь вся округа знает, что он тут. Стражи глотку дерут — созывают своих. Обед пришел. Но и у Князя свои когти есть. Патронов он много с собой не брал, но может быть и не понадобятся они. Как там Алеша говорил? Стражи — трусливые твари, как увидят, что у тебя автомат, так семь раз подумают, прежде чем зубы скалить. Но человек ночью — слепой котенок. И стражи это знают. Их-то глазам, радиацией вымученным, тьма нипочем.

Князь чертыхается, судорожно оглядываясь по сторонам. Резко влево, где ветка под тяжелой когтистой лапой треснула. Резко вправо, где глаза огромные, как две луны блеснули. Окружают. Тихо себя вести пытаются — неизвестно же, кто еще услышит их добычу, демон ли слетит с насеста на старой высотке, чтобы тоже кусок мяса человечьего себе ухватить, или еще кто похуже. О нет, это никому не нужно. Умные сукины дети — все себе хотят. Как только в кольцо окончательно возьмут, тогда и нападут всем скопом. В спину целить будут и перед глазами мельтешить, чтобы отвлечь. Князь их тактику знал прекрасно, как и любой рейнджер, по сути. Правда некоторые зевали на увлекательнейших инструктажах по флоре и фауне поверхности, но не Игорь. Все-таки у него цель была — лучшим во всем быть.

Он никак не думал, что настанет момент, когда Алешин гундеж ему жизнь продлит на пару секунд. Он покойник, если только треклятая буря его не спасет и не собьет со следа зверье. В конце концов, ветер и ливень им тоже мешают. По крайней мере, Игорь на это надеялся, он-то ничего почти не видел дальше своего носа. Свет фонарика слепо резал туман, плотным полотном вставший над высокой жухлой травой, но делу особо не помогал. Князь по щиколотку уже в болотную трясину забрел, пятясь аккуратно, шаг за шагом. Если сзади будет непроходимая топь — хотя бы легче будет спину себе прикрыть. Может даже получится кольцо окружения разорвать.

Звери рычат, терпению их приходит конец, и Князь надеется, что голод и отчаяние не дадут им его мысли прочитать, понять, что у него на уме. Рискованно, ведь Игорь и сам может в этом чертовом болоте сгинуть, если только на шаг ошибется, но сам спартанец только так и умел мыслить — крайностями зачастую неприглядными, но окупающимися во много раз. Сейчас, впрочем, на выгоду Игорю было плевать. Ему бы ноги унести.

Сердце бьется как у зайца загнанного и слышно только дыхание собственное за гулом дождя. Хоть бы ребята на посту его не услышали, он ведь совсем недалеко отошел. Иначе пришлют патруль, спасут, конечно, разгонят стражей по норам в два счета, а самого Игоря схватят за шкирку, как провинившегося щенка, и на ковер перед Мельником кинут. Нет, Князев и сам справится. Еще бы пару метров, чтобы вода, торфом пропитанная, к коленям поднялась, тихо и осторожно. Игорь тихо ступает — твари так не умеют, а воды бояться ведь, как и огня. Не полезут за ним, а если сядут выжидать, как волки, голодом измученные, то у Князя для них в подсумке парочка молотовых как раз припасены были.

Но он не успевает. План-то у него был замечательный, жаль даже, что похвастаться не перед кем. Но время было против него. Черт его дернул прямо через звериную территорию пойти, надо было сразу через это болото двигать, но тут уж нетерпеливость и порывистость Князя с ним же злую шутку сыграли. Он не хотел терять драгоценные минуты, остававшиеся до рассвета, не хотел вымерять каждый шаг, как делает сейчас.

Игорь моргает судорожно, будто дождь ему по лицу бьет, а не по стеклу маски, гладит пальцем указательным спусковой крючок, снова поворачивается вместе с винтовкой то влево, то вправо, отгоняя стражей. Они все-таки решаются. Взревев, огромная туша от земли отталкивается лапами кривыми, Князь бросается в сторону, перекатом уворачиваясь. Снова приклад в плечо, быстрее, пока мутанты не поняли еще, что произошло, но не Князь выстрел делает. Тусклый свет фонаря касается уже тела мертвого — шерсть кровью и грязью перепачкана.

Игорь еще большую безысходностью ощущает и сердце камнем вниз летит. Услышали. Заберут. Выгонят. Но он поднимается на ноги и укладывает рядом со свежим трупом еще парочку двумя единичными выстрелами, развернувшись круто и быстро. Службу он закончит достойно и не в когтях стражей.

Ему едва ли не наземь осесть хочется, когда среди рычания утробного и воя ветра он разбирает голос Артема, задушенный маской, но Игорь будто бы не осекается, встает плечом к плечу, как будто они вместе попали в эту передрягу, а не Князь их затащил. Немного погодя, на него осознание накатывает, что Артем один — ни других голосов не слышно, ни винтовок. А у Артема в руках один револьвер с наверченной на него “банкой”. Знал, куда Игорь полез, но никак не подозревал, что не дойдёт. Князев мысли этой усмехается невесело про себя.

Очередью вспышек выстрелы освещают на мгновение уродливые морды мутантов, верещащих от боли. И Князь долго отпустить спусковой крючок не может, отдачу держит, все мускулы напрягая, а приклад прямо в сердце каждый выстрел отбивает. Он злился. На себя, по большей части, на тупых зверей, которые все-таки выцепили в дожде то ли его запах, то ли шаг спешный и неосторожный, и потому остановился только когда весь магазин выжал.   

В любой другой ситуации он бы радовался, что ему посчастливилось вместе с Артемом повоевать, но сейчас все это — его чертова вина, и он не простит себе, если хоть один из стражей на руке товарища зубы посмеет сомкнуть.

Игорь перезаряжается за пару секунд — просто откидывает магазин и тут же из подсумка новый тянет, прикладывается костяшками пальцев к цевью, чтобы даже на ощупь магазином в гнездо попасть, но дальше ведет себя осмотрительней: стреляет только короткими очередями, только на убой, прочь гоня из головы все, что от боя отвлекало. Потом. Будет у него еще время на то, чтобы виной себя задавить.

Артема он старается прикрывать всегда — тому ведь намного сложнее со своим оружием. И перезарядка дольше, и попасть в цель труднее. Но это же Артем. Лучше него в Ордене с огнестрелом никто не управляется. Едва ли ему даже сейчас помощь Князя была нужна, впрочем, Игорь его и не спрашивает — просто делает.

В ночи, бурей разрываемой, то молния округу осветит, то очередь пулеметная. Тварям, кажется, конца нет, и Игорю думается, что они так и будут до рассвета перестреливаться. Если бы еще патронов для всех напастись! Впрочем, в какой-то момент, вместо грозного ворчания он слышит жалобный скулеж. Отступают. Дождь смывает с маски Игоря кровь, но спартанец и с места двинуться не думает, держа винтовку наготове, пока последний страж среди камышей высоких не исчезнет.

Как он все это объяснит? И надо ли вообще что-то объяснять?

— Почему ты один? — вместо того, чтобы самому оправдываться, он заставляет Артема. Игорю самому хочется себе по башке дать, едва он собственный голос услышал. Но любопытство взяло верх. Действительно: почему целую группу не прислали? Потому что Артем никому не сказал, что уходит. Выскользнул из Д6 как вор в ночи. Как Игорь ранее. Да и других слов Князь подобрать не может — он только виновато взгляд прячет, будто бы озираясь по округе, а сам просто не может себя заставить в глаза рейнджеру посмотреть.

+1

7

[indent]Артём молится, чтобы ПНВ не вырубился, когда на секунду по линзам проходят помехи и зеленый мир, словно раскрашенный зеленкой, меркнет. Слава богу крысу-переростка выдает в последний момент голодный рык, пробившийся сквозь злой вой ветра, и на него, буквально наобум, Артем и стреляет. Глухой удар, а потом сразу — боль в плече, словно его сбила несущаяся на всех парах моторизированная дрезина. Чертовски больно, конечно, но Артем не падает, лишь отступает назад и задевает другим плечом Игоря, чертыхаясь сквозь зубы на прыгучесть бестий. Оставалось только удивляться, насколько способны расстараться взращенные радиацией твари, чтобы догрызть остатки тех, кого эта самая радиация и они сами загнали под землю.
[indent]Хотелось верить только, что гений человеческий и тяга к жизни эти старания перевесят и позволят людям протянуть подольше и дождаться момента, когда можно будет вернуться на поверхность и попытаться отбить свой мир себе обратно.
[indent]Лишь бы было кому возвращаться.
[indent]И ради кого.

[indent]Говорят, человек когда-то был царем природы и венцом пищевой цепи. Или, точнее, пишут — Артем читал это в какой-то книжке в станционной библиотеке на ВДНХ, но как тогда, так и сейчас эта мысль кажется смешной: разве может царь в одночасье стать вот таким жалким и пресмыкающимся, беспомощным без чудес довоенной инженерии и прямы рук пары умельцев, при коптящем свете масляной лампы наладивших контакты у видавших виды приборов, собранных больше двадцати лет назад и служащих то ли на всеобщей вере, то ли просто по привычке? Разве может царь бояться, что какая-то мелкая тварь прокусит его костюм и ему придётся либо снова прятаться под землю, либо умереть и пойти на корм животным? Разве может царь жить под землёй, как крыса, в то время как настоящие крысы — захватывают его королевство под палящими лучами выжигающего все солнца?
[indent]Звучит как бред. Или как злая шутка. Артём слышал, что на каких-то станциях у Рейха и Полиса ещё остались печатные станки. Так может это правда шутка? Или метровская пропаганда — все эти рассказы.
[indent]Артему, конечно, бы проще было верить, конечно, что шутка, что незачем рваться наверх, что не о чем мечтать. К сожалению, он помнил ещё смутно тот солнечный день на ВДНХ с матерью, помнил эти искореженные остовы огромных великанов, вмещавших в себя тысячи людей и ставших в одно мгновение для них могилой, помнил пойманный на башне сигнал. Помнил и понимал, что все-таки царствие человеческое не шутка и не пропаганда.
[indent]Вставляя запасной магазин в рукоятку револьвера, Артём с легкой, отрешенной грустью думает: ему жаль, что все оставшееся от былого величия человека — это умение убивать и всевозможные для этого приспособления. Вскидывая револьвер Артём жалеет, что другого наследия они, скорее всего, не оставят.
[indent]Впрочем, тут же думает он, когда страж утыкается мордой в землю от меткого выстрела, дрожью прошедшего по рукам от запястий до плечей, не ему жаловаться: сейчас кровожадность человека спасает ему жизнь.

[indent]Находя новую цель в пересечении перекрестья прицела и мушки под далекий рёв крылана, Артём гонит прочь все мысли и сосредотачивается на отстреле стражей, успевая только напоследок подумать, что одно радует: крысы-переростки тоже, если подумать, не цари природы. Взять, например, того же черта демона с его огромными крыльями и скверным характером, которого эти падальщики больше огня боятся — вот эта тварь больше на нового царя похожа, пожалуй.
[indent]Артем фыркает. Эта мысль его неожиданно успокаивает.

[indent]Все обрывается также резко, как началось, но грудь еще несколько лишних секунд тяжело вздымается, а руки чуть подрагивают в локтях несмотря на всю муштру Мельника, постоянные патрули и ежедневные стрельбы. Артем знает, что это адреналин, что это кровь в венах бежит, что это — подтверждение того, что он и также тяжело дышащий рядом Князь живы еще и покоптят фильтры, о замене которых противно и решительно оповещают часы почти сразу, только последняя тварь скрылась в буре с разочарованным скулежом.
[indent]Артем знает, что эта дрожь, эта усталость, это напряжение — не порок, не что-то плохое, не что-то, чего надо стыдиться, да и черт за этой бурей видно будет, но тем не менее малодушно надеется, что выглядит он все также уверенно и что Игорь не заметит, как на самом деле его трясет и как медленно отступает прочь мысль о чужой и своей смерти.
[indent]Артем все это знает, втягивая в себя пропущенный через новый — хотя новизна эта, несомненно, условна — фильтр воздух, и думает, что сейчас все успокоится.

[indent]А потом слова Князя бьют Артема в грудь с силой когтей демона.

[indent]Артем выдыхает тяжело, от чего стекло маски на секунду покрывается мутной плёнкой, и открывает уже рот, чтобы ответить, но понимает — ему нечего. Нечего ответить Игорю на его простой, закономерный, звучащий как-то обвиняюще даже, вопрос, потому что если отвечать, то честно. А честно — глупо. Честно если, то все, что есть у Артема — это простая и очевидная правда, с ворчанием и недовольным придыханием озвучиваемая ему Мельником, когда они оставались одни после летучек и построений, когда разбирались с картами, когда строили маршруты, когда решали, кто с кем в группе пойдёт, и правда эта была о том, что они с Князем просто похожи.

— один черт — ветер в голове.

[indent]Мельник тогда сплюнул и потянулся к самокрутке, а Артём только потупил глаза, вздыхая.
[indent]Сейчас он тоже вздыхает. Но взгляда от чужих глаз, сверкающих за потрепанным стеклом маски, не отводит. Только и делает что ищет себе оправдание за оправданием, каждое из которых не проходит проверки на вшивость. Не проходит, потому что нет этих оправданий, а нет их потому, что они не нужны.
[indent]Вот только сказать, что он тут один, чтобы не вызверился на Князя Мельник, чтобы не выгнал молодого бойца командир взашей за непослушание, разбазаривание добра подотчетного и нарушение субординации, Артем не может. Не может, словно сказать это вслух равно признать что-то, его обличающее. Что-то, открывающее Игорь то, чего ему знать не полагается.
[indent]Хотя, казалось бы, что такого в товариществе и взаимовыручке? Что такого в покровительстве и помощи? Что такого в простом человеческом внимании? Ничего, если подумать.
[indent]А еще, если подумать, то ему, пожалуй, нужно поменьше думать. И просто ответить уже Князю хоть что-нибудь.

[indent]— Знаю просто, что у Мельника рука тяжелая. И пряжка на ремне железная, не понравится она твоей заднице, если Степа тебя к нему на ковер за ухо притащит, — Артем снова тяжело выдыхает и быстро меняет отстрелянный магазин, прячет пустой в карман на разгрузке и отводит взгляд, чувствуя себя совершенно глупо. И чего он, в самом-то деле?

[indent]— А еще знаю, почему ты тут. Так что пошли, пока стражи не привели подмогу или демон на шум не прилетел, — Артем быстро вытаскивает из-за ремня набедренного подсумка чужой нож, перехватывает за лезвие, подбросив, точно так, как сам Игорь его и учил, а после протягивает Князю рукояткой вперед, — Если до рассвета, как и планировал, обернешься, Мельник тебя выволочет, но на карандаш не как дурилу и пройдоху возьмет, а как способного и отчаянного. Так что давай пошевеливаться.

+2


Вы здесь » Nowhǝɹǝ[cross] » [nikogde] » Незавершенные эпизоды » я решил


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно