nate1 & rafe2
amorem canat aetas prima
• • • • • • • • • •
is primum vidit sine sensu vivere amantis
et levibus curis magna perire bona.
amorem canat aetas prima
Сообщений 1 страница 18 из 18
Поделиться12020-04-25 13:16:08
Поделиться22020-04-25 13:17:02
[indent]Салли говорил ему: парень, держи с Адлерами ухо востро и смотри по сторонам, потому что где они мягко стелют, там жестко спать. Нейт был не склонен не доверять Виктору, съевшему собаку на обведении вокруг пальца таких вот богатеев с серебряной ложкой в заднице, и если уж этот старый лис опасается курей в этом курятнике, то Нейту и правда стоит поосторожничать.
[indent]Сэм говорил ему: просто выгодное сотрудничество, провернём дельце-другое, заработаем репутацию и рванем подальше от этой сумасшедшей ведьмы с ее повадками гитлера в юбке и обязаловкой в виде избалованного сыночка. Так что потерпи и не нарывайся, ладно, братишка? Нейт соглашался и с ним, кивал, не говорил лишнего, не смотрел в серые ледяные глаза за стёклами очков в виде половинок долек лимона и просто молча представлял эту женщину в образе крысы из сказки о Крысином короле.
[indent]Нейт, кстати, тоже себе много чего говорил. Он и сам не жаловал Адлеров, считающих, что все в этом мире продаётся и покупается, и двое приведенных Виктором Салливаном, давним деловым партнером семьи, зеленых, но подающих большие надежды протеже не исключение. В общем и целом, конечно, в мысли была доля истины, но Нейту нравилось думать, что им с братом никто — кроме Салли, но Салли по определению не "никто" — не нужен, и что они сами сделают себе имя, сами найдут все сокровища и, главное, сами закончат начатое мамой дело, и все это без помощи чужих денег, связей, снисходительных взглядов и совершенно грабительских как исполнители вы получаете 15 процентов от стоимости заказа на двоих.
[indent]У Нейта сводило зубы от чужого высокомерия и самоуверенности. У Нейта чесались кулаки от чужого молчаливого согласия.
[indent]У Нейта, в конце концов, всегда и на все было что сказать.
[indent]Однако сейчас он висит на водосточной трубе особняка Адлеров на целой плантацией колючей чайной розы, вцепившись в опасно заскрежетавший метал, как помойный кот в соломинку над стаей голодных дворняг, и ему нечего сказать самому себе: он просто не знает, какого черта здесь делает.
[indent]Ну, кроме того, что висит в восьми метрах над необходимостью всю оставшуюся ночь вытаскивать шипы из задницы.
____________________________
[indent]— Парень, не заставляй меня повторять десятый раз, потому что если я повторю, то... — голос Салли из соседней комнаты непрезентабельной и тянущей скорее на минус пять из пяти звезд гостиницы прерывается на затяжку, которой старик маскировал заминку и непродуманность вербальной угрозы, а после почти сразу снова гремит, разносясь по полупустым и совершенно необжитым, несмотря на то, что провели они втроем в этих стенах едва ли не полгода, комнатам, — ...то я что-нибудь придумаю, и тебе это не понравится!
[indent]Нейт фыркает и раскрывает окно, оценивая, каковы его шансы не разбиться в лепешку при попытке к бегству с пятого этажа по довольно хлипкой на вид неоновой вывеске с безвкусным, как и все, сделанное в пятидесятых, названием отеля. По первым прикидкам выходит примерно четыре шанса из пяти, что его устраивает. Да и все равно это быстрее, чем прорываться через Салли, принявшегося дергать ручку наглухо закрытой — а еще подпертой стулом, учитывая, что замки старикан взламывает, как семечки щелкает, — двери.
[indent]— Нейт, какого черта? Ты же сам хотел на это дело в Перу, — Салли снова дергает ручку, прикладывается к двери плечом, но в целом пока не предпринимает попыток нарваться на штрафные выплаты администрации отеля, — Если опоздаем на самолет, то следующий только через сутки, а в нашей профессии сутки — это как в хирургии острота скальпеля, то есть решающий фактор!
[indent]— Ну скажем так, профессионализм хирургу тоже не помешает, — Нейт фыркает, усаживается на подоконник и ловко цепляется за одну из перекладин неоновой вывески там, где не было раскаленной лампы, — Я успею собрать вещи, добраться до аэропорта и выслушать твой несомненно интереснейший инструктаж, и ты даже не успеешь поседеть больше, чем уже есть!
[indent]— Нейт, черт тебя дери!
[indent]Вывеска под его весом чуть вздрагивает, когда он оказывается на ней, и Нейт, шумно выдохнув, прикрывает на секунду глаза: все-таки сколько бы раз он ни балансировал над пропастью в одиннадцать метров, каждый раз — как в первый.
[indent]— Хотя, конечно, если вы кинете мою зубную щетку в сумку — я буду признателен вам до конца поездки! — это он уже кричит Салли, разжимая пальцы на скрепляющей рейке и ловко перескакивая на более удобную.
[indent]Ответить, почему он так воспротивился идее уехать из города как всегда, сорвавшись и никому не сказав, как они делали это в каждом новом месте, куда приезжали, Нейт не мог. Но у него было предположение, что ответ этот можно получить, если он доберется, куда его, отдельно от головы, так бодро понесли ноги.
____________________________
[indent]— Господи, Рэйф, я надеюсь ты не закрываешь окна в хреновы двадцать пять градусов жары. Ночью, — Нейт ворчит себе под нос и, покрепче обвив одной рукой несчастную трубу, тянется рукой к ближайшему подоконнику, мысленно успевая еще отблагодарить архитекторов викторианской эпохи за то, что придумали удобную конструкцию окон с зацепами в нижней части рамы, предназначавшиеся обычно либо для кованых горшков с цветами, либо же для нерадивых женихов, которых чопорные родители девицы не пускали на порог из-за свободных нравов или низкого положения на социальной лестнице. Сам он себя, цепляясь за скобу и повисая на ней в тот самый момент, как последнее крепление трубы с грохотом отваливается от кладки, ощущает чем-то средним между этим женихом и тем горшком, но, несомненно, в определенно подвешенном состоянии.
[indent]Оставалось надеяться, что в причуды богатых в доме Адлеров и правда не входит держать окна закрытыми, хотя, учитывая коллекцию, хранящуюся в особняке, наверно где-то тут еще должны быть металлические ставни и опускающиеся кованные решетки.
[indent]И все это за легкими шелковыми занавесками эпохи Виктории.
[indent]Вообще-то, энное количество времени назад, скажи кто Нейту, что он будет висеть на карнизе окна парня, даже просто видеть которого — как он сам с пеной у рта доказывал Сэму — у него нет никакого желания, то Нейт предложил бы проводить этого человека в ближайшую дурку, чтоб по дороге не заблудился. Его раздражало в Рэйфе Адлере все: от зализанных назад волос до мягкого, негромкого голоса, каким он раздавал им советы. Советы. Им. Да где это вообще видано, а?
[indent]Советы, впрочем, раздавать от него требовала его взбалмошная мамаша, так что постепенно они все втроем как-то с таким положением вещей смирились: Рэйф вроде командовал, а вроде Дрейки и были сами по себе. Всех все устраивало, как устраивал римлян военный нейтралитет с Галлией до известной всем поры. И вот в этот промежуток нейтралитета — или, наверно, скорее подошло бы слово "паритет" — Нейт начал замечать, что с Рэйфом ему все проще. Ну знаете, уже зубы не скрипят при виде его лица, глаза не закатываются, когда он что-то говорит, да и чужая компания, настойчивая, но какая-то при этом нерешительная и скованная, не раздражала. Все равно что сжиться с мыслью, что лев тебя однажды сожрет, но пока он вроде просто сидит рядом, мурлыкает и дает почесать за ушком.
[indent]Нейт привыкал к Рэйфу. И, если уж совсем честно, привыкал к его вниманию.
[indent]— Так, Нейт, сосредоточься, — он мотает головой и заставляет себя сосредоточиться на кладке особняка — единственном, что отделяло теперь его от падения в злосчастные кусты.
[indent]Оставалось меньше метра, и ему чисто по-человечески уже хотелось узнать, почему в таких особняках жилые комнаты всегда расположены под самой крышей, там, куда хрен без божьей помощи залезешь, если лезть снизу. А откуда еще, спрашивается, было лезть в Викторианскую эпоху, когда десантироваться можно было разве что с дерева?
[indent]— Рэйф! — Нейт шепчет, громко и сбивчиво, запыхавшись немного и чувствуя, что пальцы немного дрожат, и, не дожидаясь ответа, подтягивается на карнизе и нашаривает раму окна.
[indent]Раму окна, одна створка которого была приоткрыта.
[indent]— Слава богу ты не соблюдаешь правила безопасности и гостеприимно раскрываешь окна всему ворью в радиусе нескольких километров, — Нейт тяжело выдыхает, распахивая створку шире и, неловко повиснув на одной руке, тут же цепляется за карниз и второй, подтягивается и удобнее перевешивается в комнату, тут же с грацией мешка картошки оседая на ковер под окном и переводя дыхание.
[indent]Только сейчас он понимает, что слабо представляет, зачем рванул сюда посреди ночи, рискуя сорвать Салли поездку. Чтобы просто сказать пока, по-мальчишески воспротивившись тому, что иначе этого сделать не получится? Так здесь сразу вставал другой вопрос: а нужно ли вообще кому-то это пока, даже если вдруг они и не увидятся больше?
Поделиться32020-04-25 14:12:18
Плечо все еще болит от отдачи, будто боль винтом в кости врезали, от выхлопа порохового глаза режет. Черт бы побрал все это старое, неудобное, громоздкое оружие, и дань “старым временам”. Затвор отъезжает и выплевывает гильзу только с третьего раза, когда Рэйф по нему бьет нижней частью ладони, мысленно радуясь, что на нем толстые кожаные перчатки - иначе бы точно разработал себе пару ожогов, пытаясь справиться с карабином из которого, вероятно, еще его прадед стрелял.
Адлер выдыхает, когда бежевый с ветвистыми мраморными рогами и широко раскрытыми, еще влажными, черными камешками обсидиана вместо глаз, олень глухо падает наземь, в опавшую сухую листву. Сил бежать уже нет, но кровь все еще хлещет с раны на боку, пачкая мягкую короткую шерсть. Кажется, дыхание зверя - все, что Рэйф слышит. В мире будто больше не осталось звуков. Он подходит ближе и не слышит, как под ногами крошатся листья с хрустом, он достает нож и не слышит, как закаленная сталь выскальзывает из кожаной кобуры.
Раненый зверь - все еще зверь. Рэйф не хочет получить острым копытом под дых, а потому заканчивает все быстро. Острие лезвия легко вспарывает мягкую кожу на животе и, царапая ребра, прокалывает сердце. В ушах все еще звенит, но это выстрела, эхом разнесшегося по округе и вспугнувшего задремавших в густых кронах птиц.
Следующее что он помнит - он уже демонстрирует обмякшее тело объективу фотоаппарата, взявшись крепко за рога, чтобы поднять массивную голову. Публика из разношёрстных американских богатеев и их семей рукоплещет, Рэйф по привычке от вспышки даже не моргает - а только натягивает на лицо широченную улыбку во все тридцать два, какой обычно улыбаются для обложек бессмысленных таблоидов и местных желтых газетенок.
Фотограф говорит ему еще поставит ботинок на окровавленную тушу - для пущего эффекта. Худую девчонку с вздернутым носиком и противным писклявым голосом, дергающую своего отца за рукав уже добрых минут пять, наконец-то выводят вперед и Адлер, конечно же, подает ей руку, приглашая встать рядом, галантно замечает, что ей следует быть осторожнее, перешагивая через труп. Он протягивает ей винтовку, но перед тем, как она успевает сомкнуть на ней неловко пальцы, посмеявшись, отдергивает оружие, будто в замешательстве, как если бы с ружьем действительно было что-то не так, бьет ладонью по затвору, чтобы патрон эффектно выскочил наружу, вызывая у девчонки бурный восторг, и наконец вручая ее отделанное слоновой костью и резной росписью оружие, предварительно показав, как правильно его следует держать в руках, но девчонка все равно делает все наперекосяк.
Краем глаза в череде вспышек Рэйф замечает свою мать, идущую к нему через идеально выстриженный газон в компании двух... оборванцев, иначе и не скажешь. Он отвлекается, отворачивает голову от камеры, чтобы рассмотреть получше. Улыбке с губ сойти он не позволяет, и тому из бродяжек, что пониже, со взглядом волчонка, улыбается чуть шире.
///
Работать с Дрейками оказалось приятно по двум причинам - они одинаково не хотели, чтобы кто-то чужой мешался под ногами, и более чем рады были сделать все сами. Так что Рэйфу даже выдумывать особо ничего не понадобилось, и участие от него требовалось только символическое. Он якобы консультировал, а Дрейки якобы его слушали. На деле же Адлер без задней мысли спустил братьев с поводка, посчитав, что всем будет так проще и удобнее - никто не будет капать друг другу раскаленным ядом на мозги, и по итогу работу они явно сделали в итоге лучше, чем если бы Рэйф настаивал на вмешательстве. Он уже научен опытом обращаться с неимущими, смотрящими на имущих с высока. Такие его особенно бесили, хотя, конечно же, Рэйф разговаривал с ними тем же спокойным и тихим голосом, как и с остальными, ни тоном выше, ни тоном ниже, и теми же будто бы заученными из толстенного трактата о хороших манерах фразами.
Со страшим было попроще. А младший постоянно скалился и норовил цапнуть за пальцы, впрочем, это было скорее забавно, нежели действительно беспокоило, но запирать их с Рэйфом в одной комнате действительно не стоило. Все же Адлер не был образцом сдержанности, вопреки всеобщему мнению. Однако в удовольствии позлить немного вечно скалящего на него глаза Нейта, он себе отказать не мог, уделяя ему лишнего внимания каждый раз, задавая лишний вопрос или отвечая излишне развернуто, и внушить ему таким обманчивую уверенность в том, что кошка в этой игре - он, уже будучи зажатым в острых когтях.
Но Рэйф соврет себе, да и всем вокруг, если скажет, что когда их с Дрейками вынужденное партнерство подошло к своему логическому завершению, он не вздохнул с облегчением. Его все-таки более чем устраивала его повседневная расписанная по секундам жизнь, когда в нее вдруг не пытались протолкнуться вороватые братцы, но он так же солжет, если признает, что совсем не будет скучать по непозволительному громкому скрипу зубов раздраженного и доведенного чуть ли не до белой горячки Нейту и, не так сильно, по его ветреному, немного двинутому старшему брату.
“Да как он смеет” - читалось во взгляде напротив. Рэйф только ядовито губы в ухмылке растягивает. Сыграть для него типично богатенького избалованного сынка было невероятно просто. Этот образ не раз играл ему на руку. Притвориться простаком, задавая вопросы слишком глупые и раздавая указания так, будто он истинно считал, что рожден для этого, всегда было выгодно, чтобы замылить чужие глаза.
///
Методично перелистывая страницы, Адлер, не отрывая взгляда от текста, подносит к губам изящную чашку с уже остывшим чаем, и делает небольшой глоток, после облизнув задумчиво губы. Читать Шекспира он начинает скорее, опять же, потому что “должен”, а не потому, что ему на самом деле интересно. Но его неожиданно захватывает и сюжет, и слог. И вот уже за один вечер он осиливает Макбета, Гамлета, Сон в летнюю ночь и, наконец, добирается до Ромео и Джульетты, не заметив даже, как за окном повисла черным полиэтиленовым покрывалом ночь, с дырочками в виде россыпи звезд.
Ему нравится Меркуцио, с его язвительностью и вспыльчивостью, а Ромео кажется законченным придурком. Хотя, ему вообще изначально думалось, что вся история, в силу своей заезженности и пафоса, ему будет казаться глупой. Так оно, в прочем, и случилось. Рэйф грузно выдыхает, подпирая щеку кулаком, когда Ромео забыв о холодной красавице Розалине, целует на балу Джульетту, а после приходит под ее окно, раздражаясь невольно от того, насколько слащавым все это выглядит. В реальности так не бывает и плевать, что пьеса была написана почти пятьсот лет назад, тогда тоже так не делалось.
Металлический грохот, донесшийся через щель приоткрытого окна, заставляет Адлера невольно вздрогнуть и машинально потянутся к тумбочке за любимым полуавтоматическим кольтом, положив книгу обложкой вверх на подушки и добрым словом вспоминая нерадивую охрану вокруг особняка - увальни привыкли, что обычно им максимум приходится отгонять любопытных туристов, решивших заняться хайкингом в ближайшему лесу, полностью Адлерам принадлежащему. Но, на самом деле, когда с улицы снова послышался шум, Рэйф искренне надеялся, что утром прислуге не придется вытаскивать из колючих кустов розы чей-то переломанный труп, а ему удастся взглянуть на этого самоубийцу.
Услышав свое имя следом, произнесенное шепотом и до боли знакомым голосом, он, в принципе, понял, что его желанию суждено сбыться. Адлер неслышно прокрадывается к окну и прислоняется спиной к ближайшей стене, даже дыхание задерживая, хотя в этот момент ему то ли плакать хотелось, то ли смеяться истерически. А еще перечитать сцену, на которой его по иронии судьбы прервали, чтобы вспомнить, что там Джульетта говорила о Ромео, когда он стоял под ее окном, чтобы процитировать дословно вслух, поменяв лишь имя.
Как там было?
Нейтан, зачем же ты Нейтан?
Роза будет розой, хоть розой назови ее хоть нет?
Но Нейтан Дрэйк - максимум маргаритка.
Рэйф едва удерживает в груди смех. Ему, конечно, пиздец как интересно, почему Нейт пытается пробраться к нему в комнату среди ночи - уж явно не затем, чтобы обокрасть - но этот вопрос он решает оставить на десерт.
Акт второй. Сцена вторая. В окно к Джульетте, проверяющей наличие патронов в магазине кольта, влезает не подозревающий ни о чем Ромео, явно имеющий очень странное представление о романтичной скрытности и благодатной тишине летней калифорнийской ночи.
- Кто проникает в темноте в мои мечты заветные? - произносит нараспев, с должной интонацией, прежде чем недвусмысленно ткнуть в затылок Нейта холодным дулом пистолета и весьма звучно взвести курок. И хоть ирония, скорее всего, будет понятна одному ему, удержаться он просто не смог.
- Бам, - слышится спокойное и пресное вместо громового выстрела, и Адлер, изобразив отдачу, поднимает руку немного вверх, а после все-таки убирает оружие подальше от головы Дрейка, прокрутив кольт деловито за скобу на пальце.
- Мне просто нравится наказывать нарушителей собственноручно, - пожимает плечами, выглядывая в раскрытое окно и озираясь - не бежит ли кто, разбуженный на своем посту посторонним шумом, ему на помощь, и не зажегся ли в комнате матери свет. И, убедившись, что никого из охраны Нейт не разбудил, закрывает окно насовсем.
- Ну и какого хрена ты тут забыл? - Рэйф старается звучать раздраженно, сложив руки на груди и облокотившись на подоконник. Ну, во всяком случае, на его стороне до сих пор был элемент неожиданности - Нейт вряд ли вообще мог предположить, что Адлер способен, даже будучи сильно не в духе, сказать что-то настолько неэтичное.
Поделиться42020-04-25 14:51:37
[indent]Салли все время повторял им, пожевывая огрызок очередной сигары, что в их профессии беспечные долго не живут. Осторожность, осмотрительность и осознанность — три кита, "три О", которым Виктор старался научить своих непутевых протеже, руководствуясь только лучшими намерениями, подкрепленными затрещинами, лещами и нарядами за пивом в магазин вне очереди. К сожалению, как говорится на латыни, которая, как известно, не врет, juventus ventus, и Дрейки были лучшей тому иллюстрацией. И их это ничуть не смущало: не сказать, что до сих пор Нейт искренне задумывался о том, чтобы перестать рисовать в своем блокноте лемуров с сигарами вместо того, чтобы внимательно слушать Салли.
[indent]Все, впрочем, бывает впервые.
[indent]Возможно, если бы мысли Нейта не были заняты попыткой осознать, на кой хрен он полз восемь метров по отвесной стене, цепляясь за хлипкую трубу, прибитую к кирпичу гвоздями, отлитыми еще при его пра-пра-прадеде, в окно к парню, о мечте не видеть больше никогда морду которого он в течении почти полугода распинался брату, то он, вполне вероятно, подумал бы об осторожности. Например, о том выводке злобных доберманов, которых иногда демонстративно выгуливал такой же злобный дворецкий, стоило Салли с братьями показаться в поместье, и которые не прочь были бы попробовать на зубок чью-нибудь задницу. Или о том, что у охраны в этом доме у всех под пиджаками спрятано по пушке. Или о том, что богатенькие мальчики, любящие фотографироваться с трупами невинно убиенных животных, наверняка не против сфоткаться с трупом так же невинно (ну, почти) убиенного воришки, решившего поживиться в роскошном поместье.
[indent]Но Нейт не подумал.
[indent]Салли бы здесь только закатил глаза.
[indent]Щелчок предохранителя раздается в тишине, как гром среди ясного неба. Ну, вообще-то там сначала Шекспира цитируют, и в голове автоматом всплывают строчки ответа, так иронично сейчас бы прозвучавшие, однако чувство самосохранения бьет на отмаш с очевидным негодованием, вызывая у Нейта секундную задержку, по истечении которой он вскидывает руки вверх, машинально дернувшись чуть вперед, словно на случай, если придется уходить с траектории пули.
[indent]А потом выстрела не раздается, и он, уже оборачиваясь, все-таки добавляет:
[indent]— Не смею назвать себя по имени. Оно благодаря тебе мне ненавистно.
[indent]Хотя справедливости ради, выстрел его от этого тоже остановил бы только в том случае, если бы убил.
[indent]Встречаясь взглядом с чужими холодными сейчас особенно, глазами, Нейт негромко фыркает и опускает руки, давая понять, что эта "шутка" его ничуть не напугала. На деле же он думает, не проверить ли по возвращении наличие у себя пары седых волос, потому что, говоря откровенно, зная этих богачей от обычно тихого Рэйфа можно было ожидать чего угодно.
[indent]И Нейт, вообще-то, и ожидал. Просто не сейчас. Сейчас, оправдывался он, было совсем другое.
[indent]— Лично мое спокойствие у вас тут нарушают только сверчки. Наверное тяжело было переловить всех в этих терновых кустах под окном, но представляю, с каким особенно садистким удовольствием после этого ты отрывал им лапки, — Нейт провожает хозяина комнаты взглядом, словно все еще ожидая, что вычурный кольт, которому место на витрине под яркими софитами, снова появится в чужих пальцах, а после поднимается наконец-то на ноги, разминая ноющие после подъема по трубе мышцы. Запрыгивая на столешницу из мореного дуба все той же Викторианской эпохи — а Нейт умел ценность, возраст и стоимость вещей угадывать буквально "на глазок" — он невольно воспоминает, что вот только также у него все ныло, когда он пытался перевести дыхание после того забега по крышам от цепных псов Марлоу, когда Салли впервые показал Нейту, что иногда попадаются люди, с которыми лучше не связываться.
[indent]Забавно, что сейчас Виктор Салливан мог бы сказать с уверенностью, что его протеже слушают его задницей. Думают, мысленно передразнил старика Нейт, тоже.
[indent]Впрочем, не всегда Нейт и Сэм хлопали ушами на уроках жизни, преподаваемых им более опытным и умудренным всякими сомнительными передрягами товарищем. Кое-что они уяснили даже лучше чем, возможно, азбуку или таблицу умножения, и это кое-что простая и очевидная для людей их сферы деятельности истина: все лгут. И, если ее продолжать, то "все лгут, лги и ты".
[indent]Ловя снова скучающий взгляд Рэйфа, Нейт вспоминает этот завет почти на автомате, как бывает иногда шестое чувство подсказывает вам, какой камень под вами точно обвалится. Правда вряд ли была выигрышным ответом на безапелляционный, командный вопрос Рэйфа, особенно если учесть, что, как понимал Нейт, дельце в Перу Салли собирался провернуть в обход больших карманов мамаши Адлера, а это змее в юбке от Кардена может очень не понравиться, коли дойдет до ее вездесущих ушей. Ложь, впрочем, тоже казалась какой-то неуместной. В конце концов, разумнее честно сказать, зачем он приперся, тем более, что, может быть, произнесенная вслух причина станет понятнее для него самого.
[indent]Таким образом идеальной выходила полуправда, а, учитывая, как много было ее в жизни Нейта, это уже смахивало то ли на стиль, то ли на девиз.
[indent]Хотя, вряд ли ему стоит удивляться этому, когда живешь среди воров, различающихся только уровнем достатка и наличием — или отсутствием — других воров в подчинении.
[indent]— Хотел оставить вам о гостеприимстве отрицательный отзыв, но не нашел в этом лабиринте книгу жалоб и предложений, — Нейт фыркает, окидывая взглядом комнату, откидывается немного назад, чтобы заглянуть через столешницу, что за книга лежит на подушке Рэйфа и, вскинул брови и присвистнув, возвращает все внимание Адлеру, разве что носком ботинка не пристукивающему нетерпеливо в ожидании, — Так что решил высказать перед отъездом все претензии непосредственно лицу, предоставлявшему нам временное жилье.
[indent]Спрыгивая со стола, Нейт прикидывает объяснение в голове, но тут же приходит к выводу, что получается длинно: сначала сказать, что они уезжают, потом избежать вопросов куда и зачем и врать на них, дальше рассказывать, что пришел сказать пока, хотя должен был прыгать до потолка, что больше не увидит эту физиономию, выжидающе сейчас на него моргающую, а потом что-нибудь еще, еще и еще, и так далее, и тому подобное, и вот уже самолет в Перу улетает, а он грустно машет ему рукой потому, что не в состоянии разобраться с собственной головой.
[indent]Не вариант.
[indent]Ему нужно коротко и ясно объяснить, что он не хотел невежливо сваливать и не сказать, что, в общем-то, все богатенькие все равно уроды, но есть те, у которых выходит скрыть это достаточно хорошо, чтобы кому-то понравиться. А еще что он честно готов признать: хоть работать на Адлеров и было пыткой, но понятливость Рэйфа эту пытку немного облегчила.
[indent]Тут взгляд Нейта снова падает на книгу с тиснеными золотом буквами на обложке, и в голове появляется идея: зачем придумывать слова,которые за тебя пятьсот лет назад придумал другой умный человек?
[indent]— Секунду, — подхватывая книгу, Нейт готовится листать полкниги и вспоминать, в какой части пьесы был нужный момент.
[indent]А потом видит, что книга на нем раскрыта, от чего из груди вырывается нервный смешок. У Судьбы и правда странное чувство юмора, думает Нейт, пробегаясь пальцами по ровным строчкам и, найдя нужное, зачитывая:
Меня перенесла сюда любовь,
Ее не останавливают стены.
В нужде она решается на все,
И потому - что мне твои родные!
[indent]— Ну или как-то так, — Нейт улыбается. А потом машет рукой, отбрасывает книжку, которая стоит, наверное, где-то как все полугодовое их проживание в отеле, и пожимает плечами:
[indent]— Пришел позвать тебя проветриться, потому что держу пари, ты тут от скуки воешь, — он подходит немного ближе, заговорщицки улыбается, глядя чуть исподлобья, и кивает в сторону окна, — Там за окном жаркая калифорнийская ночь. А я нашел одно классное место. Уверен, тебе таких еще не показывали. Заинтересован?
Поделиться52020-04-25 20:10:13
Рэйф внимательно смотрит, задумчиво уперев холодное дуло кольта в скулу, на своего непутевого Ромео, который, на деле-то, оказался совсем не таким уже непутевым, хотя бы потому, что помнил свои слова. Адлера это, признаться, действительно поразило, и на секунду по его обычно флегматично-спокойному лицу пробегает искреннее удивление. Нейтан возможно и был крайне эрудированным для бродяжки и самому Рэйфу мог дать фору, но вот то, что он будет по памяти цитировать ему Шекспира, ввалившись в его комнату среди ночи, предварительно отломав от дома кусок черт знает чего, было даже для него слишком. Или нет. С Дрейком — хрен разберешься, если честно.
Обычно Рэйф легко читал людей — жадность пишет всех одинаково. Одни ей поклоняются, пытаясь подлизаться и занять место под солнцем, другие, как Нейт, плюются и настойчиво делают вид, что они выше всего этого. Но все это было в новинку и у Рэйфа ни единого предположения насчет того зачем не было, что ему дико не нравилось, потому и непроницаемая маска высокомерного безразличия на его лице дала трещину.
Адлер дергает уголком губ в подобии улыбки, тут же стирая ее с лица, стоит только Нейту раскрыть рот и начать нести отборную чепуху, которая, скорее всего, даже покойника бы рассмешила, но не Рэйфа. Разозлила, быть может, тоже, но, опять же, не его. Получить мало-мальски адекватный ответ на свой вопрос он и не надеялся особо, а к дрейковой наглости он успел привыкнуть, и когда тот запрыгивает на дорогущую дубовую столешницу — Рэйф и бровью не ведет. Просто Нейтану Дрейку сегодня необходимо потоптаться по предметам роскоши. Адлер только зевает показательно, прикрыв рот ладонью. Было бы проще, если бы дело было только в столешнице и Шекспире, в сверчках и их лапках. Адлер делает вид, что этот укол его действительно задевает, лениво подняв брови, что, по сути, означало лишь то, что сверчки — слишком для него мелко, и обижается он скорее на то, что Нейт думает, будто он бы стал тратить время на каких-то насекомых.
— Знаешь, мне большее удовольствие доставляло отрывать лапки тем, кто на этих сверчков жаловался, — произносит Адлер бесстрастно, повертев сияющий кольт в руках в напоминание, как будто действительно собирался его использовать, а Нейт вдруг вовсе забыл о существовании оружия. Но раз уж Дрейк принял правила его игры, почему бы не ответить взаимностью? Хотя, на самом деле, что-то, внутри подозрительно зашевелившееся, заставило его воспринять эту издевку как лесть. В каждой шутке все-таки есть доля правды, и в словах Нейта есть, если и не доля страха, то подозрения. Значит, что правильное впечатление в их первую встречу он произвести сумел, а это еще одна маленькая победа в его копилку.
Это чувство ему нравилось, потому что он хотел, чтобы Нейт о нем думал, как о ком-то, кого стоит опасаться, а не потому, что он садист и любил убивать животных без повода. Не без этого, конечно, но в своей любви к охоте Рэйф не видел ничего зазорного. Тысячи американцев наслаждаются ей точно так же, как и он, в конце концов. Тем более, Адлеру больше нравился сам процесс, а не миг трагического финала. Но с Нейтом все это напоминало ему не выслеживание дичи в лесу, ориентируясь по звукам и следам в грязи, а методичное плетение паутины для изворотливой мошки. Пока он, конечно, только голодно следил за беззаботно порхающей вокруг добычи, но стоит только сетям налипнуть на прозрачные крылья, как все будет кончено — чем больше Дрейк будет трепыхаться, тем больше будет запутываться.
Рэйф кивает методично и наигранно, как будто и в правду собирается выслушивать нейтовы жалобы, хотя уж чего, а этого он наслушаться успел во время их совместной работы. Он предпочитает не загадывать заранее, что именно Дрейк ему скажет — все равно не угадает. И только надеется, что столь эффектное появление, совершенно точно захватившее его интерес, будет оправдано, а Нейт не станет разыгрывать перед ним очередное цирковое выступление.
В итоге это нечто среднее. Адлер не может губы в усмешке не скривить, когда видит, как Дрейк подбирает к книгу, зная, что он там увидит, и оценит всю иронию ситуации. Закатив глаза, едва он начинает читать слова Ромео, Рэйф цокает языком раздраженно и провожает взглядом небрежно отброшенную книгу. Сейчас врезать Нейту по ехидно улыбающейся морде так, чтобы кости в руке хрустнули, хотелось больше обычного, но немного по другим причинам.
— Слишком громко вою, видимо, раз тебя нелегкая принесла, волчок, — Адлер вздергивает бровь, совсем не впечатлившись представлением внешне, но в сердцах серьезно задумавшись над тем, чтобы ответить согласием, а не ломаться, как Джульетта в пьесе. Что там дальше по тексту он дословно, к сожалению, не помнил, да и Нейт не то чтобы сильно ошибался — ему было до жути скучно. Не так, чтобы прямо выть — на такое, наверное, только Дрейк способен, раз заявился сюда — но все же.
— Тебе лучше меня не разочаровывать, — выдыхает, видимо задумавшись перед тем, как дать ответ, опустив грузно руки, потянувшись уже к тумбочке, чтобы убрать кольт подальше с глаз и не соблазнять больше себя желанием пристрелить Дрейка (совершенно случайно, конечно же), но вдруг осекается и переводит взгляд с прищуром обратно на Нейта. — И я искренне надеюсь, что ни в какие нелегальные активности ты нас не втянешь.
Он же знает, с кем собирается сбежать среди ночи из дома, так что смысла произносить вторую фразу не было ровным счетом никого, но пистолет все-таки оказывается заперт в ящике. Решение он принимает спонтанно, а не под воздействием чар Шекспира или обаятельности Нейта. В кавычках.
— И не смотри так на окно. Мы выйдем через дверь, — Рэйф демонстративно подбрасывает в воздухе схваченные со стола ключи от машины, и, пройдя мимо зеркала, бросает на отражение беглый взгляд, уже думает сделать еще один шаг, но на деле шагает назад, осознав внезапно, что в таком виде выйти никуда не может. Адлер быстро стягивает с себя слишком домашнюю, на его взгляд, футболку, выуживает из шкафа плотную черную рубашку, и, распихав по карманам джинсов ключи и бумажник, прошествовал мимо Нейта к двери, поманив его рукой за собой молча и кинув на него взгляд, который мог означать только “будь потише, иначе нам обоим не поздоровится”.
Рэйф на ходу застегивает пуговицы под горло и закатывает рукава до локтей, слетая бесшумно вниз по едва освещенным массивным мраморным ступеням, устланным дорогой ковровой дорожкой. План у него был проще некуда: выйти через парадную дверь по-тихому, и дело с концом. К горожу прокрасться — дело десятое. Но он тысячу раз благодарит себя за излишнюю осмотрительность, когда, перепрыгнув через последнюю ступень, он чуть не вылетает навстречу дворецкому, теперь отделяющего их от выхода на свободу. Он прижимает указательный палец к губам, прижимаясь к углу, и рукой машет на Нейта за собой, чтобы он сделал то же самое. И вот курносый старик разворачивается прямо в их сторону, явно что-то заподозрив. Соображать приходится быстро — он хватает Дрейка за запястье и, пригнувшись, тащит за собой, толкая первую попавшуюся дверь, и успевает закрыть ее прежде, чем это увидел бы дворецкий. Как урод только не ослеп и не оглох за все эти годы? Рэйф сколько себя помнит, он всегда был таким старым, и с хреновым характером, поминая, как он оттаскал его за уши в детстве за разбитую коллекционную китайскую вазу.
— Быстрее, иди сюда, — забегав глазами по комнате, он, остановившись на окне, тут же к нему подбегает и распахивает ставни, пропуская Нейта вперед. Падать, конечно, прилично, но хотя бы не в колючие кусты, а на мягкую траву. И если правильно все рассчитать, то без переломов тоже обойтись можно. За Дрейка-то он не беспокоился, да и за себя не особо, но страх, вместе с уколом адреналина, заставляет сердце зайтись в бешеном ритме в груди, когда он, разбежавшись, отталкивается руками от рамы и, сгруппировавшись, перекатом приземляется на газон. Внутри дома он слышит, как дверь со щелчком открывается, и ему снова приходится заставить Нейта прижаться к стене, ладонью надавив ему на грудь. Дворецкий придирчиво оглядывается по сторонам, высунувшись из окна, но через пару секунд, пожав плечами, просто запирает ставни и уходит.
Выдохнув шумно, Рэйф отлипает от стены, тихо рассмеявшись — неожиданно для себя, впрочем, он быстро себя одергивает, когда обычным своим скучающим тоном зовет Дрейка за собой, к гаражу, где спокойно дремал новенький порше.
Поделиться62020-04-26 13:39:19
[indent]Нейт негромко фыркает, всем своим видом выражая пренебрежение к чужой угрозе, и легко пожимает плечами:
[indent]— За эти лапки больно дорого заплачено, так что пока они останутся на месте, — он даже с легкой издевкой демонстрирует руки, покрутив раскрытые ладони, и широко улыбается, словно специально пытаясь вывести Рэйфа на что-то помимо его постоянного выражения лица, которое можно было бы трактовать с одинаковой процентной вероятность и как "я представляю, как тебя переехал грузовик", и как "ну ничего такие новые ботинки из мною же убитого крокодила", а после удобнее приваливается бедром к столешнице.
[indent]Нейт знает, что ему ничего не будет за шутки, потому что Рэйф в первую очередь бизнесмен, а уже после — подозрительный богатенький хлыщ, явно скрывающий в своих многочисленных гардеробах штабеля скелетов.
[indent]Впрочем, уверенность в чужой деловой хватке ничуть не освобождает Нейта от необходимости опасаться. И чуйка подсказывала ему, что основания для этого определенно где-то глубоко под этой ничего не выражающей маской безразличия имеются. Но, решает Нейт, пусть они там и остаются — это не совсем то сокровище, которое он мечтал бы откопать.
[indent]Металл кольта холодно поблескивает в свете луны, падающем из раскрытого окна, и Нейт, разглядывая Рэйфа и маячащее у его лица оружие рассеянно думает, что выглядит более ледяным: этот самый блеск пистолета или же серые глаза, в которых скуки больше, чем во всех богослужениях всех католических приютов всего мира вместе взятых. Что-то типа здравого смысла, когда Адлер подается к нему ближе, выдвигая бесшумно ящик стола, подсказывает Нейту, что не стоит так откровенно щелкать клювом рядом с тим парнем, в чьи планы вполне могли не входить ночные гости. Впрочем другое что-то, стоит лишь ящику закрыться обратно, скрывая в себе опасную игрушку скорее всего не менее опасного богатенького мальчика, говорит Нейту, что он в безопасности до тех пор, пока Рэйфу интересно.
[indent]Этим чем-то была короткая, не натянутая, как обычно, фальшивая улыбка. А еще абсолютно точная уверенность в том, что ему позволено чуть больше, чем полагается простому ворью на найме.
[indent]Думая об этом, Нейт вдруг понимает, что, кажется, знает, почему приперся в этот особняк, рискуя всем, хотя в обычные дни поднимался по мраморным ступеням крыльца, как Дисмас на Голгофу: он хотел разобраться в чужом расположении, наигранном, нет ли, и понять, его природу. Нейт не был бы собой, если бы и здесь не попытался докопаться до правды.
[indent]Оставалось надеяться, что эта правда не будет стоит ему картечи в заднице или участи быть растерзанными цепными доберманами семейки Адлер. Из такого хорошую историю не сляпаешь.
[indent]— О, поверь мне, я хочу предложить тебе настолько противозаконное занятие, что им вообще никто не занимается в наше время, — он улыбается заговорщицки, хитро, так, словно и правда собирался предложить ему как минимум ограбить поезд, а не просто выбраться за город посмотреть, видно ли этой ночью там звезды. О том, что это просто звезды, он, конечно же, не говорит, взглянув за окно и отталкиваясь от стола, делая пару шагов к двери спиной, думая о том, что хорошо, что ночь выдалась безоблачная. В конце концов, все любят сюрпризы, даже избалованные мальчики, имеющие за плечами все, что душа только может пожелать.
[indent]А потом Нейт отлипает взглядом от красивого лунного пейзажа за окном, поворачивается к двери и застывает, как вкопанные, благодаря судьбу и хорошее зрение Рэйфа, что читал тот не при включенном свете — не хватало еще, чтобы этот засранец увидел, как он — Нейт — краснеет, словно монашка, от чужой обнаженной спины.
[indent]— Охренеть, Рэйф, ты как на свидание собираешься, — Нейт ориентируется тут же, находя стратегию нападения и длинного языка отлично подходящей для ситуации, и обходит Адлера, протиснувшись в дверной проем рядом с ним, первым оказываясь в коридоре, — Если бы не выражение твоего лица, кстати, я так бы и решил.
[indent]Он хмыкает.
[indent]А потом торопливо отворачивается, словно проверяя, все ли чисто в коридоре. Не хватало еще... всякого. И без этого в его ночном визите сомнительного было достаточно.
[indent]Жаль только что подумал он об этом только после окна и то задницей.
[indent]Впрочем, успокаивало одно — Нейт себе хотя бы не изменял.
[indent]Когда они оказываются в коридоре, как два воришки — что, вообще-то, совсем не далеко от правды, — Нейт невольно фыркает, ощущая приятное волнение. Он списывает его на адреналин, на ожидание подставы или вывернувшей из своей спальни чокнутой мамаши Адлер, на хорошо знакомое чувство удовольствия от чего-то, что обычно считается противозаконным, но до конца очистить свою совесть не выходит: во-первых, Рэйф в этом доме хозяин и ему не обязательно прятаться по теням, чтобы выйти из него, хотя, конечно, его комендантский час наверняка давно пробил, а, во-вторых, он, конечно, тот еще враль, но самому себе обычно не солжешь, так что приходится допустить то, что волнуется он не только потому что они крадутся по особняку, у которого на этажах торчат вооруженные охранники, но еще и потому, что Рэйф просто согласился на эту авантюру.
[indent]Буквально через пару минут это, впрочем, становится абсолютно и совершенно очевидно.
[indent]Рэйф хватает его за руку хрен знает на каком этаже этого бесконечного лабиринта набросанной тут и там роскоши и тащит за собой в комнату, назначение которой Нейт не мог даже представить, потому что это могла быть как гостевая спальня, так и очередной гардероб с кроватью, чтобы можно было прилечь, если утомился перебирать свои шмотки. Нейт соображает не сразу, и только когда за ними захлопывается дверь понимает, что мозг у него отключился на секунду в прицнипе, ругая себя мысленно за это и быстро ориентируясь в пространстве, соображая, что их единственный выход — окно.
[indent]Рэйф, видимо, понимает это с ним одновременно.
[indent]— А я ведь сразу предлагал окно, — Нейт ехидно замечает, торопливо проходя мимо Рэйфа, и первым сигает в окно, ловко и привычно, так, словно двери для него отсутствовали как класс. Так, в прицнипе, и было, так что чтобы оценить высоту и возможную травмоопасность ему хватает одного взгляда.
[indent]Тем более, обычно столько у них с Сэмом и есть: один взгляд, прежде чем за спиной на руках защелкнутся наручники. Или щелкнет затвор.
[indent]Нейт приземляется мягко, но все равно поминая гравитацию, эту бессердечную суку, недобрым словом, и как раз отряхивает колени, когда Рэйф прижимает его к стене. Если бы у Нейта не отвалился на секунду дар речи от чужого лица совсем рядом и гневного шиканья, то дворецкий с физиономией бульдога точно укусил бы за пятки добычу, которую почуял.
[indent]К счастью, впрочем, удача в этот раз оказалась на их стороне. Снова.
[indent]— А мне досталась Джульетта с характером, однако. Такая и сама на балкон затащит? — Нейт поднимает руки, словно предвосхищая чужой гнев, и, улыбнувшись, отталкивается от стены, стоит лишь Адлеру отпустить его. Лучше, думает он, поскорее добраться до гаража и оттуда — до чертового склона, чтобы закончить это безумие, в которое он сам себя втянул и которое до сих пор не решался объяснить, потому что объяснение, простое и понятное, обязательно ударит его гордость под дых так, что та больше не разогнется.
[indent]Добраться до гаража, кстати, у них и правда вышло быстро. Максимально. Прямо, сказал бы Нейт, с ветерком. Потому что на середине ровно подстриженной садовником лужайки до их слуха доносится сначала собачий лай, а после, довольно близко, дыхание, тяжелое и прерывистое, с каким псы обычно берут след.
[indent]Срываясь с места и уже сам хватая Рэйфа за рукав Нейт еще надеется на то, что запах хозяина собьет эти куски черной злобы, которых пару раз он видел выгуливаемыми в намордниках, со следа. Новый вой, впрочем, говорит об обратном, и только то, что они были уже близко к гаражу помогает Нейту не впасть в настоящую панику, что вместо поездки в Перу ему придется накладывать на задницу швы и делать уколы от бешенства.
[indent]Влетая в гараж, с автоматической дверью которого Рэйф провозился лишних пару секунд, Нейт облегченно вздыхает, когда видит там белый порше без крыши, выглядящий скорее как билет к спасению, нежели как просто дорогое средство передвижения.
[indent]Запрыгивая на пассажирское сиденье, Нейт смеется:
[indent]— Впервые я рад тому, что ты выпендрежник. Никогда бы не подумал, что это спасет наши задницы, — совсем рядом раздается гавканье, но мотор уже ревет, и ворота приветливо распахнуты хитрой автоматической системой.
[indent]В лицо дует ветер, и невольно Нейт думает, что вот она — свобода.
Поделиться72020-04-26 14:32:44
Мысль о том, что “мама бы не одобрила” у Рэйфа в голове не проскакивает даже. Мама бы не одобрила никаких его друзей, будь они хоть знатными английскими лордами с идеальными манерами. Хотя чаехлебов она ненавидела, наверное, чуть больше, чем остальных, так что пример не совсем удачный, но факт остается фактом: неважно, сколько зеленых в кармане у Нейта и кем были его родители, а мама бы все равно не одобрила. Но, опять же, Рэйф об этом не думает. Она сама воспитала его излишне своевольным и амбициозным, теперь же пожинает плоды. Рэйфу, конечно, нравится его золотая клетка, но мир за ее пределами был куда более интересным, а запачкать перья Адлер совсем не боялся и ложных надежд он не питал.
Рэйф может и был тепличным растением, но тогда уж тепличным ядовитым плющом или венериной мухоловкой, а не безобидной маргариткой. Неженок среди богатеев достаточно, чтобы Рэйфа можно было считать исключением, нежели правилом, но он уже вырастил несколько рядов акульих зубов, чтобы любой крепко задумался над тем, стоит ли переходить ему дорогу. Любой, кроме Нейтана Дрейка, конечно же. Этот знал будто бы, что все его конечности действительно останутся прикрепленными к телу, во всяком случае, пока Адлеру интересно.
На ремарки Нейта он давно научился не реагировать. Словесно. Но от изничтожающих взглядов исподлобья отказаться полностью не смог. Обычного этого хватало, чтобы Нейт заткнулся. Сейчас, впрочем, тоже хватило. Или же дело было не в нем, но Рэйфу нравилось думать обратное. В конце концов он так старался каждый раз чтобы заставить Дрейка чувствовать себя максимально некомфортно рядом: ежиться, топорща иголки, жаться по углам от пронзительного взгляда. А с момента, когда до Рэйфа дошло, что чужое чувство юмора ему все-таки нравится, а от шутливых выпадов, даже в свою сторону, сводит скулы, потому что он старательно пытается не засмеяться, он на Дрейка наседать стал в два, а то и в три раза больше и усерднее. Все-таки Нейт та мышка, с которой подольше хочется поиграть, потому что вырывается и суетится она совершенно очаровательно.
Рэйф очень быстро меняет гнев на милость, если так отсутствие напряжения в его позе и опасного огонька в полупрозрачных глазах можно обозвать, и наоборот. Но в ответ на колкости только зубами скрипит. Пока. Ему попросту сейчас не до перепалок, а вот Нейт для этого, очевидно, всегда минутку выкроит. Хотя ответить, что Джульетта если бы и куда затащила такого Ромео, так это в ванную. И заперла бы там, пока он не соскребет с себя приторный запах дешевого одеколона, вплавленного в кожу калифорнийским безжалостным солнцем. И он бы ответил, если бы не раздавшийся за спиной знакомый заливистый лай.
Осознание того, что он только сделал бьет по ушам вместе со становившимся все ближе и ближе яростным гавканьем собак. Он сбежал среди ночи (технически еще не сбежал, конечно, но из дома вылез, а это уже кое-что, да значило) с Нейтаном Дрейком, который перед этим влез к нему в окно и, не объяснив толком ничего, позвал черт знает куда. И он, блять, согласился. Насколько безумно это звучит сейчас, когда он со всех ног удирает от собственных сторожевых псов, и насколько несерьезно он воспринимал слова Нейта тогда, в своей комнате, когда они по очереди выпендривались перед друг другом сомнительными познаниями в творчестве Шекспира. Но вопрос “что я делаю?” или “что он делает?”, казавшийся более логичным, Рэйф задает себе только сейчас. Потому что они с Нейтом друг друга вроде как ненавидят. Публично и громко.
Но, правда в том, что никакой злости по отношению к Дрейку Рэйф, по сути, не испытывал. Негодование — да. Раздражение — два раза да. Но не злость. С ней Адлер был хорошо знаком и это была не она, не красная пелена перед глазами, не оглушающий звон, закладывающий уши, не стиснутые до боли челюсти и кулаки. Но Нейту об этом знать совершенно необязательно. Во всяком случае, сейчас точно не время для откровений в стиле “эй, ты меня пиздец как бесишь, но не так, как ты подумал”. Хотя бы потому что челюсти доберманов щелкают буквально в метре от их с Нейтом задниц.
Он бежит так, что мышцы в ногах сводит, а все лишние мысли из головы попросту выветриваются вместе с тем, как адреналин огромной дозой, будто выдавленный в вену через полую иглу из огромного шприца, попадает в кровь. Сердце колотится где-то в ушах, своим бешенным биением заглушая все остальные звуки. Каким-то неведомым образом он вспоминает, что дверь в гараж нужно еще заблаговременно открыть, хотя он уже готов был врезаться в нее на полном ходу и, подобно герою детских мультфильмов, проделать в двери дыру, идеально повторяющую его силуэт. На бегу Рэйф выуживает из кармана ключи, благодарит прогресс, промышленную революцию и повсеместную автоматизацию всего, что только можно, и, не дожидаясь, пока ворота полностью подниматься, подкатывается в образовавшуюся щель.
Дальше он действует на полном автомате: перемахивает через дверцу автомобиля, оттолкнувшись руками, плюхается на водительское сиденье и незамедлительно проворачивает ключ зажигания. Машина отзывается мгновенно, рычит утробно так, что тело дрожью отзывается. Рэйф может и не был самым стереотипичным богатеем, но порочной любовью к быстрым машинам он все-таки проникся. Он жмет на газ, вцепившись в руль до белых костяшек, собаки бросаются в рассыпную, а Адлер ловит себя на мысли, что с удовольствием раздавил бы парочку. Но порше кровью пачкать не хотелось.
Как только шинами автомобиль касается идеально гладкой поверхности шоссе, мерно шуршащей под ними, Рэйф безжалостно давит педаль в пол, поудобнее перехватив руль. Дорога пустая. Грех не разогнаться под двести. И после всего их грандиозного побега просто хочется как-нибудь отыграться, ощутить ветер в волосах, закладывающую уши скорость, и не думать ни о чем. Рэйфу думается что все, кто курят дурь, просто ни разу не простреливали пулей по пустому хайвею в открытом порше. Кровь кипит, полнится исками, словно сжигаемый в баке бензин, сердце бьется, нет, ревет где-то под капотом, а перед глазами только дорога, разметка, залитые теплым оранжевым светом фонарей.
Впереди поворот, и Рэйф выжимает сцепление, жеско дергает рычаг коробки передач и выворачивает руль в сторону до упора, носком оставаясь на педали тормоза, пяткой задевает педаль акселератора, пуская машину в занос. Запах жженой резины ударяет в нос, белым дымом вырываясь из-под задних колес, оставляя на асфальте черные росчерки. Нейт прав — Рэйф действительно выпендрежник. И если Нейт не пристегнулся — то это его проблемы.
Он медленно тормозит, выравнивая машину, а потом и вовсе останавливается. Прямо так. Прямо посреди пустой дороги. И убивает руки с руля, откидываясь на сидение. Рэйф на какое-то время закрывает глаза и дышит глубоко и часто, прежде чем подать голос.
— Я продаю этих собак. И увольняю этого старого хрыча. Он всегда был таким невыносимым козлом. Вылитый ты лет в... двести? Или сколько ему там? Поверить не могу. А ты? Ты можешь? Я этих псин сам выбирал. И на охоту с собой брал, — теперь тараторит он, совсем не замечая, как много говорит, и как улыбка закрадывается на лицо, когда он, не поворачиваясь, снова берется за руль, но скорость набирает плавно и не предпринимает больше попыток лихачить.
— И... мы вообще в правильную сторону едем? — он мельком кидает взгляды на Нейта, вскинув бровь. Он совсем не этот вопрос, помнится, хотел задать ему, когда они только вылезли из особняка через окно. И он про него не забыл, но мысль как-то совсем отошла на задний план.
Что ты делаешь, Нейт?
Поделиться82020-04-26 14:57:17
[indent]Нейт придерживался позиции, что им с братом ничего не нужно, что богатства богатеи могут засунуть себе в задницу и главное в жизни, в общем-то, семья, а все мирские блага, все деньги, все дорогие тачки, все сокровища — это дело наживное. А нажива в их жизни понятие основополагающее и центральное, но, если уж совсем откровенно, то скорее рабочее, и представляет собой нечто вроде бесконечного ряда депозитных ячеек для банковского служителя, то есть рутину, рутину и еще раз рутину.
[indent]Нейт убеждал себя, что роскошь для них — когда она появится — будет скорее средством для жизни, нежели излишком статуса — который они когда-нибудь может быть приобретут. Впрочем, это не мешало ему восхищаться, например, автомобильным парком Адлеров, который Рэйф как-то вскользь им показал, чтобы то ли поставить рвань вроде них на место, то ли просто потому что ему больше не с кем было поделиться своими игрушками и хоть перед кем-то хотелось покрасоваться. И может Нейт не хотел запоминать и половину этих сложных названий, предпочитая имена шумерских царей, припрятавших где-то в Дильмуне свои пожитки, да и классную тачку такую он себе по итогу тоже не захотел, но он все равно остался впечатлен, что Рэйфу, правда, знать было не обязательно.
[indent]Сейчас, вцепляясь в подлокотник пассажирского сиденья, Нейт оказывается впечатлен очередной красивой машиной особенно, ведь она, если Рэйф пошевелит своими тонкими, созданными скорее для пианино, нежели для затвора старого ружья, пальцами, спасет их задницы от разъяренных, исходящих слюной тварей, которых, быть может, специально натаскивали на то, чтобы однажды перегрызть привеченным в особняке оборванцам глотки.
[indent]Так что да, сейчас Нейт не имел ничего против чужих денег и любви покрасоваться.
[indent]Прежде, чем Нейт успевает подогнать Рэйфа и попросить его не затягивать с мелодраматической пафосной паузой, какая бывает частенько для рекламы или растяжки хронометража в фильмах, когда главный герой запрыгивает на своего модного железного коня, мотор белоснежного Порше разрывает тишину стоящего на отшибе владения Адлеров гаража ревом таким мощным, что Нейту кажется: гром сходящей в ущелье лавины, который он когда-то слышал, пролетая с Салли над горами года полтора назад, по сравнению с этим звуком — просто мурчание котенка.
[indent]И это, признаться, круто.
[indent]Они вылетают на шоссе со стремительностью пробки, выбитой из бутылки шампанского потревоженным роем воздушных пузырьков, и Нейт даже не успевает пристегнуться, а только крепче впивается пальцами в подлокотник и во все глаза смотрит на дорогу, где, по мере удаления от извилистой тропки, ведущей к особняку Адлеров, разметка все больше сливалась в одну сплошную линию а после и вовсе терялась в водовороте света фар, изредка мелькающих дорожных знаков и тьмы за границей освещенной полосы. Он изредка с почти священным ужасом смотрит на Рэйфа, благодаря бога, в которого не верил, что тот этого взгляда не видит, но не может не признать, что ощущение, с каким ветер бьет в лицо, кровь то отливает от щек, то приливает обратно, а где-то под ложечкой сосет, и сложно понять: от страха или от резкого выброса адреналина и удовольствия, с каким внутри все начинает бурлить.
[indent]Подумать о том, что Рэйфа лучше никогда не пускать за руль, если к концу поездки хочешь выжить или хотя бы не поседеть, Нейт, впрочем, успевает тоже, когда тормоза вдруг визжат, а автомобиль лихо заносит на каком-то повороте, что, даже не заметив, Нейт цепляется пальцами уже не за подлокотник, а за предплечье Рэйфа.
[indent]Хотя, в общем-то, дареному коню в зубы не смотрят, и вряд ли стоило жаловаться на счастливое спасение из пастей разъяренной своры натасканных убивать адских тварей, пытающихся скрыться под шкурой не таких уж и домашних любимцев.
[indent]А потом шум ветра в ушах вдруг стихает, и кажется, что визг тормозов — это всего лишь воображение, что сердце только что не рвалось выпрыгнуть из груди прямо через горло, а мир вокруг не сжимался до жара чужой кожи под пальцами и непозволительной узкой, особенно на поворотах, полосы шоссе, все стремящейся и стремящейся вперед, прямо как его собственная жизнь, с которой еще так не хотелось расставаться. Мягко дернувшись, Порш останавливается прямо посреди дороги, оставляя вокруг лишь звенящую тишину и едва слышное шипение остывающего двигателя под белоснежным, освещенным только фарами и Луной капотом.
[indent]Несколько мгновений Нейту кажется кощунственным нарушать эту тишину, как если бы он пришел на молитву в католическую церковь с целью обшарить чужие карманы, но так заслушался хор, что постеснялся как-то щипать прихожан сразу же, как только отзвучало эхо последнего слова песни.
[indent]А в следующую секунду Нейт разражается смехом, искренним, звонким, таким, какой бывает у людей только после того, как напряженная внутри них струна рвется, позволяя хлынуть наружу всему, что свернулось в клубок в момент, например, когда они избежали неминуемой гибели. Часть слов Рэйфа тонет в этом смехе, но Нейту это не интересно — он наконец-то разжимает пальцы на чужом предплечье, трет глаза и, тяжело выдыхая, успокаивается лишь через минуту, успевая заметить, прежде чем открыть рот, улыбку, едва коснувшуюся губ, на лице Адлера.
Машинально улыбаясь в ответ, Нейт думает, что ему нравится эта улыбка. В ней, кажется, впервые нет ничего угрожающего.
[indent]И это даже... красиво?
[indent]— Господи, нет, Рэйф... — смех стихает постепенно, тухнет неторопливо, и в его голосе еще читается веселость, которая, впрочем, никуда не собиралась исчезать — Нейт расслабляется, видя, что Адлер поддерживает его настрой, и чувствует себя уже так свободно, как это только возможно, словно все это не чистая импровизация, а часть заранее приготовленного им и теперь разыгрываемого по нотам плана, — Нет, если мы говорим о невыносимых козлах, то это к тебе. Вы, знаешь, друг к другу притягиваетесь, видел, как он нас в коридоре почуял, словно ищейка? — Нейт улыбается, вольготно откидывается на спинку кресла и медленно, свистяще выдыхает, тут же зачем-то перевешиваясь через дверцу Порша и глядя сначала туда, откуда они приехали, а дальше — куда направлялись.
[indent]Хороший вопрос, в правильную ли они сторону ехали, и ответа на него Нейт, не имея ориентира лучше, чем отсутствующие пока в небе звезды, дать не мог. Впрочем, идея, как разобраться, куда ехать, не выдав сюрприза нелепыми объяснениями в стиле "ну типа знаешь за городом есть вот такой вот склон..." возникает в голове Нейта сама собой — соображать медленно в выбранной им с братом жизни было непозволительной роскошью.
[indent]— Давай в город, а оттуда я покажу, куда. Заскочим за едой и заодно обсудим тему тех, кто кусает протянутую им руку. Ну знаешь, псов не обязательно выкидывать, в конце концов, они не виноваты, что твою задницу в темноте от воровской не отличить, — он снова широко улыбается и опирается локтем о дверцу Порша, удобно подперев кулаком голову так, чтобы можно было не сводить взгляда с лица Рэйфа, — К тому же, твоя маменька разве тебя самого за такие самоволки не выкинет? Но ты не переживай, если что, думаю, мы сможем тебя ненадолго приютить, знаешь, по старой памяти и все такое.
[indent]Нейт усмехается. И думает, что он сошел в ума, предлагая Рэйфу Адлеру свою компанию.
[indent]Но лучше, думает Нейт, считать себя психом, чем признавать, что это не сумасшествие, а продиктованное его вроде как недавно бывшим здравым смыслом решение.
[indent]Безумие.
Поделиться92020-04-26 15:01:18
Нейту снова хочется врезать, чтобы он заткнулся, но кулаки почему-то не сжимаются. Рэйфу остается только бросать на него косые взгляды, пока его смех, кажется, становится единственным звуком в мире, сузившимся до шоссе цвета ночного неба с желтой звездной разметкой. Не было слышно ни притихшего мотора, ни крикливых сверчков в сухой траве у обочины. Остался только чужой заливистый смех. Адлер его не понимает: хмурит брови и нетерпеливо заглядывает в чужое лицо, ведь ему до одури хочется знать, что же Нейт такого смешного нашел и где. В его словах? В его показушничестве? Рэйф забывает, о чем говорил примерно в ту же секунду, как слова слетают с его губ. Легко и непринужденно. Так что обвинить в чем-то Нейта у него при всем желании не получится. Он просто не знает в чем его уличить. И Рэйфу нравилось думать, что такое шоу на дороге он устроил бы даже без публики, что отчасти было правдой. Поэтому он просто раздражённо цокает языком, перехватив руль поудобнее и старается на Нейта не смотреть. Но не слышать его не получается.
Предплечье горит, но Рэйф сначала не понимает почему, пока жар вдруг не пропадает, а кожи не касается прохладный ночной бриз. Покалывает странно, точно кто-то, как часто дети подшучивают друг над другом, решил скрутить его руку, как половую тряпку, или же он невзначай коснулся листа крапивы и даже не заметил. Адлер бросает быстрый взгляд вниз и в тусклом придорожном освящении разбирает едва различимые розоватые полосы: четыре и еще одна. Через пару минут от них и следа не остается.
Не отдавая себе отчета, Рэйф откидывается на мягкое кожаное сидение и накладывает собственную ладонь на фантомный, затухающий с каждой секундой, след на своем предплечье, бесцельно, будто околдованный, глядя перед собой. Как будто приведение, думается Адлеру. Потом он отпускает резко и дергано, как будто боится быть пойманным за этим излишне сентиментальным жестом, хоть и ночной вор из них двоих — Нейт.
Рэйфу всегда казалось, что попробуй он сжать пальцы на запястье Дрейка, то схватит лишь пустоту. Но призраки столько шуму, как он сегодня, карабкавшись по фасаду особняка, не издают. Шекспира может и цитируют, но им, бестелесным, уж точно нечего бояться собачьих зубов. Сейчас Рэйф впервые смотрел на Нейта, не сквозь, словно он только что понял, что перед ним — человек из плоти и крови.
— Не заставляй меня жалеть о том, что не позволил этим шавкам откусить тебе зад, — отзывается Рэйф, немного погодя, с опасным прищуром, но как бы не старался он выглядеть раздраженным, уголок его губ все равно предательски тянет вверх. Какому нормальному человеку нечто подобное покажется забавным? Какой нормальный человек удирает из дома с парнем, которого на дух не переносит? Почему он снова об этом задумывается, когда уже сотню раз обещал себе с чистой душой пустить все на самотек, и будь что будет? У Шекспира ничего на этот случай не было, да и они уже давно шли не по сценарию, хотя слова прекрасно помнили.
То, что Рэйфу казалось сущим безумием, на самом деле, у обычных людей называлось “молодость”. Просто у него никогда не было времени, чтобы ее узнать. А теперь казалось, что за одну лишь ночь нужно успеть абсолютно все, потому что другого шанса не будет. И они безнадежно отставали от графика.
Так что Адлер окончательно бросает это гиблое дело — пытаться хотя бы у себя, если не у Нейта, выяснить что они делают. И зачем.
Он кивает только и сворачивает в сторону, где уже виднелась вдалеке россыпь огней города, по бездонному небу, в поисках облачка, чтобы зацепится, шарили прожекторы, и играли разными цветами стоэтажные башни.
— Заведу таких собак, которые смогут, — Рэйф может и звучит как капризный избалованный ребенок, надувая губы и уперто глядя на дорогу, но он явно того не стыдится сейчас. Тем более что, в какой-то степени, он все-таки и есть капризный ребенок. Не хватало ему только ногой топнуть для убедительности. — И нет, меня никто не выгонит. Я бы вообще тебе посоветовал на какое-то время из страны свалить. Постараюсь, конечно, убедить ее не сворачивать тебе шею, но ничего не обещаю.
Адлер беззлобно усмехается, кинув в сторону своего пассажира наигранно-сочувствующий взгляд. Но он, в принципе, не шутил и не преувеличивал. Ему и рассказывать ничего о своей ночной самоволке не придется — мать уж точно сложит дважды два. И Нейту точно придется какое-то время то и дело опасливо оглядываться через плечо.
Он позволяет Дрейку вести его через ночной город, указывая направление, и Рэйф сам удивляется своей новообретенной способности кивать и делать то, что ему говорят, не испытывая при этом дикого желания сделать по-своему. Впрочем, когда Нейт тычет пальцем в огромную желтую букву “М” с двойкой и четверкой поблескивающими рядом, Аделр себя за великодушно проявленную сговорчивость проклинает. И на обычный круглосуточный макдак смотрит не иначе, как на врата в Ад, ведущие сразу на последний его круг.
Он днем-то избегал и смотреть в сторону подобных заведений, а уже ночью, по всем законам жанра, когда на смену толпам семей реднеков и усталым студентам приходили бомжи, которых не кому уже было выгонять, а за стойками дремали бородатые дальнобойщики, общепиты в его сознании превращались в небольшие филиалы Бруклина на западном побережье.
Рэйф очень долго и, надеется, достаточно грозно смотрит на Нейта, вцепившись упрямо в руль, когда они останавливаются на пустой парковке, чтобы Дрейк забрался обратно в машину и они поели бы где угодно, но не здесь. Но, поняв, что еще секунда промедления, и Нейт просто завалит его язвительными комментариями, а потому без особого рвения, но Рэйф все-таки берётся за ручку дверцы, тянет на себя медленно и выходит. Закрыть машину и оставить ее ему еще сложнее, а потому до самых дверей макдака Адлер бросает на свой прекрасный белый новый чистый сверкающий порше взгляды ребенка, которого уводят с игровой площадки раньше всех остальных, и разве что скупую слезу не утирает.
Они занимают свободный столик у окна, в отдалении от остальных полуночных посетителей. В глаза Рэйфу сразу бьет неприятный белый свет дешевых люминесцентных ламп, упрятанных в безвкусные квадраты на потолке, выставленные в шахматном порядке. А еще этот запах. Жженое масло и пережаренные говяжьи котлеты. Рэйф едва удерживается, чтобы не зажать рот и нос ладонью. И удержать в себе поздний обед.
Адлер в таком напряжении себя даже в джунглях Намибии, где каждая живая тварь, казалось, хотела его сожрать, не чувствовал. Он стискивает зубы, вытягивается по струнке и озирается по сторонам так, будто один неверный шаг действительно может стоить ему жизни. Но худшее его ждало впереди.
— Я не буду это есть. Ни за что, — Рэйф смотрит на поднос какое-то время, потом на Нейта, а потом снова на поднос. И так еще несколько раз повторяет истерически этот цикл, наотрез отказываясь принимать тот факт, что хотя бы попробовать придется.
Дрейк, сразу же набросившийся на стаканчик с разбавленной колой, у него вызывает неподдельный ужас. И, чтобы не смотреть, он сгибается в три погибели, и отворачивается от окна, подперев щеку ладонью.
— Невообразимо, — Адлер пытается скрыться за маской недовольства и вообще искренне жалеет, что у него нет ни темных очков, ни кепки, чтобы спрятаться от чужих взглядов, как если бы они с Нейтом только что ограбили банк. Или вот машину украли. Хотя за вора, опять же, сойдет только Дрейк, вместе с порше умыкнув и непосредственного хозяина авто. Впрочем, в полицию тут явно никто звонить не собирался, а значит помощи ждать было неоткуда.
Не дожидаясь, пока живот предательски заурчит, Рэйф, задержав дыхание и закрыв глаза, все-таки отправляет в рот ломтик картошки. А потом еще один. И еще. При этом на Нейта он старательно не смотрит, а себе говорит, что картошка — это еще ничего. Вот уж к бургеру он точно не притронется.
Поделиться102020-04-26 15:15:04
[indent]Нейт к своим семнадцати так и не определился с тем, как он относится к судьбе: считает ли ее реальностью, определяющей существование, тем роковым стечением обстоятельств, которое привело его туда, где он есть, в этот беленький Порш, в котором он и не думал оказаться тогда, при первой встрече с Рэйфом, или же видит в ней ничего не значащую череду событий, которые просто случаются и которыми ты вполне можешь управлять. Он мог только сказать, что, скорее всего, какое-то высшее провидение существует, но что это за дрянь и с чем ее едят — он не имел ни малейшего понятия, и предпочитал, в общем-то, не задумываться, считая, что так будет если не проще, то, по крайней мере, интереснее.
[indent]Сейчас, глядя на Рэйфа и слушая, как тот спокойно, ни о чем не подозревая, разглагольствует о своем великодушии и изыскивает варианты того, чтобы его Ромео не оторвала голову главная змея семейки Капулетти, Нейт начинает догадываться, что судьба все-таки есть.
[indent]И юморок у нее, стоит сказать, тот еще. Ей бы у него поучиться.
[indent]Впрочем, может так даже лучше.
[indent]— Ну, — Нейт неожиданно мнется, хотя только что слова готовы были сорваться с губ, трет загривок неловко и выдыхает, но все-таки продолжает, — В прицнипе, Ваше желание закон, сэр! — он легко улыбается, прогоняя прочь лишние мысли, и разводит руками, — Так что скоро ты меня не увидишь, месяцев эдак... ну пару точно, — он фыркает, — Удача!
[indent]Хотя, думает он тут же, глядя на то, как Рэйф уже, кажется, и не слушает его вовсе, отворачиваясь к дороге, на удачу смахивает мало. По крайней мере, по меркам его нынешнего.
[indent]Ночной город окутывает их сиянием раньше, чем они въезжают в его черту, но Нейт этого не замечает, погруженный в свои мысли. Он рассеянно стучит пальцем по ручке двери, откинувшись на спинку кресла, и молчит, не спеша нарушать повисшую тишину, и просто смотрит перед собой, даже не пытаясь поймать мысли в голове за хвост: то предстоящий отъезд, то собственное посещение особняка Адлеров, то Шекспир с его сомнительной для семнадцати лет моралью, то ужас, что он не найдёт тот чертов склон в этой бесконечной череде холмистой местности. Все это крутится в его голове, и Нейт со свойственной ему привычкой увлекаться, собственно, увлекается.
[indent]Впрочем, Рэйф, похоже, против молчания ничего не имел. Хотя, конечно, стоило догадаться — он все время просил его заткнуться.
[indent]С реальностью Нейт сталкивается лоб в лоб в момент, когда тишина вокруг становится гробовой, а взгляд Рэйфа, холодный и разъяренный одновременно, пригвождает его в дверце Порша. Разумно предположив, что спрашивать, как долго они так сидят, не стоит, Нейт неловко улыбается и зачем-то пожимает плечами.
[indent]А после Рэйф с непередаваемым выражением лица, обещающим причине этого выражения все муки Ада, резко выходит, избавляя Нейта от необходимости придумывать себе оправдание и оставляя ему возможность сойти за невозмутимого, остроумного и бесстрашного.
[indent]Или просто за идиота.
[indent]— Да брось ты, Рэйф, — Нейт выскакивает следом за Адлером, нагоняет его и тут же перегоняет, широко разводя руки и чувствуя себя немного свободнее, чем удирая по лужайке от доберманов, — Ты делаешь такое лицо, словно никогда не совершал ошибок в своей жизни. Просто считай это еще одной ошибкой. Или приключением, — он улыбается, а после толкает дверь в макдак, галантно, словно все еще играя Ромео, с шутливым поклоном, пропускает Рэйфа внутрь злачного небось по мнению Адлера заведение.
[indent]А дальше, махнув рукой, отправляется на кассу, по пути хлопая себя по карманам в надежде, что хотя бы на пару бургеров ему хватит. И, быть может, даже на такси останется.
[indent]— Чо будете?
[indent]Нейт аж теряется, когда девушка за кассой, не подняв даже на него скучающего взгляда, лопает пузырь жвачки, а его лучезарная улыбка, словно призванная выбить ему несуществующую скидку, как-то неторопливо растворяется в застоявшемся воздухе, наполненном то ли сигаретным дымом, то ли запахом фри с кухни.
[indent]Кашлянув и прислушавшись к урчанию в животе, он все-таки находит в себе желание открыть рот и даже улыбается:
[indent]— Два бигмака, две средних картошки и две колы, — Нейт опирается локтем о стойку, оглядывается на Рэйфа, словно проверяя, не сбежал ли тот еще, и разминает шею под новый щелчок лопнувшего пузыря.
[indent]Ожидая заказ, Нейт думает, не сожрут ли его самого вместо бигмака. Впрочем, интуиция подсказывает ему, что он переживает зря — если до сих пор он не лишился головы за все, что уже успел сделать, то не лишиться ее и впредь, и, очевидно, он был не так уж и не прав, предполагая у себя наличие иммунитета перед самодурственной яростью Рэйфа.
[indent]Хотя, конечно, от потери конечностей он, возможно, застрахован все же не был.
[indent]— Ты всегда говоришь нет, не попробовав? — опуская поднос на стол, Нейт улыбается и только фыркает на убийственный взгляд Рэйфа, чувствуя внутри легкую смесь азарта, издевки и здравого опасения, в которой, как всегда, побеждал азарт, — И как ты собрался стать искателем сокровищ? — подхватив стакан с колой, он смеётся коротко и тянется стащить из пачки картошки соломку, — Знаешь сколько Шлиман копал, чтобы найти Трою? Двадцать лет! И ни разу не сказал «нет, я не буду тут копать». А если бы сказал, то не нашёл бы клад. Так что попробуй и тебе воздастся!
[indent]Энтузиазма, впрочем, Рэйф проявлять не торопится.
[indent]Нейт вздыхает, бросает обреченный взгляд на чужой остывающий бигмак, и тут же, не задумываясь, сжимает пальцы на горячей ещё мягкой булочке, подхватывая бургер и буквально тыкая им в лицо Адлера.
[indent]— Ну давай, скажи «а-а-а-а», — он усмехается, растягивая губы в улыбке, и перевешивается через стол, опираясь локтем о столешницу, — Перестань, это ты его съешь, а не он тебя!
[indent]А после Нейт не может сдержать смеха, прекрасно представляя себе комичность этой ситуации со стороны.
[indent]Ещё смешнее ему становится, когда он смотрит на все это глазами Рэйфа.
Поделиться112020-04-26 20:04:39
Рэйфу в голову снова лезут мысли о Ромео и Джульетте, точнее, об их бесславной кончине, каждый раз, когда он позволяет себе взглянуть мельком на покоящийся на подносе бургер. Впрочем, к картошке он пристрастился, но если в составе фри он был более-менее уверен (50% картошки и 50% масла, прошедшего все девять кругов Ада Данте), то вот запах совершенно точно пережаренной мясной котлеты вселял в него неподдельный ужас. Хотя, конечно, история про Трою его почти убеждает, но виду Рэйф не подает, только сильнее морщит нос в пренебрежении. Он искренне надеялся, что не найдет никакого клада в своем бургере.
— Ты видел у них тут крыс? Вот я — нет, — кивнув быстро на поднос перед собой, Адлер наклоняется к Нейту через стол и почти шепчет, опасливо косясь в сторону касс, где абсолютно безучастно и, кажется, совсем не мигая, на них пялилась девушка, лопая розовые пузыри жвачки с отвратительно раздражающим звуком. Даже голос Нейта резал слух меньше. Рэйф морщит нос и откидывается на пластиковую спинку расшатанного стула, сложив руки на груди. Взглядом снова приковывается к какой-то невидимой точке, лишь бы не пересекаться даже на мгновение с глазами напротив.
Он и не подозревал, сколько поводов для злорадства Дрейку давал, и еще удивлялся почему чуть ли не физически ощущает то, как шало Нейт смотрит на него. Но если Нейтан Дрейк ничего не замышляет, значит он спит. А когда спит, то видит сны о том, как что-то замышляет. И как это может... нравится вдруг, а не бесить до дрожи, как должно? У богатых свои причуды, воистину. Нет, Нейт его все еще бесил. Ужасно. Просто по-другому. Приятно подбешивал, не доводя при этом до белого каления. Наверное так. Но пока думать об этом было слишком странно, поэтому Рэйф просто сосредотачивается на своем голоде и пытается желудок убедить, что ему, в общем-то, достаточно будет и картошки.
Но зло не дремлет, как и Нейт.
Злополучный бургер в мгновение оказывается у самого носа, а за ним и довольная морда Дрейка. Крайне довольная. По ней опять хочется заехать кулаком. А на удивление ароматная булочка так близко, что, невольно дернувшись, Рэйф задевает губами зернышки кунжута, которые сразу же осыпаются. Он чуть вскидывает брови, потому что такого действительно не ожидал, впрочем, все его попытки хоть как-то предсказать и прочитать Нейта заканчивались неудачей, поэтому удивляется он в итоге несильно. Сильно он злится, награждая Дрейка прожигающим насквозь взглядом из-под насупленных бровей, и демонстративно воротит нос. Но пахнет все-таки вкусно. И даже очень. Рэйф закатывает глаза, цокая языком.
Ему следовало бы просто выбить из чужих рук чертов бургер и отправить его туда, где ему и место — в мусорку. Ему следовало бы сдать воришку, пробравшегося к нему в дом среди ночи, полиции. Но он, почему-то, и помыслить о таком не мог, что странно ведь в трезвом уме и добром здравии он бы так и сделал.
Кажется, зелье, которым Джульетта ввела себя в состояния сна, подобного смерти, он выпил несколько заблаговременно, и не уснул сам, а скорее усыпил свою прославленную строптивость.
— Я ненавижу тебя, Нейтан Дрейк, — но в глазах у Рэйфа, пока он после этих слов безжалостно впивается зубами в бургер, наверняка представляя на его месте голову Нейта, ненависти никакой нет. Он хмурится больше из принципа, а отстранившись, чтобы прожевать кусок, прикрывает запястьем улыбку, прежде чем смахнуть ее салфеткой, и моментально потянуться за еще одним укусом, пока Нейт не успел убрать руку.
И почему он идет у него на поводу? Причем не только сейчас, а весь этот вечер. Рэйф отмахивается от терзающего его уже давно вопроса. Ответа нет ни у него, ни у Дрейка. К тому же им обоим, вроде как, весело? В противоположность обыкновению, когда смеялся лишь один из них, а второй сгорал в огне злобы.
Есть что-то в том, чтобы сидеть в круглосуточном макдаке, а не в дорогом ресторане, с парнем в потертых старых джинсах и футболке, которую он, кажется, донашивает за своим старшим братом, а не с кем-то более презентабельным, и за обе щеки уплетать ужин за — Рэйф сверяется с чеком, мельком глянув на поднос и не забыв криво усмехнуться смешной цифре — десять баксов, а не за несколько сотен. Это приятнее, потому что Рэйф впервые не притворяется, потому что с Нейтом ему не нужно быть идеальным. Дрейк и так уже посмеялся и не раз над всеми его недостатками, так тщательно им скрываемыми за совершенной фарфоровой маской с обольстительной улыбкой. Он мог сквернословить сколько хочется, злиться и смеяться, когда хочется, и есть этот отвратный бургер вприкуску с пересоленой картошкой.
— Дай сюда, — Адлер забирает у Нейта из рук остатки своего бургера и доедает уже сам, не забывая бросать в сторону Дрейка убийственные взгляды, хотя смысла в этом особого и не было.
— Не обольщайся. Еще раз выкинешь что-то подобное — и я откушу тебе руку, — произносит невзначай и пожимает плечами, даже не смотря в сторону Нейта, уже отправляя в рот последний кусок. — И тогда не видать тебе Трои. Даже через двадцать лет. Придется идти в пираты.
Он вытирает руки салфеткой и вместе с Дрейком поднимается из-за стола, когда оба расправляются со своей едой, а проходя через стеклянные двери забегаловки, было хочет раскрыть рот и что-то спросить, но обрывает себя, видя сидящего на капоте его замечательного белого порша какого-то дрыща с битой и парочку его друзей в кожанках с дурацкими байкерскими нашивками. У них даже мотоциклов-то нет. У одного нос уже сломан и скошен набекрень, а волосы длинные и сальные. У второго рукава оборванны, видимо, чтобы он мог понтоваться несуществующими мышцами. Рэйф обреченно выдыхает. Он знал, что это произойдет. И подготовился даже, без лишних слов потянувшись в карман за бумажником.
— Может договоримся, господа? Сотню каждому и разойдемся? — Адлер улыбается настолько дружелюбно, насколько только способен в состоянии, когда находится в шаге от того, чтобы стянуть уебка с битой с капота и втоптать его морду в асфальт, и не сорваться на грубость хотя бы в речи, потому что “я заплачу вам за то, чтобы вы свалили отсюда, и мне не пришлось марать об вас руки” звучит не очень. И руки замарать как раз придется.
— Ключи от тачки и бумажник! — рычит дрыщ, постукивая битой. Рэйф продолжительно смотрит на каждого, будто дает последний шанс одуматься, но не найдя в глазах гопников ни крупицы здравого смысла, прячет бумажник со вздохом.
— Это значит “нет”. Что ж, очень жаль, — пожимает плечами. Впрочем, если представить вместо малолетних бандитов, наверняка совершающих свое первое ограбление сейчас, Нейтана, то он даже неплохо развлечется.
Поделиться122020-04-26 20:34:42
[indent]Когда-то, после первой встречи с зализанным маменькиным сыночком, улыбающимся застывшей улыбкой фарфоровой куклы и смотрящим на людей, как на вещь, которую можно купить, Нейт сказал Сэму, активно жестикулируя и припоминая морской жаргон, от которого краснелся даже Салли, что он ненавидит таких людей, как Рэйф Адлер. И, что куда важнее, заявил он тогда, энергично ткнув пальцем в сторону брата и раздувая ноздри, как бык на испанской корриде, он ненавидит Рэйфа Адлера, и, черт возьми, его ничто и никогда не убедит в обратном.
[indent]Сейчас, спустя кучу времени, спустя стычки, перепалки, колкости, глупые споры, неожиданные беседы и пару-тройку интересных вылазок за артефактами, спустя одно открытое в ночи окно, несколько строчек Шекспира и лёгкую пробежку от вполне реально смертельной опасности, спустя несколько неловких улыбок и дозу искреннего веселья от наслаждения компанией друг друга, Нейт понимает, что в суждениях спешить не стоит, и, прежде чем говорить «никогда», лучше что раз подумать. Глядя сейчас на Рэйфа Нейт уверен, что он видит не натянутую маску хорошего мальчика, а наконец-то хоть что-то настоящее, хоть что-то искреннее, пусть это даже прячется за напускным осуждением и раздражением.
[indent]Глядя сейчас на Рэйфа, Нейт понимает, что в этом парне есть что-то, что хорошо скрывается, и это что-то как сокровище — в него не веришь, его отрицаешь, но, увидев раз и получив возможность притронуться, уже не забудешь.
[indent]И ещё Нейт понимает, что это метафорическое сокровище ему нравится. Этакий эквивалент... нарциссова отражения, от которого, раз увидев, уже не отведёшь взгляд.
[indent]Впрочем потом Рэйф, недовольный бургером у своего носа, бросает на Нейта убийственный взгляд, и тот в ответ закатывает глаза.
[indent]Возможно, он погорячился, и дать Рэйфу по морде ему хочется больше, чем попрощаться перед поездкой, из которой они могут уже не вернуться в Калифорнию.
[indent]— Брось, Рэйф, — Нейт подпирает кулаком свободной руки подбородок и скучающе хмыкает, снова тыкая бургером под чужой нос, — Ты разве не знал, что крыса — это не только несколько десятков грамм мерзких инфекций и сообразительности, достаточной для выживании и их распространения, но еще и немного вкусного, жилистого мяса?
[indent]Впрочем, сдаваться Нейт не собирался. В конце концов, он отдал за этот бургер примерно одну четвертую своих последних денег, и, черт возьми, Рэйф Адлер и его тонкий эстетический вкус не пустят их в мусорку!
[indent]Спустя секунду, Нейт, к своему удивлению, видит наглядную демонстрацию того, что терпение и труд — или, если точнее, наглость и щепотка обаятельности — все перетрут. И откроют чужой рот, чтобы запихать туда многострадальный и подстывший уже под кондером бургер.
[indent]На чужой полный ненависти взгляд Нейт только улыбается и послушно отдает бургер в тонкие, ухоженные, длинные пальцы, которым, если уж совсем честно, и правда подходит какая-нибудь дорогущая серебряная посуда или клешня краснокнижного синего омара, а не смятый сонной ночной сменой макдака бургер. Впрочем, приключение на то и приключение, чтобы выходить из зоны комфорта, и если Рэйф не может пересилить себя и слопать бургер, то о каком выживании в джунглях Амазонки с ее мясистыми змеями и неаппетитными насекомыми может идти речь?
[indent]Так что он еще скажет ему спасибо, когда его самолет разобьется где-нибудь у черта на рогах. Хотя, на самом деле, лучше не надо. Пусть не разбивается.
[indent]Да, определенно, пусть не разбивается.
[indent]— Я знаю, что ты от меня без ума, Рэйф, — Нейт заявляет это совершенно серьезно и, качнув головой, переключает все внимание на собственный бургер, грустно дожидающийся его на подносе, — И, спорим на сотку, до конца сегодняшнего вечера ты сам мне в этом признаешься, — он уже даже не смотрит на Адлера, но, выдавая насмешку, улыбается, прежде чем ухватить от бургера новый кусок.
[indent]С поздним ужином они справляются по итогам быстро, молча и без каких-либо разрушений, самый большой беспорядок в итоге устроив на подносе и в мыслях девушки за кассой, очевидно понявшей, что этот самый поднос ей и убирать, так что бросающей им в спину убийственные взгляды. И Нейт уже готов был похвалить себя за то, что все прошло так гладко и без сомнительных эксцессов, когда фонарь, чуть ли не единственный на всей парковке, освещает картину, от которой внутри что-то стягивает.
[indent]Стягивает, впрочем, не от страха, как обычно бывает от всяких сомнительных вещей, которые можно увидеть на ночной полутемной парковке, а от предвкушения.
[indent]Нейт, впрочем, не подает вида.
[indent]В ситуацию, кстати, Нейт даже вникнуть не успевает. Он только бросает на Рэйфа короткий взгляд, невольно ежась от улыбки на чужом лице, похожей скорее на оскал акулы, готовой броситься на шмат мяса, нежели на человеческое выражение лица, и вздыхает, прекрасно понимая, чем все дело кончится еще до того, как тихо щелкает застежка чужого бумажника. Нейт только думает, выступая перед Рэйфом, пока главный из трех засранцев спрыгивает с капота, что плотный ужин в макдаке перед дракой — не самое разумное решение.
[indent]Впрочем, как он давно уже понял — и с чем уже смирился — разумные решения не его конек. Тем более, будущее предсказывать он пока еще не научился, только разбираться в прошлом.
[indent]— Слушайте, ребят, точно не хотите по сотке? Вам хватило бы в складчину на пару мозговых клеток для кого-то из вас, — Нейт улыбается, следя за угрожающе приближающимся главарем этой недобанды, и, только лишь тот оказывается достаточно близко к ним, выступая вперед и разводя руками в обманчиво примирительном жесте.
[indent]— Я тебе сейчас зубы в глотку затолкаю, сука.
[indent]Нейт пожимает плечами:
[indent]— Очевидно, это финальное «нет».
[indent]И тут же бьет кулаком почувствовавшему себя вольно с безобидной на вид парочкой засранцу в челюсть, заставляя того выронить биту из рук и тут же бросаясь за ней, предпочитая таким образом сравнять шансы двух против трех. Двое с битой против трех звучит уже намного приятнее, чем двое против трех с битой.
[indent]Подхватывая еще не коснувшуюся земли биту, Нейт ловко разворачивается и бьет рукояткой второго говнюка, бросившегося на помощь главарю, и выглядит это как в какой-нибудь ситком-комедии: он делает это выпрямляясь, скорее на удачу, чем осознанно, и, не рассчитав силу, так, что бедолага, схватившись за разбитый нос, отшатывается и со всей дури налетает на порш, снося боковое зеркало со стороны водителя.
[indent]Наблюдая за этим, словно в замедленной съемке, Нейт думает, что начинает понимать смысл фразы «вся жизнь пронеслась перед глазами».
[indent]Что-то ему подсказывало, что произошедшее — не хорошо.
[indent]— В свою защиту скажу, что это он сам! — Нейт бросает на Рэйфа полный искреннего ужаса взгляд и вскидывает руки так, что снова — и снова случайно — бьет битой ринувшегося обратно от порша бандита, неудачно подвернувшегося под вскинутую вслед за руками биту.
[indent]Выдыхая, Нейт думает, что, возможно, быть избитым гопниками — не самое страшное, что с ним в этот вечер могло случиться.
Поделиться132020-04-26 20:44:05
Рэйф окольцовывает собственные предплечья, перед резко выше, чтобы рукава рубашки повыше закатать, как будто это действительно убережет дорогую вещь от мелких капелек крови, которую, после слов Нейта, уж точно придется пролить, выбив пару зубов. Пока их не выбили Дрейку. Адлер окидывает его долгим снисходительным взглядом, не произнося вслух, но подразумевая очередную колкость в духе “ты вообще не знаешь, когда заткнуться, а?”. Рэйф, конечно, и сам не прочь намять бока этим уебкам, и отделаться сбитыми костяшками пальцев, а не потерянными в никуда тремя сотнями, но вот уж злить их он бы не стал. Все же погрызенная царапинами ударов бейсбольная бита все еще находилась в опасной близости от его машины.
Хрустит пальцами, сминая кулаки. Давно у него не было настоящей драки. Он тренировался каждый день, но спорт отягощен правилами и ритуалами. В реальной жизни правил нет. Реальный бой ты проиграешь, если будешь следовать им. Благо Рэйф покладистостью и послушанием никогда не отличался, только роль играл с завидным мастерством. А Нейт времени даром не тратит, и он не будет.
Как там говорил Брюс Ли? Лучшая защита — это нападение? Рэйф не мог не согласиться. Ему доля секунды нужна чтобы взять руки зазевавшегося гандона в косухе в захват, острым коленом зарядить прямо в солнечное сплетение. Выбивая весь воздух из чужих легких с хрипом, и, шагнув вперед, поддеть стопой лодыжку противника, дабы окончательно вывести его из равновесия и отправить броском через плечо корчиться от боли за землю. С настоящей дракой он, похоже, погорячился. Эти три мудака — просто шпана. Думают что шмотки родителей из гаража и бита старшего брата, у него же благополучно спизженная, сделают их крутыми.
— Не вставай, — выдыхает как-то разочарованно, когда видит, что извивающийся червем на залитом тусклым светом асфальте парень пытается найти руками опору. — А могли бы все разбогатеть. Купили бы себе травы у дилера на блоке. Впервые в жизни.
Рэйф тыкает поверженного хулигана мыском ботинка в ребра и тот вздрагивает, всхлипнув, будто от удара. Адлер только презрительно хмыкает. Нейту он помогать не торопится. Слышит за спиной звуки борьбы, но, подумав, все-таки оборачивается. Будет скверно, если кто-то первее него разобьет Дрейку его смазливое личико. И в этот же момент видит, как порш теряет одно из зеркал обзора. С треском гнущегося металла и звоном разбивающегося стекла. А еще с глухо стукнувшемся об асфальт уже безвольным телом. У Нейта в руках бита, но Рэйфу плевать.
Он дергается вперед, сжав ладонь в кулак так, что костяшки белеют, а суставы начинает тянуть от напряжения. Не обращает внимания на попытки Дрейка оправдаться. И вдруг замирает. Цепенеет попросту, когда только поднявшийся с ног гопник огребает битой во второй раз и валится обратно с уже закатившимся в череп глазами, и через секунду Рэйф разрывается неконтролируемым смехом. И вроде же понимает, что за порчу имущества Нейтана самого хорошо бы огреть этой битой по затылку, скрутить, бросить в тесный маленький багажник и вывести в лесополосу, но остановиться не может добрых секунд десять. Хмурить брови пытается, отворачивается, но перестать не может, живот скручивает так, что дышать почти не получается, а грудная клетка все продолжает истерически содрогаться. За зеркало ему, несомненно, все еще жутко обидно, но сейчас ему бы просто не порвать диафрагму в своем приступе безудержного веселья.
— Нет, Дрейк. Это не я без ума, а ты. Вот совсем. Я раз все что безумно хочу тебе морду расквасить, — отвечает еще, сквозь смех и прерываясь иногда по полуфразе или полуслове, пока снова тянется за бумажником и, вытащив купюру с гордым портретом Франклина, цепляет ее за ворот нейтановой футболки, мимоходом еще и похлопав его по плечу. Рэйф мог бы потянуть с этим до рассвета, но просто не смог удержаться. Выражение лица Нейта, как у оленя в свете автомобильных фар, недобиток этот, лишившийся пары зубов из-за чистой случайности. Адлер ощутил себя героем мультфильма, не иначе, где насилие гротескно и гиперболично. Он всегда считал их глупыми, потому что логики в них было ноль, и ничто не подчинялось законам физики. Но сегодня его вечер смело можно было отснять и выпустить под личиной новой серии Тома и Джерри.
— Дай-ка, — забирает из чужих пальцев биту без особо сопротивления. Нейт или понял уже, что ему ничего не угрожает и лев, в принципе, сыт и доволен, или смирился уже со своей судьбой. Первый вариант будет вернее и ближе к истине. Рэйф думает, что может быть в другой раз. Как будто Нейт не успеет еще раз сто, как значилось на купюре, болтающейся у него на шее, точно брелок на ошейнике пса, дать повод загореться желанием начистить ему рыло. И Адлер кладет биту под заднее колесо порша. На то, что случилось с зеркалом, погребенным под тушей одного из неудачливых грабителей, смотреть совсем не хочется, так что Рэйф даже не пытается. Но он хотя бы накажет одну виновницу и постарается представить на месте биты голову Нейта.
— Знаешь, Ромео. Штраф, в случае если нас остановит патрульный, платить я предоставлю тебе, — вздыхает, осматривая место, где раньше красовалось “ушко” порша. Да, заплатит Нейт его деньгами и сдачу себе оставит, но Рэйфу это хотя бы какое-то моральное удовлетворение принесет. Он достает ключи, отпирает двери и усаживается грузно на водительское сидение, чтобы завести мотор, вернув лицу привычное скучающее выражение, в попытке не обращать внимание на боль в скулах, сведенный чересчур широкой улыбкой, какой Рэйф, наверное, никогда и не улыбался.
Нейтан Дрейк кажется ему совершенно необыкновенным экзотическим животным. Таким, за которым то ли наблюдать целыми днями хочется, прячась в высокой траве и терпя укусы москитов, то ли прибить его голову, набитую опилками, над камином и любоваться вечерами, потягивая что-нибудь крепкое, согревающее нутро.
Нейтан Дрейк его маску по кусочку, словно пазл, разбирает. Видит трещину, выбирает фарфоровый осколок. А Рэйфу до ужаса хочется закрыть обнаженное мясо руками. Откуда-то берется неуверенность в том, что Нейту понравится то, что под только на вид кажущимся крепким слоем безразличия и ледяного спокойствия. А там — вспышки, будто на солнце или как от фотоаппарата. Лавовые брызги. Бурная кипящая река, разбивающая нерестящихся рыб об острые камни. Ему не страшно, а интересно, ведь он и сам предположить не может, что произойдет и куда они все-таки держат путь.
Зато точно знает, что хочет увидеть Нейта завтра, ведь его фразу об отъезде он благополучно пропускает, забывает.
— Я надеюсь, что макдак не был этим твоим “классным местом”, — показывает пальцами кавычки, дождавшись, пока Нейт опустится на сиденье рядом, берется рукой за спинку пассажирского кресла и оборачивается назад, включив заднюю передачу. Порш немного качается вверх, вместе с тем, как бита под его колесами превращается в щепки.
Поделиться142020-04-29 00:21:58
[indent]У Нейта вся жизнь перед глазами пролетает, когда он видит, как Рэйф бросается в его сторону с ярко сверкнувшими нехорошим блеском глазами, и, сжимая биту в пальцах крепче, думает, что, наверное, примерно так себя ощущали жилети Помпей, когда увидели безобидный такой красный всплеск на ютившемся испокон веков рядом безобидном Везувии. Сглатывая, Нейт предполагает, что бита ему, если что, не поможет ровно также, как и простынка не помогла в свое время жителям Помпей прикрыться от многометрового слоя пепла и многотонных магмовых валунов.
[indent]Впрочем, Нейт был не из тех, кто теряет надежду. Скорее, обычно, это надежда теряет его.
[indent]— Слушай, Рэйф, ну мы же цивилизованные люди, а не местные австралопитеки! Зачем же сразу решать дело мордобоем? — Нейт машет руками, неловко скашивает взгляд на биту в своих руках и торопливо прячет было ее за спину, словно ребенок, который надеется, что ему сейчас не прилетит его же палкой в лоб. Он уже даже не задается вопросом, почему ощущает себя так странно перед Рэйфом , почему и правда немного боится, почему верит, что случится что-то плохое. Ему уже просто легче смириться со всем эти и напомнить себе, что иногда у него от Рэйфа натурально мурашки.
[indent]Впрочем тут же Нейт напоминает себе, что страх перед этим парнем все равно не кажется ему реальным. Он ведь знает, что Рэйф всегда все спускает ему на тормозах.
[indent]Вопрос оставался в том, какой высоты бортик у этой чаши терпения.
[indent]А потом Рэйф разражается смехом. Не нервным тихим смешком хищника, какой бывало вырывался у Адлера, когда какой-то идиот решал, что он умнее его, даже не подозревая, как недолго ему ликовать. Не натянутым светским смехом, что пару раз слышал Нейт, когда Салли выводил их в свет и он замечал Рэйфа в компании важных шишек, чьи часы стоили как все деньги, заработанные Нейтом за восемнадцать лет и которые говорили о погоде с такой важностью, словно вероятность пойдет ли дождь над южной частью Калифорнии была как минимум вопросом мирового масштаба. Нет, это был искренний, громкий, чистый смех, каким они с Сэмом всегда провожали отличную шутку вечернего ситкома, сидя перед телевизором в номере и делая ставки на то, чем закончится очередная серия сериала.
[indent]Нейт был уверен, что Рэйф не умеет так смеяться. Возможно, когда-то в детстве его этому не научили, или, может, у богатеньких в младенчестве специально проводят какую-то операцию по удалению чувства юмора. Возможно, Рэйф считает это ниже своего достоинства, а, учитывая уровень его самомнения, ниже него было все, что не высотой с Эмпайр-стейт-билдинг. В общем-то, не важно. Важно то, что Рэйф Адлер в представлении Нейтана Дрейка не был способен на чувства, выходящие за эмоциональный спектр разъяренной зубочистки.
[indent]Сегодняшний вечер, очевидно, должен был стать откровением для них обоих: Рэйф познакомится с обычной жизнью обычного человека, а Нейт понаблюдает представителя вида, родившегося с серебряной ложкой в жопе, вне привычной ему среды обитания. И Нейту, признаться, все это чертовски нравится. Осталось понять, стоит ли этого возможности быть отмудоханным добытой в честном бою битой.
[indent]Хотя, говоря откровенно, глядя на утирающего слезы Рэйфа, пытающегося отдышаться после смеха, Нейту было почти без разницы. Главное чтоб по голове не бил — он хочет, черт возьми, это запомнить.
[indent]— Отдам только если обещаешь меня не бить! — Нейт фыркает, но на деле разжимает пальцы на бите без какого либо сопротивления и лишь провожает только кусок отполированного дерева полным смирения с любым исходом ситуации взглядом. В мире Нейта не было ничего сверхъестественного в том, что кто-то хочет дать ему в морду.
[indent]И оттого куда удивительнее было то, что Рэйф действительно оказался задобрен приступом собственного смеха и решил выместить злость за бандитов и за испорченное имущество не на нем, а на бите.
[indent]В целом, Нейт ничего не имел против — он никогда не упускал возможности дать кому-то исправить косяки за него. Особенно если этот кто-то — сего лишь неодушевленный предмет.
[indent]На шуршащую бумажку с портретом Франклина Нейт смотрит косо, хмыкает едва слышно, но ничего не говорит, просто запихивая ее небрежно в карман брюк. Ему не хочется спрашивать, зачем Рэйф это сделал и что подразумевал, потому что, в общем-то, ему не хочется получать на вопрос ответ. Он знал, что для Рэйфа деньги если не религия, то что-то близкое, и, как и любая религия, в его представлении с помощью зеленых банкнот в жизни можно добыть что угодно. Нейт, наверно, в глазах Адлера просто еще один парень, который это все за деньги готов продать.
[indent]Нейт надеется, что он неправ. Нейт надеется, что они просто друг друга не понимают.
[indent]А еще Нейт надеется, что они все-таки однажды друг друга поймут. В конце концов, этот вот вечер — отличное для того начало.
[indent]Хлопая дверцей порша Нейт с сожалением напоминает себе, что, возможно, это и конец, потому что кто знает, чем закончится поездка в Перу с их-то везением.
[indent]— Хорошо что Джульетта, как и любая женщина, предусмотрительна, — Нейт хмыкает глухо, хлопая себя по бедру, — Я может и непутевый, но если что, то в какой карман припрятал деньги помню. К тому же, я знаю как правильно улыбаться. Может, нам даже сделают скидку, — он пожимает плечами, откидывается на спинку кресла удобнее и тихо фыркает, когда порше весело подпрыгивает на треснувшей с жизнеутверждающим сухим звуком бите.
[indent]Если подумать, то это даже забавно. Забавно, и ни о чем другом думать ему не надо.
[indent]— Мы сейчас выскочим на шоссе и проедем примерно километров пятнадцать, — Нейт пропускает мимо ушей чужой комментарий, сравнимый по остроумности с инструкцией на баллончике с освежителем воздуха, и тыкает пальцем в нужную им сторону, — Там будет поворот направо, на проселочную дорогу, и вот нам на нее, — он фыркает, машет рукой и беспечно качает головой, — Забей, в общем, я покажу, как доберемся. И прояви терпение, сто баксов в моем кармане не ускорят твою машину, так что придется подождать.
[indent]На короткий убийственный взгляд Рэйфа Нейт только примирительно поднимает руки и отворачивается.
[indent]Он нервно потирает подбородок, понимая вдруг, что на самом деле сидит сейчас в клетке с хищником. Хищником, для которого, если подумать, между битой и чьей-то жизнью нет особой разницы. И самое пугающее в этом всем то, что он не против.
[indent]Он хочет здесь быть.
[indent]Его, блин, к этому хищнику тянет, словно медом намазано.
[indent]Думает он об этом все оставшиеся полчаса дороги, погружаясь в мысли все глубже по мере того, как вокруг становится темнее, а звезды в небе — ярче. Думает и, когда они уже заползают на холм и он машет Рэйфу глушить мотор, понимает, что он не просто хочет быть здесь, под черным ночным небом. Он должен быть здесь.
[indent]Должен.
[indent]— Давай, вылезай, — Нейт выбирается из машины, обходит ее торопливо и тут же тянет Рэйфа за руку, буквально вытаскивая с водительского кресла. Ему не терпелось показать Адлеру то сокровище, что он откопал здесь случайно. Не терпелось поделиться с ним в надежде, что ему понравится и что он, возможно, когда-то однажды вернется сюда и вспомнит об этом вечере.
[indent]Хотя, конечно, было бы классно вернуться вместе.
[indent]— Вот, вот об этом я тебе говорил! — он не сдерживает улыбки, запрыгивая на капот и широко махнув ладонью на небо у себя над головой, усыпанное мириадами звезд, тех, что никогда не увидишь, живя в городе. Для него это дороже любых музеев, интереснее всех выставок и ценнее каждого ресторана на свете. Для него эта малость, эти светящиеся точки с именами давно потерянных богов и сотни лет назад почивших героев действительно что-то значат.
[indent]Нейт тихо смеется и улыбается снова, глядя в небо.
[indent]— Достаточно классно для тебя, а?
Поделиться152020-05-11 10:11:46
Рэйф искренне пытается разобраться во всех указаниях, что Нейт ему дает, но он не то чтобы часто разъезжал по захолустным районам этого города так часто, да еще и ночью. Нет, на дикой местности он ориентировался прекрасно, но по его взгляду, в которым градус непонимания рос в геометрической прогрессии, Дрейк, наверное, все понял. И отчасти Адлер был ему за это благодарен.
Над словом “терпение” Рэйф смеется и не сдерживается. Вот уж чего у него от природы попросту не было. Как некоторые люди рождаются без зрения, слуха или дара речи, так он родился без все того же пресловутого терпения. Если уж он чего-то захотел, то получит. Причем сию же секунду. И из Нейта он уже давно вытряс бы наименование конечного пункта их путешествия. Но не хотел. Поэтому и не спросил ни разу, куда они все-таки направляются, хотя ему, безусловно, было интересно. До дрожи в руках.
Это все равно что держать в руках яйцо с сюрпризом, потрясти его над ухом и понять, что внутри, под шоколадкой скорлупой, что-то есть. Но открывать его совсем не хочется, потому что иначе эта тайна пропадет, никакой не будет интриги, от которой будто действительно ощущаешь, как в груди пузырьки легких наполняются воздухом, а в животе беспокойно копошатся и переплетаются змеи.
У Нейта просто отлично получалось его интриговать. Так, что ему хотелось подольше сохранить это волнительное ощущение, не знать намеренно, потому что у Дрейка за одним секретом припрятано десять. Настоящих, а не фальшивок, как это обычно бывало. Нейт слишком настоящий. А в мире Рэйф слишком много лжи. Это и подкупало.
Он не говорит ничего, пытается вместо улыбки резануть взглядом. Просто так, для приличия. Пусть Дрейк не расслабляется и помнит, что Адлер нихрена не безобидный ужик. Яда ему на хватит на каждого человека на этой планете.
- Двадцать минут? Ты меня недооцениваешь. Десять максимум, - покрепче сжимает руль и переключает резко передачу, вдавливая в пол сначала сцепление, а потом газ.
Шоссе почти пустое, а когда они выезжают за город, то машины и вовсе перестают встречаться, вымирают, как динозавры, так что Рэйф без зазрения совести позволяет себе прибавить скорости, разогнать порше так, что кроме рычания мотора и ветра становится ничего не слышно. Адреналин приятно кипятит кровь и Адлер почти пропускает нужный поворот.
Когда они останавливаются в какой-то глухомани, Рэйф невольно задумывается о том, сколько не самых наивных богатеньких мальчиков Нейт на этом склоне прикопал. Он пытливо всматривается в окружение, но ничего кроме моря высокой травы, телефонных линий, закрепленных на старых деревянных столбах, да огней города в отдалении не видит, и уже даже раскрывает рот, чтобы спросить у Нейта, в правильное ли место они приехали. Но когда Дрейк тянет его из машины за руку, словно силком, то вопрос сам собой отпадает, хотя появляется новый, который звучит примерно так:
- Ну и какого хрена мы сюда приперлись?
Что-то у Рэйфа в голове совсем не укладывается. Он много догадок выстроил и особо не надеялся, что хоть одна из них окажется верной, но он не мог быть уж так далек от истины. С этого холма и не видно ничего. Но из машины Адлер все равно выходит. Сейчас Нейту лучше действительно попробовать, как хорошему вору, его ограбить. Тогда он хоть будет не так разочарован.
- Ты точно Нейтан Дрейк? Я думал к этому времени мы уже будем удирать от копов с полным рюкзаком музейных экспонатов, - Рэйфу еще хочется добавить, что обратно в город Дрейк точно будет добираться своими силами, но давится словами безнадежно, когда все-таки смотрит, куда ему велят - вверх. Секунду назад он был готов развернуться и уйти, чувствуя себя жестоко обманутым и охуеть каким злым, а теперь стоит как вкопанный с открытым ртом, задрав голову. Нейт может и не знал, и никто ему об этом не скажет, но он только что избежал участи Хиросимы и Нагасаки.
Если подумать, он никогда такого не видел, потому что не задумывался о том, чтобы просто поднять глаза к небу. Рэйф всегда смотрел только перед собой, и может быть над его головой уже не раз черная бездна полнилась миллиардами сияющих холодных огоньков, но он их попросту не замечал.
Он делает шаг, еще один, пытаясь глазами захватить весь небосвод, и в мыслях, но не в слух, признается, что это - даже больше, чем просто “классно”. Молочный пояс, где звезды настолько мелкие и так близко друг к другу, что создается впечатление, что по небу протянули полупрозрачную занавеску. Отдельные созвездия, которые он почему-то знает и может соединить линией в этом космическом хаосе. Скорпиона, например, находит по “сердцу” - сияющему слепяще ярко Антаресу. И Рэйфу вдруг отчаянно хочется заглянуть в свой гороскоп на сегодня. Наверняка всем скорпионам сегодня сулили встречу, которая перевернет их жизнь с ног на голову, а еще рекомендовали поумерить пыл и никого не убивать.
У скорпионов часто меняется настроение, и они падают из одной крайности в другую. Сейчас типичнее Рэйфа скорпиона было не найти. То он вспыхнуть готов от ярости, то радуется, как ребенок, то мрачнеет до состояния грозовой тучи буквально за секунду.
- Ага, блестят красиво, а на деле пустышка, - Адлер наконец “отвисает” и облокачивается на капот рядом с Нейтом, сложив руки на груди. Хмурит брови, вглядываясь в мерцающее небо над головой. Его жизнь тоже пустышка. Хотя Нейту она, наверное, кажется идеальной. Но по сути ничего настоящего в ней не было, как и в самом Рэйфе. Фальшивая улыбка, фальшивые друзья. Мать, которая видит в нем не человека, а способ обеспечить достойное будущее своей компании.
- Звезды — это ложь. Мы видим только свет, половина из них потухла пару миллионов лет назад, - уточняет, чтобы Нейту не было так зазорно, что он не оценил всю эту... хрень со звездами, и совсем не думает, что голые факты сделают только хуже.
Рэйф только надеется, что Антарес еще не погас.
Зато весь сегодняшний вечер у него наконец складывается в единую картину. Он просто хотел убежать от своей пластмассовой жизни и уцепился за первую же возможность. Нейтан Дрейк был просто идеальным партнером для побега, благодаря которому он бы как минимум доказал себе и матери, что он - личность, а не подделка. Но Нейт все сделал неправильно. Он притащил Рэйфа смотреть на звезды, а не перенес его в свой мир беззакония и безумия.
Рэйфу хочется нажать на паузу, включить перемотку, и отказаться от всего еще с самого начала, остановить это все, хотя, они, кажется, и так замерли. Как звезды, каждую ночь появляющиеся на небосводе в одном и том же месте. Он ведь даже разочароваться не может, когда понимает, как все это выглядит со стороны.
Как чертова пьеса Шекспира.
Адлер устало выдыхает и пропускает пальцы сквозь пряди волос неторопливо - всегда так делает, когда пытается успокоиться. Но на небо ему как-то больше смотреть совсем не хочется.
Поделиться162020-05-11 19:38:04
[indent]Рэйф непредсказуем, как горная река, но Нейт уже умеет его читать, как умеет держаться на плаву опытный рафтлер, направляющий свой плот от одного порога к другому, поэтому на половину выпадов Адлера у него заранее готов ответ.
[indent]А еще поэтому Нейт почти — почти — не переживает, когда Рэйфа задирает голову вверх и замирает.
[indent]— Это было бы слишком предсказуемо, раз ты даже озвучиваешь эту идею вслух, согласись? — Нейт фыркает, качнув головой, и задирает голову повыше, — А я вроде как готовил сюрприз. О сюрпризах же не догадываются, а? — он улыбается рассеянно и выдыхает.
[indent]Хотя, конечно, Нейт знает — он для Рэйфа такая же открытая книга. И это, наверное, что-то да значит. Что-то, что они оба то ли не понимают, то ли просто не хотят понимать.
[indent]Зная их, второе вероятнее.
[indent]Нейт тратит на звездное небо еще несколько лишних мгновений, а после переводит наконец взгляд на Рэйфа. Он мог бы сколько угодно прикрываться тем, что обожает звезды и красоту не засвеченного светом городов ночного неба, но глупо было отрицать, что на самом деле он притащил их сюда только ради Адлера. Ради Адлера, вот этой его отвисшей челюсти, этого загоревшегося на мгновение взгляда и опущенных от удивления плеч.
[indent]Нейт невольно воспоминает слова Сент-Экзюпери о том, что звезды светят для того, чтобы рано или поздно каждый человек на земле нашел свою. Глядя сейчас на застывшего Рэйфа, ему кажется, что он понимает наконец эти слова в том смысле, в каком их подразумевал автор.
[indent]Он понимает, что Рэйф со всеми его гранями, острыми углами, об которые то ли обожжешься, то ли порежешься, со всеми его переменчивыми настроениями и со всеми подводными камнями, возможно, и есть что-то вроде его звезды: сверхновой, готовой сжечь тебя при приближении.
[indent]Но это все, пожалуй, не важно, потому что внутри приятно разливается тепло.
[indent]А потом тепло сменяется на жар, от которого почему-то горят щеки, и Нейт понимает, что его сверхновая все-таки его обожгла. Он поджимает губы, качает было головой, а после улыбается осторожно и немного рассеянно.
[indent]Он улыбается, потому что понимает: а чего он еще ждал от Рэйфа Адлера?
[indent]Нейт негромко усмехается и думает — ему еще повезло, что Рэйф просто немного оскалил зубы. С его норовом могло и без тяжких телесных не обойтись. А прелесть момента... Ну, прелесть момента можно вернуть, если подойти к происходящему с определенной толикой воображения, долей настойчивости и немалой дозой оптимизма.
[indent]К счастью для этого вечера — а также для собственного здоровья — всего этого у Нейта было в избытке.
[indent]— Ты так говоришь, словно не твой дом забит реликвиями давно канувших в Лету цивилизаций, — Нейт качает головой, негромко отзываясь, и перебирается немного ближе к Рейфу, опуская одну ладонь на его плечо, — Древняя фреска на стене египетской гробницы, откопанные в кургане монгольские латы, черепок глиняного горшка с парфенонской росписью, обожженный больше тысячи лет назад — это же тоже свет потухших и давным давно забытых событий. Но тем не менее, ты почему с удовольствием кладешь под стекло очередной месопотамский клинок, вместо того, чтобы проигнорировать его или презрительно хмыкнуть. А знаешь почему? — он выдыхает негромко и осторожно, разворачивает Рэйфа за плечо к себе и машинально, даже не отдавая себе отчета, скользит ладонью вниз по его руке, накрывая ладонь, — Потому что ты можешь мечтать, глядя на эти куски из прошлого. Представлять, что было, когда воин замахивался египетским хопешем. Воображать, как в следующий раз ты окопаешь в куче грязи что-то еще более грандиозное, чем в прошлую вылазку. Ты мечтаешь, глядя на эти отголоски жизни давно мертвых людей, и это делает тебя чуть более живым, — Нейт улыбается, чуть пожав плечами, — Вот и со звездами также. Глядя на звезды, ты мечтаешь или гадаешь. И, в общем-то, нужно ли еще что-то?
[indent]Нейт негромко выдыхает, задирает снова голову вверх и упирается взглядом в звездное небо, млечной полосой уходящее за горизонт. Он ощущает себя сейчас немного лучше, когда немного выговорился, и ему кажется, что он и сам наконец понимает, зачем притащил сюда Рэйфа.
[indent]Ему кажется, что он просто хочет помочь Адлеру чувствовать себя более живым.
[indent]Ему кажется, что это то, что Рэйфу нужно. Или, возможно, нужно им обоим.
[indent]А потом Нейт чуть сжимает в пальцах чужую ладонь и тыкает пальцем в небо. Он не хочет, чтобы Рэйф начал отпираться, истекать ядом и кусаться в ответ, пытаясь защитить тот панцирь, в котором он живет. Он хочет только чтобы Рэйф Адлер отвлекся на секунду от всего, что заставляет его хмуриться, злиться и сжимать кулаки, когда никто не видит.
[indent]Нейт просто хочет сделать для Рэйфа хоть что-то. И желательно — хоть что-то хорошее.
[indent]— Смотри, нам круто повезло, — Нейт ведет пальцем по черному полотну, словно по карте, выискивая путь от одного сокровища к другому, и улыбается шире, — Сегодня неплохо видно Персея. Ты в курсе, что если присмотреться, то среди его звезд можно увидеть красноватую точку, которая на самом деле не звезда, а звездная туманность. И называется она Калифорния, потому что если рассматривать ее в телескоп, то она чертовски сильно похода по очертаниями на штат.... — Нейт смотрит на Рэйфа, фыркает и качает головой, — Ну ты мог бы и продолжить, блин. На Калифорнию эта туманность похожа. Забавно, да? Хотя забавнее, что видно ее всегда только из Северного полушария.
[indent]Нейт опускает руку, опирается на нее на мгновение, а после снова поднимает и снова указывает пальцем в небо, туда, где горела яркая Гемма Северной короны, окруженная Змеей и Геркулесом. У него была грустная, но хорошо известная история о том, как Дионис забросил на небо венок Ариадны, разметав цветы и жемчуг созвездием.
[indent]У него было вообще много историй, и все он хотел бы рассказать Рэйфу. Вот только время так легко, как Адлера, не остановить и не отвлечь на красивые, блестящие в небе звезды.
Поделиться172020-06-07 11:47:34
Все мечтаю сбежать в Калифорнию: попытать счастье в Лос-Анджелесе, обманувшись его шармом, взглянуть в пасть морской бездны, стоя у перил Золотых Ворот в Сан-Франциско. Но откуда бежать из Калифорнии? Рэйф надеялся, что Нейт знает. Или хотя бы давно мертвые звезды подскажут.
Кончики пальцев будто маленькими иголочками колет от чужого взгляда. Рэйф сжимает кулаки, чтобы унять дрожь. Он как угли тлеет. Еще не пожар, жадный, яростный и голодный, но в любой момент он спичкой вспыхнет, вторую кожу свою идеальную сожжет на себе, оставив лишь оголенные нервы. И зверь, и человек одинаково боятся дикого огня, бегут от него, коли видят, как ветром гонит его в их сторону. А Нейт стоит перед стихией, играет с ней, как будто с домашней, как будто уже приручил ее и не пожар ревет перед ним криками сожженных в миг деревьев, а мирно трещит пламя в камине, которое он кормит с рук свежим сухим хворостом и собственным дыханием, отдавая ему свой кислород.
Плечом сквозь рубашку чувствует тепло его ладони. Хмыкает, когда он начинает говорить про музейные экспонаты, собранные у Рэйфа дома, некоторые из которых он даже принес в этот дом сам. Нейт в чем-то был прав. Рэйф не мог посмотреть на китайскую нефритовую вазу или часть рыцарских доспехов Ливонского ордена и видеть вместо них ценники. Ваза стояла в опочивальне императора поднебесной, а доспехи отвели столько стрел и клинков от сердца своего хозяина, что все были исцарапаны и избиты. За ними была история. Древняя, загадочная. Может героическая и захватывающая дух, может грустная и несчастливая. Нейт смотрит на него так, как будто знает историю каждой звезды на небе. Нейт берет его за руку и Рэйф понимает, насколько сильно ему хотелось, чтобы Дрейк с ним поделился секретом звезд, чтобы продолжал держать его руку, пока звезды не исчезнут в рассветных лучах.
Пламя в груди успокаивается. Откровение Нейта все меняет, а Адлер чувствует, что это именно откровение. И душа Нейтана Дрейка ему интереснее звезд. Потому он задерживает дыхание, потому не отводит больше взгляд. Это приятно - чувствовать, что человек рядом так же беззащитен и открыт, как и ты. Спрятаться обратно в раковину больше не хочется, только... чувствовать.
Рэйф ничего не говорит, закрывает глаза на несколько долгих секунд и сжимает пальцы на чужой ладони, чтобы дать понять - все хорошо, я понимаю тебя, понимаю лучше, чем кто-либо. Взгляд уже не обжигает, а греет благодарно. Рэйф невольно восхищается, как Нейту удалось это провернуть. Открыться, грудь под штыки подставляя, и победить.
Он удивительный, этот парень. Безрассудный, с абсолютно дурацким чувством юмора, но от него у Рэйфа дыхание перехватывало. И отпускать его ладонь совсем не хочется, как и отрывать взгляд от его лица в темноте с блестящими глазами, в которых, если присмотреться, звезд на самом деле больше, чем во Вселенной.
Но наверх посмотреть все-таки приходится, когда он просит, тыча пальцем в созвездия. Рэйф даже не понимает, как машинально, автоматически это у него вышло. Точно он собака, исполняющая приказ хозяина. Хотя, в принципе, он весь вечер убеждается в том, что не может сказать “нет” Нейтану Дрейку, как бы он не упрямился. А он ведь чуть на него не сорвался. В последнее время, он все чаще за собой замечал, как от одной искры незначительной вспыхивает, так, будто его бензином предварительно облили. Все срываются, но для Рэйфа это становится чем-то само собой разумеющимся.
Адлер приваливается к чужому плечу своим, чтобы урвать еще немного этого тепла, которое потом по всему телу волнительной дрожью растекалось. Рядом с Нейтом, он знает, о гневе беспокоиться не надо, ведь ему обязательно помогут, прямо как сейчас, как весь этот вечер. Рэйф чувствует наконец, что может позволить себе дышать.
Туманность Калифорния. Рэйф вскидывает бровь, почувствовав на себе выжидающий долгий взгляд Нейта. А еще, когда он смотрит на выстроившиеся в узор звезды, что Персей ему никогда не нравился. Он был козлом. А Медуза свою месть заслужила. И убить этого козла тоже. Но вот ее голова у него в руках, две звезды мерцающие - ее глаза, все еще живые, обращающие в камень.
Туманность Калифорния, похожая по форме на штат Калифорнию. У Рэйфа в мыслях проскакивает теория параллельных миров, квантовая физика. Может в той Калифорнии все сложилось иначе. Может они с Нейтом так и не встретились, а может и не тратили времени на то, чтобы притворно показательно ненавидеть друг друга.
- Нет, меня просто мучает с момента нашей первой встречи вопрос: как можно быть таким глупым и одновременно таким умным? - смеется тихо и говорит совсем без стали в голосе, даже наоборот, Рэйф слова чуть ли не мурчит. Снова скидывает голову, чтобы проследить за рукой Нейта, но тут же ее опускает, шагает ближе, вплотную, сжимает чужую ладонь, наверное, слишком крепко, и подается вперед, накрывая теплые обветрившиеся губы Дрейка своими.
Если бы кто-то ему сказал еще вчера, что он поведется на ужин в макдаке и болтовню про звезды, то он бы покрутил у виска указательным пальцем в ответ. Как абсурдно это звучало раньше, и насколько правильно чувствовалось сейчас. Рэйфу кажется, что он все еще смотрит в ночное небо, когда закрывает глаза. Конечно, ему страшно, что Нейт не ответит, упрется ладонями в плечи и оттолкнет, начнет объясняться потом сбивчиво, что Рэйф, наверное, не так все понял, но уверенности в нем было больше. Скользит свободной ладонью на теплую его щеку, плечи чуть поднимает от волнения все же, но целует крепко, пусть и медленно. В животе все внутренности перекручивает, как будто до этого он никого не целовал, что отчасти было правдой. Рэйф никого не целовал так.
Поделиться182020-12-16 01:00:23
[indent]Рэйф молчит, и Нейт чувствует, как внутри него что-то напрягается. Напрягается, потому что он не понимает, что от него требуется: заткнуться и не нервировать глупыми историями, портя тишину ночного спокойствия Калифорнии, или же просто продолжать, выискивая историю поинтереснее, более цепляющую, такую, которая захватит, отвлечет, унесет не только его мысли, но и мысли Рэйфа прочь, туда, где они не будут думать ни о том, что вроде как должны ненавидеть друг друга, что маменька наругает, что Салли будет ворчать, что Ромео и Джульетта плохо кончили и что мир, в общем-то, на самом деле слишком сложная и дерьмовая штука, чтобы вот так просто плевать на правила, которые вокруг них установлены.
[indent]С другой стороны, откуда ему вообще знать, что для Рэйфа значит это молчание? Молчание Рэйфа для Нейта всегда было неоднозначным. Это, когда Нейту было нечего делать и он решал уделить мыслям о Рэйфе Адлере минуту-две-три-двадцать, всегда было молчание хищника, и только от ситуации, которую определяли крошечные мелочи окружения, вплоть до цвета чьей-то футболки, который мог избалованному мальчику не понравиться, зависело, что это будет: спокойствие сытого животного, наблюдающего за прогуливающейся мимо потенциальной добычей сквозь полуприкрытые веки или же напряженная, звенящая тишина охотника, готового прыгнуть на жертву в любой момент.
[indent]Рэйф всегда был сплошным противоречием, всегда был неоднозначным, всегда был сложным, хотя люди вокруг редко это понимали. Сэм понимал, Салли догадывался, наверное, мамаша его чокнутая понимала, что сынок у нее не просто святой пай-мальчик с идеальными манерами, как ей всегда хотелось думать, а остальные, скорее всего, просто не хотели заморачиваться — в этой их богатой жизни и без чужого внутреннего мира хватает проблем и геморроя. Нейт и сам понял это не сразу, ослепленный неприязнью и желанием доказать всем вокруг, что он ничерта не хуже этого холеного мальчишки, смотрящего на него свысока, с той кучи денег, на которую его посадили родители.
[indent]А потом до него дошло. И вот он на склоне за Калифорнией, вдали от ее огней, вдали от суматохи, от бьющей ключом светской жизни, от близких и друзей, от всего того, к чему они оба привыкли, сидят плечом к плечу, такие, казалось бы разные, но, оказывается, где-то в глубине души очень похожие и близкие друг другу в желании сбежать от всего и всех, остаться наедине с собой, друг с другом и со звездным ночным небом.
[indent]Нейт до сих пор не верил, что происходящее было возможно, что он решился, что его не трусит от мысли о близости Рэйфа Адлера и его акульей улыбки, что он, поддавшись импульсу, надеется на что-то, о чем и себе все еще не говорит.
[indent]Нейт мотает головой, отгоняя прочь лишние мысли, шарит по своим воспоминаниям в поисках новой истории, словно это и правда было нужно, а потом мелко вздрагивает, когда тишину калифорнийской ночи разрывает чужой голос, когда слова падают, словно метеориты, словно звезды, которые они только что рассматривали, решившие вдруг, то ли от стеснения, то ли от стыда, посыпаться с небосвода. Нейт переводит взгляд на Рэйфа, пытается понять, не кажется ли ему этот мягкий, ласковый тон, не сочетающийся с как всегда острыми словами.
[indent]Нейт замирает, когда чужие пальцы крепко, сильно сжимают его ладонь, и резко поднимает взгляд в чужие красивые, всегда кажущиеся какими-то усталыми и блеклыми, но сейчас удивительно теплые и светлые, глаза.
[indent]А потом его прошибает током.
[indent]Он думает, что, возможно, должен отстраниться, когда чужие горячие, сухие губы касаются его собственных, обжигая и приводя в чувство. Он думает, что, возможно, достаточно вытянутой руки, чтобы до Рэйфа дошло — он его не так понял. Он думает, что, возможно, потом в своё оправдание придётся что-то сказать.
[indent]А потом проходит секунда, две, три, четыре, и Нейт понимает, что никому он ничего не должен. И отстраняться он не хочет. Понимает, что вот этот момент, вот эти секунды между прикосновением губ и собственным прозрением, что вот эти крепко стиснувшие его собственные пальцы — и есть то, ради чего он затеял весь этот цирк с Шекспиром — чудесная, кстати, импровизация, — с макдаком и звездным небом. Понимает, что сам бы никогда не то что не признался, но и просто бы не додумался.
[indent]Приоткрывая губы, Нейт понимает, что, в общем-то, его недогадливость не была бы пороком. Кому в здравом уме придёт в голову мысль, что ему до дрожи в пальцах, до красных щёк, до скрученных бантиком внутренностей хочется этого поцелуя с самым невыносимым, самым пугающим и самым непостоянным в мире человеком?
[indent]Кому вообще может прийти в голову, что ему нравится Рэйф Адлер?
[indent]Впрочем, Нейт знает — его идеи никогда не отличались здравым смыслом. И продуманностью. А ещё, что куда важнее, безопасностью. Целовать гремучую гадюку, знает Нейт, безопаснее, чем Рэйфа Адлера.
[indent]Но остановить Нейта некому. И любопытство мешается с желанием, опасность подгоняет кровь, тепло голоса Рэйфа, его мягкость, переплетенная с настойчивостью, его близость пульсируют в висках вместе с сорвавшимся на бешеный ритм сердцем.
[indent]Гремучая, думает Нейт смесь. Впрочем способность думать пропадает у него почти сразу.
[indent]В конце концов, это его первый поцелуй.
[indent]Первый поцелуй. И сразу с Рэйфом Адлером.
[indent]С другой стороны — какая разница? Кто не грешен, как говорится, пусть первым кинет в него камень.
[indent]Нейту все равно.
[indent]Ему хорошо.
[indent]Он этого хотел. И хочет. А когда он подаётся навстречу Рэйфу, обнимая его за шею и крепко стискивая руки, словно боясь, что это все морок, который вот-вот исчезнет, он понимает, что ещё очень долго будет этого хотеть. Может быть даже, кстати, всегда.
[indent]Прям как Ромео. До последнего вдоха.
[indent]На поцелуй Нейт отвечает неловко, но со свойственной ему охотой и прытью, словно мотылёк, сам ринувшийся на огонь. Он сжимает ладонь Рэйфа крепче, тянется к нему ближе, будто бы проверяя границы дозволенного, неумело и неловко целует его в ответ, не думая даже о том, что может показаться Рэйфу глупым или смешным. Какая разница, если Рэйф так думает о нем всегда? Какая разница, если он поцеловал его первым, если шагнул навстречу, если сделал то, о чем Нейт даже просто признаться себе боялся?
[indent]Какая разница.
[indent]Никакой. Нейту — никакой. Такие мелочи для него всегда были второстепенны. Всегда он умел найти в ситуации нужное. Нужное в этом случае — теплое дыхание Рэйфа и его удивительно мягкий взгляд.
[indent]Главное — эти несколько секунд поцелуя.
[indent]И Нейту даже в голову не приходит, что Рэйф может над ним смеяться. Для Нейта почему-то все происходящее — искренне. Возможно потому, что он сам по жизни — хороший лгун, и такого же лгуна неплохо чувствовал на расстоянии.
[indent]Рэйф — не врет.
[indent]У Нейта — внутри что-то перекручивает.
[indent]— Я... — он запинается, облизывается торопливо и сжимает пальцы на воротнике футболки Рэйфа, внимательно и пытливо заглядывая в его глаза, — Я могу воспользоваться правом тупицы и попросить повторить для особо непонятливых? — усмехается, выдыхает негромко и тянет губы в улыбке, ощущая себя почему-то удивительно свободным и... счастливым?