Он привык к тому, что это место наполняло его душу тяжким, и не самым приятным ощущением грусти. Ведь он помнил. Многое помнил. Одиночество, например. Чувство, что тебя все предали. Ты никому не нужен. Твоя жизнь не стоит и копейки. Всё это было, даже невзирая на то, что детском доме Тарасову жилось не так плохо, как с матерью и её мужиком. Бабушка и дедушка — дело другое. Именно о них Алексей скучал больше всего. Ему казалось, что если бы дедушка остался жив, то всё могло бы быть иначе. Может быть — обманывал себя немилосердно. Лгал. Однако так было проще — тонуть в самообмане, чтобы тот хоть сколько-нибудь поддерживал. Тарасов никогда не отличался ни чрезмерной тягой к грусти, ни способностью впадать в уныние по любому поводу. Тем не менее, даже он спасовал перед детским домом. Если бы в первый же свой день он не встретил Сережу, то, скорее всего, никогда бы не оправился от той раны, которую нанесла ему мать.

Так бывает. Чей-то взгляд, чьи-то слова, чья-то поддержка  становятся для нас спасательным кругом. Мы хватаемся за него и выплываем из-под водных глубин, даже тогда, когда кажется — погибель неминуема. В случае Тарасова и Разумовского так и было. Алексей в начале даже не понял, что именно произошло. Однако компания рыжеволосого мальчика стала для него совершенно особенной. Рядом с ним он чувствовал себя спокойным, уверенным в себе, готовым горы свернуть. И даже после — много после, воспоминания о Сергее помогали ему просто своим наличием. Возможно то была первая юношеская влюбленность, но совершенно особого порядка, о котором люди, к которым ныне имел честь принадлежать Алексей Тарасов, в большинстве своём, даже и не помышляли никогда.

Все эти мысли и ощущения всколыхнулись с новой силой, когда Алекс, открыв дверь и услышав голос Разумовского, узнал его. Он даже растерялся. С минуту простоял на пороге, не зная, как поступить, что сказать. Стоял и пялился на Сергея, пока губы его не растянулись в ошалелой, мальчишеской ухмылке. Посмотрите только на них! Один в элегантной рубашке, дорогих брюках с идеальными стрелками и лакированных ботинках, другой — в черной кожаной куртке, грубых ботинках и спасибо, что не в спортивном костюме. Хоть кино снимай.

— Я … Сережа, чёрт возьми! — Алексей не кинулся обнимать друга, лишь привалился плечом к дверному косяку, оглядывая его с волнением и почти восхищением, — Не ожидал тебя здесь встретить.

До него доходили слухи о том, как Разумовский преуспел. Да, что там слухи, Алексей старался не пропускать информации о Сергее, если та попадалась на его пути. Но увидеть его лицом к лицу было так необычно. Удивительно.

— Ты … Очень хорошо выглядишь, — дурацкая растерянность вдруг резко схлынула с Алекса. Он сделал решительный шаг по направлению к Разумовского и обнял его. — Как же я рад тебя видеть.

Он действительно был очень рад. Но было кое-что ещё, кроме этого. Некое не совсем приятное осознание того, что ему чуточку больно от этой встречи. Совсем чуть-чуть. Как тогда, когда Сергей сказал ему решительное: “Нет”.

Отредактировано Alex Tarasov (2021-09-26 01:35:50)

Подпись автора

Бѣлый генералъ
Откланялся на вокзалъ
И я пригублю бокалъ
За Маркса и «Капиталъ»!
Ѣшь ананасы и рябчиковъ жуй
День твой послѣдній приходитъ, буржуй!